После завтрака мы видим горы, вырастающие посредине острова, но Грюнальди таращится на них, как баран на новые ворота, нахмурившись, ни в чем не уверенный. А потом приходит ветер и разгоняет тучи. Это продолжается с пару часов, и вдруг выходит солнце, а мы, будто одурев, глядим, как оказывается, на замок, сверкающий темно-зеленым и желтым базальтом, ощетинившийся башнями и гребнями стен, и мы всего в паре миль от берега, плывем прямо в темную пасть порта, окруженную вытянувшимися в море пирсами, словно тот протягивает к нам руки. Мы таращимся бессмысленно на крепость, вросшую в куполообразную гору с обрезанной, как у Фудзиямы, вершиной, и это длится несколько секунд, а потом на палубе воцаряется хаос. С топотом ног и беготней. К счастью, мы отрабатывали это столько раз, так что каждый знает, что ему делать. Беготня прекращается. Варфнир и Грюнальди перекидывают через спину свои мотки веревки, затыкают за пояс складные «кошки», я и Спалле снимаем брезент со стоящей на палубе лодки, Сильфана взбирается на мачту и привязывает к перекладине бома солидный блок, который мы получили от сына Вяленого Улле вместе с лодкой. Мы со Спалле выбираем скрипящий, жесткий линь, шлюпка повисает над палубой, колышется, Варфнир и Грюнальди толкают ее вбок, чтобы киль оказался за ледяным бортом. Мы подаем помалу, и лодка съезжает вниз по выпуклому ледяному боку драккара, пока не ударяет с плеском о воду. Сильфана ждет со швартовым, привязанным к утке на носу шлюпки. Мы дергаем за петли лине?й, охватывающих ее корпус, пока лодка не освобождается и не соскальзывает вдоль борта, тормозя только благодаря швартовому в руках девушки. Варфнир и Грюнальди ныряют под палубу, я слышу, как они топочут по ледяному полу, а потом открывают расположенный в ахтере спуск, которым некогда, далеко отсюда, мы взошли на борт ледяного корабля. Спалле выбирает лини и разбирает блок, я же отбираю у Сильфаны швартовы и перевожу брыкающуюся, как жеребчик, шлюпку на корму, под открытые сходни. Драккар тем временем движется навстречу замку все быстрее, вода за бортом кипит, шлюпку бросает из стороны в сторону. Я вижу ладонь Грюнальди, как он тянется со сходней и притягивает нос лодки ближе, Варфнир прыгает внутрь, Грюнальди сразу за ним, и тогда раздается жутковатый рев. Оглушающий, немного похожий на аэродромную сирену, а немного – на трубление слона. Он одновременно механический и животный, мы приседаем от впечатления, хватаясь за оружие, и только я не выпускаю швартовый, но присаживаюсь под борт, будто опасаясь обстрела. Штевень носа выгибается дугой назад, ледяной дракон разевает пасть и рычит, а потом плюется огненным шаром, который с треском летит и тянет за собой дымный хвост. – Спокойно! – ору я во всю глотку. – Это лишь наш вшивый дракон! Сообщает замку о нашем прибытии! Ничего не происходит! Найдите дорогу! – Сейчас поглядим! – кричит Варфнир в ответ из лодки. – Бросай! Отпущенный швартовый вьется за палубой, как змея, и исчезает за бортом. Лодка, подпрыгивая на волнах, пропадает позади, и я вижу, как она уменьшается между волнами в нашем вспененном следе за кормой, Варфнир вытягивает и свертывает из воды швартовые, Грюнальди готовит весла. Крепость растет на глазах: башни в остроконечных шлемах, зубчатые стены, охватывающие склон пятью-шестью террасами, длинные флаги, вьющиеся на шпилях башен. Стены блестят, у них гладкая, будто цветное стекло, поверхность. Строение велико. Примерно размеров крепости в Дубровнике. И настолько же солидная, пусть и выглядит совершенно иначе. У нее подчеркнуто готический характер – она встает этажами оборонных линий вверх по склону и выстреливает в небо десятками башен. Ее строили не против тяжелых кулеврин Мехмета Завоевателя. Ставил ее кто-то, кто хотел получить Камелот, Каркассон, Мариенбург и Боузов в одном. И он ждал там, внутри. За пирсами аванпорта, в пределах обстрела четырех башен и зубчатых стен, куда мы через минуту вплывем и окажемся в полном его распоряжении, как таракан в ванной. Драккар рвется вперед все быстрее, как конь, почуявший конюшню. Откуда-то из-за стен вылетает гудящий оранжевым огнем снаряд, прочерчивает в небе параболу черного дыма, а потом пролетает высоко над нами и с шипением падает в воду в трехстах метрах от левого борта, расплескивая по поверхности огненное пятно. – Спокойно, – говорю я. – Это сигнальный выстрел. Показывают, что знают о нас. От крепости доносится мрачное рычание: давящий звук поющего кита, отзывающийся вибрациями в солнечном сплетении. – Раковина, – мрачно замечает Спалле, сильнее затягивая ремешки панциря и пряча меч в ножны. – Раковина Ледяного Сада. Сильфана сегодня выглядит как валькирия: юбка с разрезами открывает длинные ноги, до колен покрытые щитками, тщательно подогнанный под ее фигуру кожаный панцирь, покрытый ламеллярными бляшками, украшают гравированные золотом танцующие языки пламени, пламя вьется и по глубокому шлему с наносником и длинными нащечными пластинами, узор сделан в эклектическом, ахайско-викинговом стиле. Она грозно притаптывает по палубе, проверяя, все ли хорошо на ней сидит, поправляет пояс с мечом, надевает на левую руку перчатку с кольчужной защитой на кисти и засовывает ее в держатели щита. А потом перебрасывает заплетенную косу за спину – и она готова. Сестра стирсмана Людей Огня. Воительница. Наследница главы клана. Вождь. Сам я тоже приодет во все, что у меня есть, и я как нельзя лучше подхожу ко всей этой оперетке. Мы должны привлечь внимание обитателей сада и не пасть сразу же под возможным градом стрел. Я надел полупанцирь, наголенники и карваши. На свой композитный шлем я примонтировал все, что вез во вьюках. Наносник с защитой для глаз, козырек, защиту щек и солидный пластинчатый назатыльник. Выгляжу я сейчас, словно обезумевшая смесь Одина с Токугавой Иэясу. «Песнь о Беовульфе» на подмостках Токийской Императорской Оперы. Просим. Замок, кажется, растет, протягивая к нам защитные пирсы аванпорта, башни ввинчиваются в небо, ревут раковины, им вторит низкий, медленный ритм барабанов. Невермор, мрачно сидящий на корме, каркает и тяжело взлетает в небо. – Трус, – цежу я, пристегивая к шлему подбородочную защиту. – Если я умру сейчас, – говорит Спалле, – то, по крайней мере, именно так, как мне хотелось, при всем параде. Под трубы и даже барабаны. Это куда лучше, чем сдохнуть от старости в соломе или пасть от удара сраным шилом в каком-то кабаке, как мой дядя. Мне нравится. Хинду тоже понравится. Я вздыхаю. – Едем, – говорю. – Вперед, лошадей на палубу. Знаете, что вы должны делать? – Знаем, – отвечает Сильфана хмуро. – А ты знаешь, что делаешь? – Надеюсь. Я подтягиваю наплечники, поправляю панцирь, а потом иду на корму. Снизу раздается уже глухой перестук копыт, люк трюма опускается с одной стороны, как сходни, Спалле выезжает, склоненный, в полном доспехе, со щитом в руках и лукам за спиной, за ним топают жеребцы Грюнальди и Варфнира. Сильфана выезжает следующей, ведя на поводу Ядрана. Скакуны ржут, неохотно ступая по палубе, и прижимают уши. – Тррруп! – каркает Невермор сверху. Палуба становится влажной и лоснящейся. С бома и паруса начинает капать вода, борта принимаются потеть, по кормовому штевню текут ручейки. Я слышу, как вода журчит по шпангоутам и стекает с плеском за борт. Корабль начинает таять. Мы дрейфуем на льдине. Я не могу больше оттягивать. – Работаем, Цифраль, – говорю. – Давай-ка закинемся тем коксом. * * * Она появилась сразу же, таща за собой полосу сверкающей бриллиантовой пыли. Драккайнен мрачно взглянул на нее сквозь забрало шлема, а потом шагнул в сторону трона, упертого спинкой в кормовой штевень. С одной стороны прислонил щит, с другой – лук. Сплюнул, развернулся и сел. Сильфана, следящая за ним с седла, закусила губу и отвернулась, когда он с треском замерз, превращаясь в ледяную, покрытую мхом инея статую. Драккар вздрогнул, но продолжил плыть прямо в сторону порта. Дракон шевельнул головой, а потом принялся осматриваться. Вход в окруженный стенами залив и портовые бассейны загораживала растянутая между пирсами монструозная цепь из метровых кованных звеньев, покачивающаяся над водой, омываемая волнами. Когда нос драккара оказался метрах в десяти, из двух массивных донжонов, неприятно напоминающих бункеры, раздалось стальное тарахтенье огромных шестерен, и цепь с плеском погрузилась в воду, и очередные звенья вылезали из каменных клюзов вслед тонущему барьеру. Драккар разрезал воду аванпорта и вплыл в залив, под охрану стен, после чего развернулся у причала, где тесно стояли корабли и лодки. Траккены с Побережья Парусов, какие-то стройные ладьи с острыми носами и латинским парусом, две мрачные трехуровневые галеры с несколькими аркабалистами на верхней палубе, двумя мачтами и торчащими вперед таранами, направленными в открытое море. Однако драккар свернул у причала, кренясь на один борт, и поплыл прямо к воротам еще одного пирса, увенчанным охранной стеной. Еще одна цепь плеснула о воду, ощетинившийся шипами запор отвалился в сторону, и корабль вплыл в небольшой портовой бассейн, над которым вставали стены и две большие башни с балконами, на которых стояли мощные баллисты, окруженные воинами. Носили они зеленые куртки с нашитым символом серебряного дерева и глубокие шлемы с мощными нащечниками в стиле греческих гоплитов. Острия дротиков, лежащих на ложах катапульт, целились прямо в ледяную палубу. На стенах появились ряды людей с луками и, похоже, мощными арбалетами. Драккар задержался посреди бассейна, подрагивая, будто он вел внутреннюю борьбу. Вода вокруг бортов морщилась от вибраций, но корабль стоял, а голова дракона крутилась на покрытой шрамами шее, поводя мрачным красным взглядом, ярящимся, как догорающие уголья. Морда дракона выглядела все более жалостной, она обросла сосульками, щеки его покрылись кружевом овальных дыр, часть похожих на рога отростков над глазами растаяла, часть превратилась в бесформенные шишки, как обсосанная конфета. Решетка с железным звяканьем закрылась, и в бассейне установилась тишина, был слышен только плеск воды, стекающей с бортов тающего корабля, и нервное фырканье коней. Сильфана и Спалле стояли бок о бок, в полном доспехе, за ними ждали остальные кони. Воины не двигались, только кони время от времени махали головами и мрачно жевали удила мощными челюстями. Внутренний порт был пуст, была здесь лишь небольшая пристань у башни, с обеих сторон прикрытая стенами, и больше никого. У башни были врата, сейчас закрытые, вела к ним широкая лестница, а потом еще две, с готическими острыми арками. Корабль все стоял и трясся, а со всех сторон в него целились из четырех аркабалист, двух неприятных на вид катапульт, из которых торчали целые пучки стрел, и как минимум с десятка-полутора осадных арбалетов среднего размера и пары десятков луков. Мрачно взревела раковина, и все ворота одновременно отворились. Раздался мерный хруст тяжелых, в ногу идущих отрядов, что вымаршировали из всех ворот и, показывая высокий класс муштры, изменили строй, встав тремя квадратами: один прямо перед ними, два – по сторонам. Ряды черно-белых щитов с рисунком дерева одновременно ударили краями о землю, выставив защиту, опустились копья, за первым рядом щитов показался строй арбалетов, чуть опустившихся, нацеленных на корабль. Строй сомкнулся, и людей почти не было видно – только шлемы, словно колония странных стальных грибов, и стена металла, ощетинившаяся копьями. – Хватит комедии! – рыкнул дракон по-английски. – Я прибыл, потому что ты меня вызвал! Дай нам место, чтобы мы могли высадиться! Если желаешь спуститься по этим ступеням в павлиньих перьях, напевая «We are the Champions», то мы можем поглядеть и с берега! Они вынырнули из ворот, рядами встав на ступенях, все еще занятые демонстрацией силы. Из крепости вышли сперва несколько воинов в мисюрках, с лицами, закрытыми кольчугой, потом три уродливых получеловеческих создания немаленького размера, в конце концов – почти равный им ростом худой человек, укутанный в плащ, с высоким капюшоном на голове и с палицей в руках. – Наконец-то! – рявкнул все более бесформенный дракон голосом Драккайнена. – Прикажи им опустить оружие! Я контролирую этот корабль. Ты и правда желаешь устроить здесь резню? – Прошу сойти на берег, – произнес мужчина на школьном твердом английском. – И не ставить условий. Ведь драккар тает. Через пару минут выловим вас из воды баграми. Прошу показать лицо и сложить оружие, а я отзову людей. Мы должны быть уверенными. – Убери войско. Я не дурак, – рявкнул Драккайнен. – Тогда покажу лицо. – Я тоже не дурак. Прошу не торговаться, а сойти на землю. – Похоже, у нас пат, – заметил Вуко. – Не совсем. Лед тает. Прошу просто сложить оружие и сойти на берег. – Что он болтает?! – процедил через плечо Спалле. – Что делаем? – Жди! Кусок борта отвалился с плеском в воду и плавал теперь рядом, все сильнее мутнея. – Внимание! – пролаял дракон. Драккар двинулся и поплыл в сторону набережной, целясь носом прямо в ряды щитов и в отряд на ступенях башни. Было слышно, как скрипят на балконах и угловых донжонах порта рычаги катапульт, выцеливая драккар. Корабль слегка притормозил и повернулся бортом к набережной. Дракон повернул голову, теряя куски льда и часть нижней челюсти, та упала на базальтовый мол, раскалываясь, как стекло. Быколак рыкнул и тряхнул топором. Едва борт коснулся мола, Спалле и Сильфана двинулись, ведя с собой лошадей, и встали рядом на берегу. Они все еще не могли никуда пойти, и за спиной их оставалась черная вода порта, а впереди – три отряда, укрытых за стеной щитов и рядами копий. – У тебя просто нет выхода, – заявил мужчина в капюшоне. – Или выйдешь на берег и покажешь мне лицо, или окажешься в воде. А если кто из вас, скоты, и попытаетесь произнести хотя бы одно заклинание, то я разнесу вас на куски. – Опустите оружие! – рявкнул Драккайнен. – Ты меня пригласил! Я не выйду безоружным и не пойду в плен, чтоб тебя! Если ты полагаешь, что пара катапульт и московский балет с палками что-то меняют, то ты глупец! Я выказал добрую волю, сев на твой ледяной десерт, а потому убирай с берега свою масонскую ложу! Где-то за воинами раздался неясный шум, мужчина на миг отступил за ворота, а потом показался снова, пропустив вперед группку бело-черных охранников, которые вывели перед собой Грюнальди и Варфнира со связанными сзади руками, в белых маскировочных одеждах, испятнанных кровью, и толкнули их на ступени. – Об этом речь?! – спросил мужчина. – Вот это твоя добрая воля? Ты выслал убийц? – Давай, Цифраль, – проворчал дракон и распался среди облаков тумана. Ледяной корабль выпустил клубы пара и провалился внутрь себя, разлетаясь на куски среди кипящей воды и оглушительный треск ломающегося льда. Спалле и Сильфана двинулись галопом вдоль побережья, но не атаковали, а соскочили с коней, прячась за щитами. Животные, покрытые бронированными чепраками, присели, создавая вокруг них живую баррикаду.