Она еще раз взяла Нору за руки, после чего повернулась и побрела прочь, словно страдая от боли, – обратно к дюнам и тропе, ведущей в обитель. Нора выждала, не оглянется ли, но сестра Томас не оглянулась, и Нора какое-то время стояла, не шевелясь и глядя на море, по-прежнему подернутое дымкой. А потом пошла по берегу к машине. Большие ножницы мисс Кавана лежали на переднем пассажирском сиденье рядом с пачкой сигарет. Она спрятала сигареты в бардачок, а ножницы оставила на песке – пусть кто-нибудь подберет. Глава девятая О сцене у Гибни Нора не сказала никому, не обмолвилась и о том, что подумывала продать дом и переехать с мальчиками в Дублин. Она улыбнулась при мысли о табличке “Продается” перед домом или объявлении в газете. Она послала записку мисс Кавана, сообщив, что больна; отправить вторую Уильяму Гибни, или Пегги, или Элизабет с уведомлением, что уже не вернется, она не потрудилась. Пусть сами сообразят. Для них это вряд ли будет важно, хотя, подумалось ей, они не захотят, чтобы местные проведали о том, как дурно обращались с ней в конторе. Она знала – Конор наверняка рассказал Фионе, что ее не было на работе, но Фиона ни о чем не спросила. Как-то вечером в пятницу в конце октября, когда Фиона с Айной приехали домой, Уна пришла показать свое обручальное кольцо. Кэтрин, когда Нора несколькими днями раньше позвонила ей из автомата на Бэк-стрит, сообщила, что Уна и Шеймас у нее останавливались. Им с Марком понравился Шеймас. Она добавила, что Уна призналась, как сильно нервничала, боясь объявить о помолвке Норе. По ее словам, Уна не знала, как Нора отреагирует уж больно мало времени прошло со смерти Мориса. Навестила Нору и тетушка Джози, сообщила, что Уна выйдет за Шеймаса после Нового года и ее беспокоит одно: как отнесется к такому известию Нора. – Сестры тебя боятся, – сказала Джози. – Так было всегда. Не понимаю, в чем дело. Нора начала терять терпение, ее буквально захлестывало холодное раздражение на сестру и ее жениха, но в то же время забавляло то, что она слышала от Элизабет, – как Уна и Шеймас, бывая в Уэксфорде и Россларе, ведут себя с такой отвязностью, будто как минимум вдвое моложе своего возраста. – О, я наслышана о кольце, – кивнула Нора, когда Уна его показала. – По-моему, оно понравилось Таре Рейган, или это только слова. – Наверно, тебе донесла Элизабет Гибни. – Да весь город донес. – Тара Рейган такая дура. – Хорошее кольцо она оценить способна, – ответила Нора. Уна взглянула на Фиону и Айну, как будто хотела сказать, что так и думала – придется туго. – Так или иначе, новости сногсшибательные. Мне сообщили и Кэтрин, и тетя Джози. Да все. Так что мне все известно. Поздравляю! Уна зарделась. – Я несколько раз хотела рассказать, а потом думала, что лучше как-нибудь после. – Да не к спеху. Я же сказала, что об этом говорит весь город, и мне было достаточно выйти за дверь, чтобы услышать. Она видела, что Уна хочет уйти, но та явно пришла за ее одобрением и надеялась, что пристутствие Фионы и Айны смягчит атмосферу. Ей хочется, подумала Нора, позвонить Кэтрин и Джози и доложить, что она наконец-то поделилась новостью с сестрой и теперь все пойдет как по маслу. Норе стало тоскливо от мысли, что они ее обсуждают, что считают, будто она может как-то воспротивиться замужеству сестры, отпустить язвительную колкость. Она пожалела, что нет в ней сил поговорить всерьез, что в голову ничего путного не идет. Но в то же время она хотела, чтобы они ушли, все трое: девочки поднялись к себе или скрылись в передней комнате, а Уна отправилась домой. Чем дольше они сидели, чего-то от нее ожидая, тем сильнее в ней закипала ярость, вызванная – она осознавала это – стычкой с мисс Кавана и бессонницей. А Уна, Айна и Фиона просто плеснули масла в огонь. – Я слышала, он работает в банке, – сказала Нора. – Он управляющий? – Вообще-то нет, – ответила Уна. – Говорят, что иные, из лучших, становятся управляющими совсем молодыми. – Это большая ответственность. – Поэтому он до сих пор не женился? Уна потянулась за сумочкой. – Я думаю, он просто не мог найти свою пару, – сказала Фиона. – Пока не встретил нашу Уну. – Понятно, – ответила Нора. Она явно перегнула палку. И снова мучительно пыталась придумать, как разрядить обстановку, но в голове было пусто. Айна пересекла комнату и вышла. Уна выдавила улыбку. Фиона пристально смотрела на Нору. – Ладно, мне уже пора, – сказала Уна. И она ушла в сопровождении Фионы. * * * Вечером в понедельник пожаловала миссис Уилан, и Донал проводил ее в заднюю комнату. – Приготовьтесь, у меня для вас пара слов от самой Пегги Гибни. Она сказала, что будет рада видеть вас завтра днем. Если устроит в три часа, то замечательно, а если нет, то в четыре. – Ох, миссис Уилан, я еще не совсем поправилась, чтобы выходить. – И Элизабет по вам скучает. Мне было велено передать. – Не сомневаюсь. Но я еще не совсем здорова и никуда не выхожу. – Так что же мне сказать миссис Гибни? – Что я еще не совсем поправилась, не выхожу, но очень приятно, что вы зашли, мы сейчас выпьем чаю. – О нет, миссис Вебстер, я не могу. Нора настояла. Она снова подумала, что Гибни наверняка не рады разговорам о том, как в их конторе издевались над вдовой Мориса Вебстера, как выжили ее. Она не знала, как зовут ту девушку, что присутствовала при их скандале с мисс Кавана, но живо представляла, как та рассказывает о нем сослуживицам. И скоро слух непременно достигнет тех немногих, чьим мнением Гибни дорожат. Внеся поднос с чаем, она постаралась выглядеть здоровой и бодрой. Рассчитывала, что миссис Уилан сообщит Гибни, что недомогание миссис Вебстер не слишком убедительное. Через два дня пришла сестра Томас. Она словно еще больше постарела с их давешней встречи на взморье в Балливалу. – Я хотела повидать вас до прихода мальчиков из школы, – сказала она, когда устроилась в задней комнате в кресле. – Так вот, мне все известно. Кто только не приходит в монастырь – вы бы удивились. От нас ничто не укроется. Ну, может, что-то и не доходит, но обычно то, что нас мало заботит. Поэтому я узнала обо всем, вплоть до ножниц. Фрэнсис Кавана – из Божьих чад, весьма благочестивая особа. Если бы люди знали! Я побеседовала с Пегги Гибни, она готова повторить вам мои слова. Она собрала всю семью, позвала и мисс Кавана. И странное дело – все вели себя как овечки, так боялись Пегги Гибни. Уж не ведаю почему, ведь она была так любезна. Она готова рассказать вам все. Я ей разрешила. Рассказать то, что не рассказывала никому и никогда, но вам хочет открыться. Навестите ее завтра. – Я не желаю туда возвращаться. – У Пегги есть для вас новое предложение, прошу вас, не отвергайте его. И хочу попросить еще об одном. Не могли бы вы быть поласковее с сестрой? – Откуда вам об этом-то известно? – Она пришла в нашу часовенку, куда приходили и вы после кончины Мориса, когда избегали людей. Я там ее увидела, мне всегда было ее жаль, она такой одинокой была после смерти вашей матушки. – И что она обо мне сказала? – Ничего, или совсем ничего. Но достаточно. Пойду-ка я, дел полно. А вы сделайте две вещи: повидайтесь с Пегги и позаботьтесь об Уне. И заодно помолитесь за нас всех. Она проковыляла в коридор. – Не знаю, что сказать. – Нора последовала за ней. – Мне не нравится, когда люди суются в мои дела. – Ваша матушка была такой же. Я поняла это, когда она пела. Она была замечательная певица, но в ней говорили гордыня и нелюбовь к людям, к тем, кто суется в ее дела, поэтому ей приходилось трудно. И на пользу ей не шло. А вы практичнее. И все мы должны сказать спасибо за это. – Так вы хотите, чтобы я завтра пошла к Пегги Гибни? – Да, Нора, часа в три или четыре, где-то так. – Что ж, ладно. – И пригласите в гости Уну с женихом, пусть мальчики познакомятся с ним. Свадьба – событие радостное, им понравится суета. Нора отворила входную дверь, и сестра Томас, осторожно спускаясь с крыльца, пробормотала: – Вся моя надежда на то, что на небесах полегче будет. Помолитесь, чтобы на небесах нам было легче. * * * Впуская Нору, миссис Уилан шепнула, что сообщила Пегги Гибни о ее недомогании. – Сказать, что вам лучше? – спросила она, забирая у Норы пальто. – Как хотите. Пегги Гибни сидела в том же кресле, что и в прошлую встречу. Ни книги, ни газеты рядом. Норе стало любопытно, уж не просиживает ли она так ежедневно, с утра до вечера, в полутемной комнате, за окнами которой качают ветви вечнозеленые деревья, сидит и думает о своем, а миссис Уилан подает ей чай.