Эндрю Полтнер в это время вошел в гостиную и услышал последние слова Скарлетт. – О, мистер Полтнер! – воскликнула Скарлетт, преисполненная благодарности – я действительно никогда не смогу Вас отблагодарить за то, что Вы для меня сделали! – Но, но, дорогая моя, не стоит так преувеличивать! А по поводу благодарности, что, ж! Мне старику достаточно и того, что Ваши румяные щечки играют своими прелестными ямочками, а глаза блестят благодарным блеском, как начищенный самовар! – О! Мистер Полтнер! – Скарлетт сложила ладони в благодарном жесте. – Огромное Вам спасибо! – Но, будет, будет, миссис, мне это не составило особого труда! В это время в гостиную вошла Мериэм Полтнер и пригласила всех к завтраку. Но лишь только они уселись за стол, как на пороге появилась Джулия. Девушка всех поприветствовала и стремительно направилась к Скарлетт, вытаскивая что-то на ходу из своей маленькой сумочки. И, сияя от счастья, потрясла перед носом подруги двумя пригласительными билетами на банкет, который устраивали театралы. – Вот приглашения! – Гордо сказала она. Дедушка получил их с большим трудом только благодаря своей фамилии. Приглашения ему выделили из резерва для непредвиденных гостей. Так что, мы с Вами, миссис Скарлетт, непредвиденные гости. Клаус вскользь бросил взгляд на Скарлетт, желая тем самым, упрекнуть ее в излишествах развлечений, не ради которых они сюда приехали. И вообще все сидящие за столом на сообщение Джулии никак не отреагировали, заставив Скарлетт насторожиться и подумать – уж не позволила ли она себе лишнего, развлекаясь два дня подряд и не стоит ли ей тут же отказаться от этих приглашений. – Да, пожалуй, она так и сделает. – Но, Джу, я совсем не настроена идти на банкет! Ты попросила меня уделить тебе только пару дней, и я выполнила свое обещание. – Как! Джулия чуть не поперхнулась от возмущения! – Вам представилась такая возможность, а Вы отказываетесь? Миссис Полтнер, – обратилась она теперь уже к хозяйке дома. – Вы знаете, что на этот банкет ангажирован сам маэстро Оффенбах? – Не может быть! – Мэриэм Полтнер так удивилась, всплеснув при этом руками, что задела локтем свою салфетку, и она упала на пол. – Вы смогли бы от этого отказаться? – С негодованием продолжала расспрашивать Джулия старую даму. – Нет, Джу, дорогая, я бросила бы все дела ради того, чтобы хоть одним глазком взглянуть на маэстро и услышать его музыку. Я, правда, была на его концерте однажды, много лет назад. Это было в Париже. Мы с Дженифер как раз тогда гостили у своей тетушки Флетчер, и помню с большим трудом попали в театр маэстро «Буфф Паризьен» на премьеру «Китайской музыкальной безделушки». Но взглянуть сейчас на живого Оффенбаха! Нет, я бы все бросила и пошла, Джу! – О, миссис Полтнер! – Воскликнула Скарлетт в благодарном порыве, желая хоть чем-то угодить своей благодетельнице. – Так сходите туда с Джулией вместо меня! Да, что Вы такое говорите, миссис Скарлетт? – Джулия удивленно захлопала ресницами. – Приглашения-то именные. Джулия разложила на столе две синих открытки, на которых золотыми красивыми буквами были указаны их со Скарлетт имена. – Но, может мое приглашение можно заменить? – нерешительно произнесла Скарлетт. – Заменить? – Да Вы знаете, какого труда стоило дедушке получить эти два приглашения? Мериэм Полтнер, видя, как распаляется Джулия, тут же вмешалась в разговор. – А почему бы тебе не сходить на банкет, Скарлетт? Неужели у вас с Клаусом так много дел, что ты не сможешь выделить себе еще один вечер? Мистер Брукс, что Вы на это скажите? – Решила слукавить Мериэм Полтнер, поставив Клауса в такое положение, при котором нельзя было отказать даме. – Я? – Клаус удивленно посмотрел на нее. – Я думаю, что миссис Батлер вполне может уделить себе не только один вечер, да и вообще, она сама вольна распоряжаться временем так, как считает нужным. – Вот Видите, миссис Скарлетт, Вам совсем не обязательно оставаться сегодня дома! – Обрадовалась Джулия. – Надеюсь теперь-то Вы мне не откажете? Ах, Джу, ну как я могу тебе отказать?! – Скарлетт развела руками. На банкет Скарлетт надела свое бальное светло-сиреневое платье, в котором она блистала на приеме Эндрю Полтнера и ей еще раз пришлось воспользоваться рубиновыми украшениями, предназначенными для Луизы. Джулия зашла за ней ровно в половине четвертого. Нарядная, в голубом бальном платье, отороченном белым венецианским кружевом, которое очень оживляло ее прелестное молодое личико. – О, Джу, какая же ты красавица! – воскликнула Скарлетт, заставив девушку польщенно улыбнуться. – Вы, миссис Скарлетт, тоже прекрасно выглядите. А ну-ка, повернитесь – Джулия, принялась рассматривать замысловатые цветы на турнюре ее платья. – О, какое шикарное, дорогое платье, миссис Скарлетт. А цветы настолько хороши, что можно принять их за живые и понюхать. Я непременно закажу себе такое же. Дамы попрощались с Мэриэм Полтнер и направились к карете, которая уже стояла у калитки и в которой их с нетерпением дожидались супруги Левингстон. – Что же Вы, миссис Скарлетт, хотели навязать мне одних стариков и отправить на банкет? – Спросила с обидой в голосе Джулия, как только они оказались за порогом дома. – Не сердись, Джу, но у меня и в самом деле еще очень много дел, да и потом, мне неудобно перед своим управляющим, ведь я взвалила все заботы о фабрике на его плечи. – Да если б Вы не поехали, для меня этот вечер превратился бы в настоящий ад. Разве бабушка отпустит меня от себя хоть на один шаг? Ведь я буду вынуждена сопровождать ее повсюду и не посмею никуда отлучиться. – А со мной она значит тебя отпустит куда угодно? – Конечно! Во всяком случае, я на это рассчитываю! Глава 41 К половине пятого они подъехали к залу Гильмор-Гарден, где обычно проходили концерты Оффенбаха и где сегодня устраивался банкет в честь работников прессы. Это было огромное здание величиною с большущий дебаркадер. На одной его стороне был расположен великолепный фонтан с искусственным водопадом, а три другие были заняты амфитеатром и аккуратными небольшими столиками для угощений, которые старательно заставляли винами и закусками молоденькие девушки в белых передниках. Повсюду были размещены большие напольные вазы со всевозможными цветами и высокие тропические деревья, поражающие присутствующих своей необычной красотой. Посреди зала возвышалась эстрада для музыкантов, довольно вместительная, рассчитанная на большое количество людей, правда, пока что на ней стояли одни только инструменты, настроенные для игры с нетерпением поджидая своих хозяев – виртуозных исполнителей. Начало банкета было запланировано на пять часов вечера и приглашенные уже понемногу стали заполнять этот огромный зал, в котором они свободно могли гулять, пить, есть, и слушать музыку! Лакей, стоящий на входе, взглянул на приглашения, которые показал ему мистер Левингстон и пригласил их пройти в зал. Мистер Левингстон был владельцем одного из самых крупных издательств Нью-Йорка, а посему известной личностью в городе. Как только он вместе со своими дамами вступил в зал, его тут же окружили вниманием. – Мистер Левингстон, добрый вечер! – первым обратился к нему лысоватый пожилой мужчина, который прохаживался около фонтана под руку с молоденькой девушкой, лет восемнадцати. – Позвольте представить Вам и Вашим дамам свою дочь Нели. – Сказал он, сияя гордой отцовской улыбкой. А девушка и впрямь была хороша. Ее вьющиеся светло-русые волосы очень выгодно кантрастировали с крупными карими глазами и темными, широкими бровями. Осанка Нели была безукоризненной, а ее тонкая шея изящно держала на себе миниатюрную головку с пышным пучком волос, закрепленном на затылке. – Очень приятно, мистер Лангстер. – Ответил мистер Левингстон и улыбнулся очаровательной дочке незнакомца. Нели, в свою очередь, тоже улыбнулась и поклонилась дамам. – Позвольте и мне представить Вам своих дам. – Сказал дедушка Джулии. Это моя супруга, миссис Тресси Левингстон и внучка Джулия, а это миссис Скарлетт Ретт Батлер – наша гостья, южанка из Атланты. А это, мои прелестнейшие дамы – мистер Джон Лангстер, мой коллега, а если точнее, один из лучших оформителей нью-йоркских новостей. Они прошлись возле фонтана, немного побеседовав с мистером Лангстером и его прелестной дочкой и тут же к ним подошли еще несколько мужчин, окруженных своими нарядными спутницами. Представления следовали одно за другим, и нетерпеливой Джулии вскоре это надоело. – Дедушка, ты что, решил нас со всеми Нью – Йорцами перезнакомить? – Спросила она, наклонившись к самому уху мистера Левингстона, чтобы никто из окружающих не смог ее услышать. – Я думаю, что тебе, Джулия, это не помешает, ведь если мы начинаем выводить тебя в свет, лишние несколько знакомств окажутся всегда кстати. – Но я все равно не запомню всех с первого раза. – Главное, чтобы они тебя запомнили. – Многозначительно сказала миссис Левингстон. Вскоре в Гильмор-Гарден стали появляться не только представители печати, но и сами устроители банкета, знаменитые французские артисты, режиссеры, постановщики и другая театральная публика. – Посмотрите – воскликнула Джулия, – многие уже усаживаются в кресла и того гляди в амфитеатре не останется ни одного хорошего места. Пошли скорее туда, уже без пяти минут пять, и я думаю, что скоро на эстраде появится маэстро. Джулия, не раздумывая, стремительно направилась к амфитеатру, увлекая за собой спутников. Однако надежды молодой девушки не оправдались. Хоть через десять минут на эстраду стали выходить музыканты, занимая свои места, Оффенбаха среди них так и не появилось. Вместо него дирижировал оркестром чех Маречек, и надо сказать, дирижировал отменно. С эстрады звучала музыка Оффенбаха, перемежаемая короткими приветственными речами французского режиссера Марка Фурье, которому было поручено вести этот вечер, и в течение часа люди почти не вставали со своих мест и не подходили к столикам. И вот, наконец, когда публика была уже порядком разогрета музыкой и приветственными речами, на эстраде появился Оффенбах. На маэстро был старомодный фрак с ленточкой почетного легиона и черные лаковые туфли на высоком каблуке. Взойдя на эстраду, он поприветствовал шумно встречающих его людей, слегка поклонившись, и тут же, небрежно опершись на пюпитр, повернулся спиной к публике, взмахнув своей дирижерской палочкой. У Оффенбаха была внешность, которая оставляет неизгладимый след в памяти всякого зрителя. Он был небольшого роста, с крючковатым носом, изобличающим его еврейское происхождение, с живыми остроумными глазами неопределенного цвета, впалыми щеками и седеющими волосами. Ему было уже около шестидесяти лет, и он, страдая подагрой, ходил опираясь на палку и немного ссутулившись. Маэстро порадовал публику несколько минут и снова удалился, уступив свое место Маречку. А потом в течение всего вечера вновь ненадолго появлялся на эстраде и дирижировал исполнением какой-нибудь «оффенбахиады» – попурри из своих веселых мелодий. Вскоре засидевшаяся публика начала вставать со своих мест и подходить к столикам с угощениями. И, мало, помалу, среди гостей стали образовываться небольшие группы знакомых друг с другом людей, которые, оккупировав столики, пили и ели, перемежая это занятие веселыми разговорами. Одним словом, прием был в самом разгаре и Джулии уже не терпелось улизнуть куда-нибудь подальше от своих стариков, которые без особого восторга воспринимали все происходящее, лениво пожевывая сэндвичи и запивая их великолепным французским шампанским. Но вот, на какой-то момент музыка в зале стихла и на эстраду снова вышел Марк Фурье, обратив на себя внимание развеселившейся публики. – Уважаемые леди и джентльмены! – громко произнес он с французским акцентом. – Позвольте предложить Вашему вниманию несколько веселых сочинений, написанных нашим театральным поэтом Энтони Буэно, а поможет ему в этом несравненная Глен Дилон. – И он галантно подал руку восходящей на эстраду миловидной блондинке в блестящем голубом платье, следом за которой шагал худощавый поэт Энтони Буэно с пышной шевелюрой кудрявых рыжих волос. Артисты поклонились публике, и Марк Фурье объявил название их первого поэтического повествования. – Итак, леди и джентльмены, Вашему вниманию предлагается «Парижский вор».