– Вот и мы! – сказала Пегги Гибни, словно врач пациентке, которая пришла на перевязку или измерить давление. Нора холодно на нее посмотрела. – Здесь целая война произошла, – сообщила Пегги. – Элизабет уж очень остра на язык, но виню я, конечно, Томаса. И мужа своего виню тоже, но не прямо. У Уильяма Гибни-старшего и так полно хлопот со всеми нынешними переменами, не стоит его уж очень корить. А Томас, конечно, заслуживает. – Пегги, я понятия не имею, о чем вы говорите, – сказала Нора. Пегги приложила палец к губам, встала, подкралась к двери и резко ее распахнула. – Мэгги, у нас деликатный разговор. Если мы захотим чаю, я найду вас на кухне. – Она вернулась в кресло. – Нора, вы должны рассказать мне все, что наболело. А дальше я все улажу. – Не о чем рассказывать, – ответила Нора. – Сестра Томас попросила передать вам не закусывать удила, если есть такой грех. – Мне ничего не нужно, спасибо. – Все, кроме Элизабет, говорят, что Фрэнси Кавана бесценна для конторы. Она знает компанию как облупленную, именно поэтому ничего не записывает. И ей приходится – как мне передали – быть стервой, потому что иначе вся работа встанет. Мой муж и Томас о ней очень высокого мнения. По мне, так она сущая мегера и старая кляча, но меня никто не слушает, и даже Элизабет не знает моего мнения. Да, не слушают, но часто бывает, что именно я устанавливаю в этом доме порядки. Первым делом запираю кухню. Пусть едят где угодно, но здесь им ничего не подадут. И жду. А дальше объясняю, чего хочу, и получаю. Поэтому все, что вам нужно, – сказать, чего желаете вы. – Я хочу работать только по утрам и подчиняться только Томасу и Элизабет, а мисс Кавана пусть не смеет даже смотреть в мою сторону. Думаю, что я справлюсь со всей возложенной на меня работой, но все же помощь лишней не будет. Я готова получать меньше, но ненамного. – Договорились, – сказала Пегги Гибни. – Приходите сюда в понедельник утром, только пораньше, можете вместе с Элизабет. – Какое отношение имеет ко всему этому сестра Томас? – Это долгая история, Нора, и очень давняя. – Тех времен, когда вы встречались с Уильямом? – Вы единственная, кто знал об этом, Уильям сказал мне, что вы подслушали его перепалку с отцом. И мы всегда ценили, что вы никому не рассказали. Мне предстояло отправиться в Англию. Так распорядился отец Уильяма. Вам это известно. И тогда я пошла в обитель Святого Иоанна спросить у монахинь совета, куда податься. А сестра Томас как раз только-только там появилась. О, она была так не похожа на остальных. Понимаете, она поработала в Англии и насмотрелась на все это, на приезжих ирландских девушек. И она работала с Майклом Коллинзом[26]. Монахини были отличными связными, и сестра Томас из лучших. Она вам не рассказывала? Да вряд ли, вы же состояли в “Фианна Файл”. – Состоял Морис. И Джим. Джим и сейчас состоит. – Наверно, поэтому она и умолчала о Майкле Коллинзе. Так или иначе, она пришла сюда и в этой самой комнате пригрозила отцу Уильяма. Пообещала, что пойдет к епископу, которого знает не первый год, и они закроют все церковные счета, связанные с Гибни. Заявила, что попросит епископа об этом как о личной услуге. Будет осаждать его, пока не добьется своего. Мы с Уильямом должны пожениться, сказала она. А мы-то только этого и хотели, пусть Гибни и считали, что я не ровня их семье. И все наши тяготы на том закончились. А сестре Томас я сказала, что если ей когда-нибудь понадобится что-то, то я всегда к ее услугам. И она прождала годы. Так что вы понимаете, почему я не смогла ей отказать. Если бы не она, Уильям-млад-ший попал бы в приют или его усыновили в Англии, а уж где оказалась бы я, и представлять не хочется. – Надо же, Майкл Коллинз, не может быть, – сказала Нора. – Она повторила это несколько раз. Очевидно, монахини плясали под его дудку. – Ну а теперь под ее дудку пляшем мы. – Приходите утром в понедельник, втроем с Элизабет угостимся кофе. Мы часто пьем по утрам кофе. От Элизабет в последние дни прямо искры отскакивают. Не знаю, что с ней такое. А может, это и добрый знак. * * * Нора прекрасно сознавала, что о случившемся не стоит распространяться. Позвонив Уне в субботу, она сообщила, что перейдет в конторе у Гибни на полставки, потому что полный день дается ей тяжело. По реакции Уны она поняла, что та уже наслышана о стычке с Фрэнси Кавана. Они условились, что в какой-нибудь из вечеров на неделе Уна и Шеймас возьмут ее выпить в гольф-клубе. Мальчики к новости о неполном рабочем дне отнеслись настороженно, как и к любым переменам. А стоило ей предупредить, что вечер они проведут одни, потому что она идет с Уной в гольф-клуб, и это будет их первый самостоятельный вечер, настороженность мальчиков сделалась и вовсе неприкрытой; они тут же принялись выяснять, не собирается ли она вступить в гольф-клуб. Но, узнав, что Нора всего-навсего собирается в бар, они захотели знать, во сколько она вернется. Они не сразу привыкли к тому, что ей не надо возвращаться на работу днем, что к их приходу она будет дома. Хотя порой они дрались, а Донал явно третировал Конора, они уже привыкли к распорядку, и новая перемена означала для них, что придется привыкать заново. * * * Уна спросила, не сможет ли Нора забрать ее и отвезти в гольф-клуб, так как Шеймас работает неполную смену и хочет сначала сыграть партию, а после перехватить пару сэндвичей в здании клуба. Нора подумала, что как раз Шеймасу следовало бы заехать за ними в город, и прикинула, не повод ли это отказаться, но решила согласиться на все – вдруг как-нибудь увидится с сестрой Томас, та наверняка примется расспрашивать о Гибни и Уне. Ей пришло в голову, что в другом столетии сестру Томас сожгли бы как ведьму. * * * Днем, перед поездкой в гольф-клуб, Нора надумала сделать прическу. Вечером наденет шерстяное платье с кардиганом поверх и захватит зимнее пальто на случай, если от парковки до клуба идти изрядно. – Шеймас в восторге от того, что ты к нам присоединишься, – сообщила Уна, сев в машину. – Гибни – из лучших клиентов банка, и Шеймас очень высокого мнения об Уильяме Гибни-старшем. Говорит, что у него мозг по-настоящему делового человека. А сыновья готовят крупные изменения, которыми он тоже весьма впечатлен. Штат, похоже, непомерно раздут. Ты знала об этом? Шеймас считает, что дела пойдут лучше, если урезать зарплату. Шеймас ждал их в здании клуба. Он заказал напитки. – День был хуже некуда, – сообщил он, вернувшись. – На третьей лунке я попал в раф[27], и лучше мне было уйти. Он был красен лицом и высок. Нора подумала, что родом он, судя по акценту, из центральной части страны. С ней он говорил, будто знал всю жизнь. Она представила, как это полезно для банковского служащего, который разъезжает по городам. Вскоре к ним присоединились еще двое мужчин, один держал в городе аптеку. В этой аптеке Нора бывала, но с ним ни разу не заговаривала. – На пятой лунке мне могло повезти больше, – сказал он. – Если бы мяч посадил получше. Наверно, дело в ветре. – О, я тоже заметил, ветрище будь здоров, – подхватил другой. – Уж совсем не безветрие, как обещали. – Я после пятой лунки его, похоже, и оценил, – продолжал аптекарь. – И бёрди[28] на восьмой – моя работа. – Он посмотрел на Нору и Уну, как будто они тоже участвовали в игре. – Знаете, – сказал он, – я всегда говорю, что это лучшая пора для гольфа. То есть если сухо. – А ведь было сухо? – спросила Уна. – Дождь или вёдро, а для меня это был день третьей лунки, – сказал Шеймас. – Сам Кристи О’Коннор[29] не выбил бы мяч оттуда, – посочувствовал аптекарь. – Но можно ведь как-нибудь, – заартачился Шеймас. – Когда я жил в Каслбаре, у меня был айрон[30], с ним могло бы получиться. Она легкая, и свинг[31] устрашающий. – А почему бы снова его не взять? – спросила Уна. – Проиграл в покер, – ответил Шеймас. – А парень, который клюшку выиграл, стал чемпионом клуба и в том году, и в следующем. Аптекарь отправился в бар за выпивкой. – Мне нравится здесь больше, чем Россларе, а вам? – обратился Шеймас ко второму мужчине. – Люблю хорошее поле на девять лунок. Некоторые от Росслара без ума – и, может, правы, если играть на выходных, когда народу меньше. Зато со здешними тихими буднями ничто не сравнится. – Много было игроков? – спросила Уна. – Почти никого. Четыре дамочки играли двое на двое. Не знаю, кто такие. В этом нюансы нового города. А вы играете? – переключился он на Нору. – Нет, – ответила Нора. – О, это великая игра. Не просто спорт, а возможность познакомиться с городом. О нем можно тоже судить по гольф-клубу. Когда аптекарь вернулся с напитками, Уна отправилась в туалет. Нора пошла за ней. – Потерпи еще немного, – сказала Уна. – Не переживай за меня, – ответила Нора. – Когда Морис был жив, я привыкла к разглагольствованиям о “Фианна Файл”, к выборам становилось похуже конечно, но все это мило, такая болтовня расслабляет, потому что можно вообще не слушать. Она хотела сказать, что именно подобные разговоры Морис всю жизнь презирал – презирал почти столь же глубоко, сколь она сейчас. На миг ей показалось, что Уна готова обидеться на совет не слушать, но та, взглянув в зеркало, улыбнулась: – Я понимаю, о чем ты. Позднее к их компании присоединился мужчина со спутницей, которую представили как невесту. Нора постепенно сообразила, что это тот самый знакомый Элизабет – Рэй. Рэю понадобилось чуть больше времени, чтобы вычислить, кто такая она. – Она много о вас рассказывает, – заметил Рэй. – Говорит, что в жизни не видела такой работящей сотрудницы. Наверно, ей лучше не знать, что я сегодня выбрался в свет. То есть лучше не рассказывать про меня. – У нас с Элизабет полно других тем, – ответила Нора. – Да уж, поболтать она любит. Мне ли не знать. – Она отлично разбирается в своем деле, – сказала Нора тоном, который, как она понадеялась, положит конец этому разговору. – Вся в отца. – Замечательная девушка, – отозвался Рэй и приложился к своей пинте.