– Молоко и сахар добавь сама. У меня не получается рассчитать. – Что с ними здесь произошло? – спросила Нора. Джози положил в чай кубик сахара и долила молока. Отпив, поставила чашку на столик. – По-моему, им досаждала тишина, – сказала она. – Тишина? И все? – Да. Они же городские. И надо было, наверно, свести их с местными ребятами, пусть бы играли, но они не захотели. Так что засели здесь. А тут тихо. И они все ждали тебя, но ты так и не приехала. Они вскидывались, побросав все дела, как только слышали вдали шум мотора. А время шло. Не знаю, о чем ты думала – оставила их здесь и ни разу не навестила. – Морис умирал. – Конор писался чуть не каждую ночь. Не понимаю, о чем ты думала, бросая их здесь так надолго, – повторила Джози. – У меня не было выхода. – Что ж, ничего не поделать. Ты надеялась, что они вернутся, не изменившись? – Не знаю, на что я надеялась. Решила приехать и спросить. – Ну вот и спросила, Нора. Обе надолго замолчали. Нора несколько раз порывалась что-то сказать, но каждый раз осекалась. – Я ухаживала за Морисом, – выговорила она наконец. – Объясняй, как хочешь, я вовсе не в претензии. Когда Конор пригорюнился, я попробовала поговорить с ним и успокоить, но не знала, скоро ли ты появишься. О чем думал Донал, я понятия не имела. Он из тех, за кем приходится следить, а может быть, нужно и за обоими глаз да глаз. Я звонила тебе в гостиницу, но ты не перезванивала. – Ситуация ухудшалась с каждым днем. – Я звонила, а ты не перезванивала. – Телефон разрывался, все хотели узнать. – Я – “все”, что ли? – Я не знала, как надолго… – И мальчики не знали. Так что мы тут все лезли из кожи вон. К концу им стало получше. Под конец Конор лишь иногда писался в постель. – Я не знала про постель. Спасибо тебе за все. – Тогда возвращайся к ним. – Так и сделаю, Джози. Она не допила чай, поднялась. Немного выждала на случай, если и Джози встанет, но та осталась на месте. Тетушка сидела в кресле, подавшись вперед, глядя в пол и ссутулившись. – Может, мы скоро тебя проведаем, – сказала Нора. – Я зайду, когда снова буду в городе. Нора спустилась по лестнице и обошла дом, направляясь к машине. Был еще день. Взглянув на часы, она обнаружила, что визит не продлился и получаса. У нее оставалось время заехать при желании в Уэксфорд и пройтись по магазинам. Глава третья Джим, ее деверь, сидел в мягком кресле напротив нее у камина. Дождавшись, когда мальчики выйдут в переднюю комнату, он извлек из внутреннего кармана какие-то бумаги и протянул их Норе. – Ты все еще хочешь прибегнуть к этим молитвам? – спросил он. – Хочу, – ответила она. – Мы надеялись, что ты передумаешь. Маргарет, сестра Мориса и Джима, улыбнулась. – Джим их не любит, – сообщила она Норе чуть ли не по секрету, как будто Джима рядом не было. – Бог свидетель, за наших с тобой мам мы подали только простые молитвы на поминальных карточках. – Да и дороже обойдется, – добавил Джим. – Ну, для Мориса это малость, – возразила Нора. – И устроит меня. – Мы этих молитв вообще не знаем, – сказала Маргарет. Нора взглянула на листок, который вручил ей Джим, и начала читать: – “Слишком молод он для смерти, говорят они. Слишком молод? Скорее блажен тот, кто умер молодым, бессмертие обретя тем самым. Блажен тот, кто спасся от лап дрожащей старости”. Именно так. Он быстрее обрел бессмертие. – Может, напечатаешь сама? – предложила Маргарет. – А мы подадим другую, попроще. У нас за городом старые родственники, целая куча в Килтили, да Райаны в Корке, и им это покажется странным, Нора. Все они захотят помянуть Мориса простой карточкой. – Разве они не подумают, что мы откололись, если мы подадим отдельные карточки? – Нора, они знают, насколько мы все близки, особенно сейчас. – Это будет наилучшим выходом, – заметил Джим. Норе было ясно, что они с Маргарет в деталях обсудили все это перед приходом. Она осталась довольна компромиссом и порадовалась, что не уступила, когда они пожелали ограничиться простыми поминальными карточками с такими же, как у всех, простыми молитвами. Молчание вскоре нарушилось стуком в дверь. Кто-то из мальчиков открыл, и трое взрослых прислушались к женскому голосу в прихожей. Нора незаметно отложила листки; ей было непонятно, кто пришел. Она пересекла комнату и отворила дверь. – О, миссис Уилан, входите, – сказала она. – Рада вас видеть. Морис был уже полгода как мертв, и наплыв посетителей схлынул; бывали вечера, когда не приходил никто, и Нора испытывала облегчение. Она плохо знала миссис Уилан и сомневалась, что Морис учил ее сыновей. Она не исключала, что они поступили в профессиональное училище и могли вообще уехать из города. – Я ненадолго, – сказала миссис Уилан. Поздоровавшись с Маргарет и Джимом, она согласилась сесть, хотя не сняла ни пальто, ни шарфа. – Мне нужно вам кое-что передать, и я не засижусь, не нужно ни чаю, ни чего-то еще. Я просто докладываю. Сейчас я работаю у Гибни – не знаю, в курсе ли вы. Короче говоря, Пегги Гибни просила передать, что будет рада вас видеть, и Уильям тоже, в любой день после обеда. Она там всегда, но если вы назовете день, то она уж точно будет на месте. Нора заметила, что Маргарет и Джим пристально рассматривают миссис Уилан, они понимали, что это приглашение не случайно. Хотя Нора и Пегги Гибни учились в одной школе, они уже много лет не виделись. А до замужества Нора работала с Уильямом в конторе на мукомольном заводе, который принадлежал его семье, когда отец управлял фирмой. Теперь Уильям владел всем – не только мельницей, но и крупнейшим оптовым складом в городе. Нора знала, что они с Пегги не рассылают приглашения попусту. Переехав в старый отцовский дом и унаследовав все, Уильям стал недоступен, – или так она слышала. – Миссис Уилан, меня устроит любой день, когда им будет удобно, – ответила Нора. – Тогда, возможно, договоримся на среду? В три? Или в половине третьего? – Среда вполне подойдет. Миссис Уилан вторично отказалась от чая и повторила, что не станет задерживаться. В прихожей, оставшись с Норой наедине, она зашептала: – Они хотят, чтобы вы вернулись в контору. Но лучше, наверно, при встрече об этом не говорить. Пусть скажут сами. – Там есть вакансия? – спросила Нора. – Пусть сами вам все объяснят, – шепнула миссис Уилан. Вернувшись в заднюю комнату, Нора поняла, что Маргарет и Джим пытаются прочесть по ее лицу то, что было сказано в прихожей. Нора села, все помолчали, как будто ждали от нее отчета. Желая снять напряжение, она подбросила в камин угля. – По-моему, дела у Гибни идут отлично, – заметила Маргарет. – Они занимаются всем подряд, не только мукой. У них все фермеры отовариваются, фургоны так и тянутся за мелким оптом, который продается за наличные и без доставки. И оборот у них огромный. Сыновья очень пробивные. – Они – сила, с которой приходится еще как считаться, – подхватил Джим. Вскоре Донал и Конор пришли пожелать спокойной ночи, и Джим с Маргарет встали, заявив, что им пора домой. Нора проводила их в прихожую. – Значит, сделаем поминальные карточки порознь, два набора, – подытожил Джим. – Может быть, с одинаковым фото. Нора кивнула и ничего не сказала. Она распахнула входную дверь. Джим, проходя мимо, чуть не тайком всучил ей конверт.