* * * Домой она прибыла к ночи. Мальчики легли спать, и она постаралась не разбудить их нечаянным шумом. Фиона ушла на танцы, и Айна была одна. Норе почудилось, будто что-то стряслось, но потом, когда она быстро распаковала наверху вещи, ей показалось, что дело лишь в том, что она отвыкла от дома. Однако мысль о том, будто что-то неладно, не отступила, и Нора спустилась и спросила у Айны, не случилось ли чего, пока ее не было. – Только то, что Конора перевели в класс В, – ответила Айна. – Класс В? Кто перевел его в класс В? – Брат Херлихи, его и еще двоих. – Кого именно? Айна назвала имена мальчиков, Нора знала обоих; они, как и Конор, числились среди лучших в классе А. – Он объяснил почему? – Нет, просто перевели, и все. * * * Утро было воскресное, и до мессы Нора поговорила с Конором. Его, похоже, больше всего беспокоило, как бы она не решила, будто он что-то натворил или с чем-то не справился. – Он просто взял и перевел нас, – сказал Конор. – А мы никого в классе В не знаем. На мессе Нора не смогла сосредоточиться. Когда служба закончилась, кто-то из женщин восхитился ее загаром, Нора ответила что-то невнятное и по дороге домой корила себя за это. В течение дня она набиралась все большей решимости и ранним вечером, звоня в дверь монастыря Христианских Братьев, твердо настроилась вернуть Конора в класс А. Открыл молодой послушник, и Нора спросила брата Херлихи. – Боюсь, он занят, – ответил тот. – Я подожду. Он не пригласил ее в холл. – Передайте, что пришла Нора Вебстер, вдова Мориса Вебстера, мне нужно немедленно с ним увидеться. Послушник настороженно изучил ее, пригласил внутрь и закрыл за ней дверь. Нора в первую очередь отметила царившую в монастыре тишину. Казалось, что в здании пусто. Она не знала, сколько здесь жило братьев, но полагала, что никак не меньше десяти-пятнадцати. У всех свои кельи, подумалось ей, они как узники, но это место почему-то казалось хуже тюрьмы: голый кафельный пол, высокие витражные окна в лестничном колодце; все надраено, строго и неприветливо; место, где слышен каждый звук и заметно каждое движение. Появился брат Херлихи, выглядевший донельзя бодрым, он проводил ее направо в приемную. – Итак, миссис Вебстер, чем могу быть полезен? – Мой сын, Конор Вебстер, только что пошел в пятый класс. Я две недели отсутствовала, вернулась вчера и узнала, что его перевели в класс В. – Вообще-то на самом деле это не класс В. – В любом случае его перевели в другой, незнакомый ему класс. – Да, мы кое-что меняем – чуточку уравниваем классы. – В общем, я хочу, чтобы его вернули в класс А. – Боюсь, что это невозможно. – Почему же? – Списки составлены и отправлены в департамент. – Это не проблема. Вам ничего не стоит внести изменения. – Миссис Вебстер, школой заведую я. – Брат Херлихи, я не сомневаюсь, что вы заведуете ею очень хорошо. Мой муж, как вы знаете, много лет преподавал в средней школе. – Да, его отчаянно не хватает. – И будь он жив, вы бы не перевели Конора. – Ах, полно вам, миссис Вебстер, решение принималось с учетом многого. – Все это меня не интересует, брат. Меня волнует только учеба Конора. – Боюсь, что на этом этапе уже ничего нельзя сделать. – Брат Херлихи, я пришла не для того, чтобы просить вас вернуть Конора в класс А. – Разве? – Я пришла требовать этого. – Я же сказал, что школой руковожу я. – Надеюсь, вы услышали, что я сказала. – Вполне, миссис Вебстер, но это невозможно. Он двинулся вслед за ней из приемной. В холле положил ей на плечо руку: – Как поживает ваше семейство? – Это вас не касается, брат Херлихи. – Ах, да бросьте, – ответил он и улыбнулся, потирая руки. – Вы еще услышите обо мне, – пообещала Нора, когда он открыл ей дверь. – И узнаете, что я очень опасна, если меня разозлить. Дома она нашла почтовую бумагу с конвертом и написала: “Дорогой брат Херлихи, если к следующей пятнице Конора не вернут в класс А, будьте любезны иметь в виду, что я приму меры”. Она подписалась, вернулась к монастырю, снова позвонила и вручила письмо все тому же молодому послушнику. Вечером она записала всех, кого знала, учителей из школы Христианских Братьев – как начальных, так и средних классов. Даже вспомнила адреса некоторых, остальным отправит письма на адрес школы. Каждому она написала одно и то же. Как Вам, наверно, известно, моего сына Конора Вебстера, который учится в пятом классе начальной школы, безо всякого предупреждения и основания перевели из класса А в класс В. Вы также должны быть в курсе, что этого не случилось бы, если бы его отец был жив и продолжал преподавать. Ставлю Вас в известность, что я не потерплю произвола. Если к следующей пятнице Конора не вернут в класс А, то в понедельник утром я устрою пикет. Если Вы пользуетесь машиной, я встану перед ней и не пропущу ее в ворота школы. Если Вы ходите пешком, я перегорожу Вам дорогу. Пикетирование продолжится, пока Конора не вернут в класс А. Искренне Ваша, Нора Вебстер. Ей не хватило конвертов, Нора решила купить их по пути с работы и надписать адреса прямо в почтовом отделении. Учителей набралось четырнадцать, и она, соответственно, повторила письмо четырнадцать раз. Проснувшись утром, Нора ощутила прилив энергии и поняла, что ничуть не против вернуться на службу. Она выбрала наряд поэлегантнее, и, пока она шла через город, ее грела мысль о лежавших в сумочке письмах. На работе она обнаружила на своем столе несколько запросов, поступивших во время ее отсутствия. Быстро разобравшись со всеми, к десяти тридцати она собрала стопку счетов, которые было нужно отметить в гроссбухе. – По-моему, поручи мы вам работать за нас двоих, вы бы справились запросто, – заметила Элизабет Гибни. – Иногда у меня ясная голова по утрам, – ответила Нора. – А у вас? – Только не по понедельникам, нет, – сказала Элизабет. Днем Нора отправила письма и стала ждать, но ничего не произошло. В последующие дни она рассчитывала встретить по дороге домой кого-нибудь из своих адресатов, но не увидела ни одного. Тогда в конце недели она направилась к школе под конец учебного дня, но и там никого не встретила. В субботу утром она пошла на Рафтер-стрит в магазин Джима Шихана, купила лист фанеры, гвозди, затем пошла в “Годфри” на Маркет-плейс, где приобрела черный маркер, большой лист картона, белую бумагу и кнопки. Поразмыслив, что написать на плакате, она решила, что лучше не упоминать классы А и В и вообще не вдаваться в детали. Прикинула, подойдет ли “Я ХОЧУ СПРАВЕДЛИВОСТИ”, и сочла, что правильнее будет “Я ТРЕБУЮ СПРАВЕДЛИВОСТИ”. Она также решила сказать Доналу и Конору, чтобы в понедельник они не ходили в школу, и по возможности объяснит, что она собирается протестовать и лучше им позаниматься дома самостоятельно. Правда, она не знала, как они к этому отнесутся, и задумалась, не поступить ли как-нибудь иначе. Порешила на том, что дождется воскресного вечера и посвятит в свои намерения Фиону. Около семи вечера в воскресенье у дома остановилась машина. Из нее вышли преподаватели средней школы – Вэл Демпси и Джон Керриган, которым Нора написала. Она впервые за все это время испугалась, недавний кураж улетучился, и не осталось ничего, кроме ее гордости и угроз. Она отворила дверь, не дав учителям постучать, и проводила их в переднюю комнату. – Мы очень обеспокоены вашим письмом, – сказал Вэл Демпси. – Поймите, мы не испытываем к Морису ничего кроме уважения. Оба остались стоять, а она не пригласила их сесть. Тон Вэла Демпси почему-то вернул ей решимость. – Я понимаю, вы расстроены. – Я вовсе не расстроена, – перебила его Нора. – С чего вы взяли? – Но ваше письмо…