– Они все втроем ушли на прогулку, а Фердинанд – он гуве, гувинер, – Элла смутилась, поняв, что не сможет правильно произнести это сложное для нее слово. – Он учит Уэйда, а мне читает книги. – Все втроем? – Тут Скарлетт удивилась по-настоящему, и радостная догадка надеждой отозвалась в ее сердце. – Неужели Ретт не уехал? – Да, все втроем, а меня сегодня дядя Ретт не взял, потому что я простудилась и у меня болит горло. – Ах! – счастливо воскликнула Скарлетт и от охватившей ее радости так сильно сжала дочку, что Элла, взглянув на нее удивленно, попятилась назад и попыталась высвободиться из ее объятий, испытывая неудобство от такой неожиданной, навязчивой ласки Скарлетт. – Ух, мама, ты совсем меня сжала! – Прости меня, детка, маме стало жаль тебя из-за того, что ты заболела и лишилась прогулки, вот я и прижала тебя так крепко. А что, Элла, дядя Ретт был дома с тех самых пор, как я уехала в Нью-Йорк? – Да. Скарлетт счастливо улыбнулась. – Ну и как Вы тут без меня проводили время? – Она озорно потрепала девочку за щеку. – Ну-ка, Элла, рассказывай маме! Элла смотрела на свою маму с каждым разом все больше удивляясь ее поведению. Мама была приветливой и ласковой, что случалось с ней очень редко, но самое удивительное, необычно заинтересованной. Глаза ее блестели от радости, и она не переставала улыбаться. И такая вот мама, как сейчас, показалась девочке необыкновенно красивой, и ее маленькое сердечко наполнилось гордостью из-за того, что эта красавица с зелеными, веселыми, смеющимися глазами – ее мама, а она, Элла, ее дочь. – Ты очень красивая! – произнесла Элла торжественно, стараясь подражать взрослым и старательно поправила Скарлетт выбившийся из пучка локон волос. На лице Скарлетт промелькнуло удивление, но она тут же снова улыбнулась девочке и ласково чмокнула ее в щеку. – Спасибо, дорогая! В этот момент открылась дверь и Присси с грохотом опустила тяжелый чемодан с вещами на пол. – Миссис Скарлетт, что ж Вы не пришлете дворецкого за вещами, мне не под силу все это перетаскать сюда, да и кучер уже ругается, ведь ему надо возвращаться на вокзал. – О, боже, ведь Скарлетт совсем забыла, что в экипаже полно вещей ее новых работников, которые она сама вызвалась отвезти на эту ночь к себе, в противном случае, ими пришлось бы завалить небольшую комнатку Клауса до такой степени, что людям негде было бы разместиться на ночлег. – Да, да, Присси, сейчас! А где же дворецкий? Джимми? Его нет, мама. Дядя Ретт отпустил его в… – Элла наморщила лоб, стараясь что-то припомнить, – в… ну, в общем, у него умерла мама и он поехал в тот город, где она жила. – Ах ты, боже мой, бедный Джимми! А где же все остальные? – Мама, ты же знаешь, что Мери плохо слышит – напомнила Элла, имея в виду кухарку – она на кухне и еще не знает, что ты приехала. Рози спит, у нее зуб болел всю ночь, Порк уехал с Джимми, а Эмили уже давно ушла в конюшню и еще не вернулась. – В конюшню? Что делает Эмили в конюшне? – Не знаю. – Элла пожала плечами. И тут Скарлетт осенила догадка. Она вспомнила, что ее конюх – здоровенный двадцатипятилетний чернокожий детина, Джо, в последнее время игриво поглядывал на Эмили. – Так вот, значит, в чем дело! – Элла, беги на кухню за Мери и попроси ее помочь Присси, а ты, Присси, иди пока одна и заноси что полегче. Элла вприпрыжку побежала на кухню на ходу громко выкрикивая имя кухарки, а Скарлетт, с трудом отодвинув тяжелый чемодан от вешалки, стала снимать с себя теплые вещи. Миссис Скарлетт! – Через пять минут в дверном проеме гостиной появилась кухарка и присев в реверансе, широкой улыбкой поприветствовала свою хозяйку. – А мне ведь вчера приснился про Вас сон, вот он, сон-то в руку. Я и подумала, или миссис Скарлетт приедет, или пришлет о себе какую-нибудь весточку. Я и сказала давеча за завтраком мистеру Ретту об этом. – Ах, Мери, да будет тебе болтать! Иди поскорее к карете и помоги Присси внести вещи. Но в этот момент открылась парадная дверь и на пороге появился Ретт с двумя чемоданами в руках. За ним появился Уэйд с большой дорожной сумкой, которую он держал впереди себя обеими руками. За Уэйдом проследовал молодой юноша, который тоже держал в руках какие-то вещи и всю эту процессию завершала улыбающаяся Присси, очень довольная тем, что на этот раз ей не пришлось ничего нести. – Добрый вечер, миссис Батлер! – Ретт опустил тяжелые чемоданы на пол. Судя по Вашему довольному виду и багажу, можно предположить, что поездка в Нью-Йорк оказалась вполне плодотворной. Ух, какие тяжелые, здесь что, детали для новых станков? – Вы абсолютно правы! – Скарлетт очаровательно улыбнулась. – Поездка действительно оказалась удачной, если не сказать больше! Ретт взглянул на нее с интересом и ухмыльнулся, загадочно приподняв брови. – Мама, мама – Уэйд теребил Скарлетт за рукав, а она все еще счастливо улыбалась и смотрела на Ретта. – Познакомься, это мой гувернер, его зовут Фердинанд. Скарлетт обернулась к сыну и молодому юноше, который тут же склонился перед ней в поклоне. – Здравствуйте, Фердинанд – сказала она приветливо – мне очень приятно с Вами познакомиться. Ну, только что же мы знакомимся здесь, у двери, давайте пройдем в гостиную. Мери, размести эти сумки в углу, но только так, чтобы они не стояли на проходе. – Миссис Скарлетт – кухарка удивленно посмотрела на свою хозяйку, – так их что же, не разбирать? – Разбери только мой чемодан и сумку, а остальное пусть стоит на месте, это вещи моих работников и завтра Клаус увезет их отсюда в гостиницу. Скарлетт указала кухарке на свои вещи и первой направилась в гостиную. Фердинанд оказался молодым застенчивым юношей лет двадцати с небольшим. Он был темноволосым, смуглолицым, и по виду походил на испанца. При знакомстве со Скарлетт юноша все больше молчал, а Уэйд с Реттом наперебой рассказывали о нем. Фердинанд был родом из Куинса, и несколько месяцев тому назад окончил Гарвардский университет с отличием, получив специальность учителя словесности и физических наук одновременно. Друг его отца, здесь в Атланте, у которого Фердинанд гостил вместе с родителями, обещал юноше через какое-то время подыскать хорошее место в одном из учебных заведений Нью-Йорка, через своего брата, который имел к этому отношение. И Фердинанд согласился дожидаться этого места, потому что очень хотел работать в Нью-Йорке. И вот как раз в тот момент, когда юноша гостил в Атланте, Ретт и вышел на него через бывших своих дружков янки. Он предложил юноше поднабраться опыта в преподавании перед поступлением на работу и позаниматься с его пасынком за весьма щедрую оплату, не считая стола и проживания, на что тот с удовольствием согласился. Через некоторое время кухарка приготовила ужин, и все уселись за стол. Скарлетт было непривычно видеть сразу столько людей у себя в столовой, ведь в последнее время дома она и ужинала, и обедала, и завтракала в совершенном одиночестве. Фердинанд занял место рядом с Уэйдом, как и подобает воспитателю, а Элла самовольно придвинула свой стул вплотную к юноше, с другой стороны, считая, что ее право на общение с ним так же неоспоримо, как и брата. Ужин проходил в веселой, непринужденной обстановке, дети вели себя вполне прилично, стараясь во всем подражать Фердинанду, который пользовался у них авторитетом. Уэйд, восхищенно глядя на него, старался заложить свою салфетку за воротничок также аккуратно, как это делал Фердинанд, а Элла, не спуская с юноши глаз, пыталась овладеть искусством приема пищи с помощью вилки и ножа. Скарлетт было забавно смотреть на детей, но особой радости от присутствия Фердинанда за своим столом она не испытывала. Она считала, что Ретт оказался слишком щедрым, во всяком случае, юноша вполне мог бы обойтись и без стола, и без проживания в их доме. Будь на то ее воля, такой роскоши для Фердинанда она бы никогда не допустила. Но, увы, решение принимал Ретт, а перечить ему Скарлетт себе запретила. После того как знакомство с Фердинандом закончилось, все внимание перекинулось на Скарлетт, и Уэйд, а за ним и Ретт, попросили ее рассказать о Нью-Йорке. Скарлетт принялась рассказывать о достопримечательностях города – гиганта и о своих приключениях в нем. А вот новость, которую, в свою очередь, рассказали ей Ретт, оказалась печальной. Во время ее отсутствия умер доктор Мид и три дня тому назад состоялись его похороны. – Бедная миссис Мид, ведь теперь она осталась совершенно одна. – Скарлетт очень расстроилась, сочувствуя старой даме. Скарлетт знала, что доктор был единственным, кто оставался у этой несчастной женщины, потерявшей на войне обоих своих сыновей. У миссис Мид в Мейконе жила когда-то старшая сестра, но она, к сожалению, пару лет тому назад умерла, других же родственников ни у миссис Мид, ни у доктора не было. – Да, покидают свои ряды ветераны нашей доблестной старой гвардии. – Сказал Ретт. – Это был истинный гражданин своей страны, настоящий преданный патриот, и в этом смысле, надо отдать ему должное. Скарлетт удивленно посмотрела на Ретта. – Но Вы же никогда не любили доктора Мида! – выпалила она, совсем не подумав о том, что за столом находятся дети и посторонний человек, и тут же спохватилась, но было уже поздно. – Не любил? Нет, так нельзя сказать. Я не разделял его взглядов – это будет точнее. А вот он меня, скорее всего не любил. Ну да какое это имеет значение. Скарлетт подумала, что завтра непременно должна сходить к миссис Мид с соболезнованием, а потом съездить на кладбище и возложить цветы на могилу доктора Мида. И как бы плохо не относились они к ней в последнее время, она должна это сделать, ведь доктор Мид был ее лечащим врачом и принимал у Скарлетт ее детей. Да и вообще, если вспомнить первые годы ее жизни в Атланте, войну, госпиталь! Люди тогда неразрывно были связаны друг с другом, пропадая в госпитале все дни напролет и держались друг подле друга как одна большая семья, переживая горе близких и короткие радости одержанных военных побед. За разговорами ужин надолго затянулся, но после него все как-то быстро разошлись по своим комнатам. Скарлетт не удалось побыть с Реттом наедине за исключением нескольких минут, когда она, выходя из ванной, столкнулась с ним на лестничной площадке у своей комнаты. Ретт в это время направлялся в свою спальню и проходя мимо ее двери, что-то тихонько насвистывал, и этот его свист заставил Скарлетт удивленно замереть на месте. Ретт насвистывал впервые с тех пор, как… О, Господи! Да когда же это было? Тогда, когда еще была жива Бонни, а она, Скарлетт, отказала Ретту в совместной спальне, и он, всякий раз проходя мимо ее двери вот так же насвистывал. И она была уверена, непременно держал при этом руки в карманах, сжатые в кулаки. Обнаружив присутствие Скарлетт, Ретт обернулся и поймал ее удивленный взгляд. – В чем дело? – Спросил он. – Что? – Не поняла она. – Чем я Вас заинтересовал? Вы смотрите на меня так, словно обнаружили в моем лице нечто необычное. Скарлетт стушевалась, в очередной раз отругав себя за неумение скрывать свои эмоции. – Ничего я не обнаружила, Вам показалось. – И она, отведя глаза, поспешила пройти мимо. Понятно. – Тихо произнес Ретт и ухмыльнулся. – Я поселил Фердинанда в той большой комнате, что напротив библиотеки, Вы не против? – спросил он. – Конечно, нет. Вот и славно. Ну что ж, спокойной ночи! Желаю Вам хорошо выспаться с дороги. И через минуту Скарлетт услышала звук захлопнувшейся за ним двери. Глава 45 Скарлетт приоткрыла ветхую дверь старого домика Мидов и заглянула в прихожую. С кухни доносились звуки переставляемой посуды и Скарлетт направилась туда. Там находилась кухарка – старая седая негритянка, усердно хлопотавшая в это время около плиты. – Дома ли миссис Мид? – Спросила у нее Скарлетт. – Да, миссис, она в комнате вместе с миссис Мерриуэзер.