– Я благодарна Вам, Кевин, но, право, все это не стоит и выведенного яйца. – Постаралась успокоить его Скарлетт, подумав о том, что не хватало только, чтобы двое мужчин, один из которых оставил дома беременную жену, устроили сейчас в Гильмор – Гарден скандал из-за нее, да к тому же в присутствии четырех десятков органов нью-йоркской прессы! – Но он испортил Вам настроение! – Испортил настроение? Вовсе нет! – Скарлетт весело улыбнулась. – Я хочу шампанского и побыстрей, потому что за кадрилью непременно последует вальс, и мы с Вами не должны его пропустить. Ее настроение действительно улучшилось через некоторое время. Она танцевала с Кевином Грейни и Джоном Лангстером, который на удивление для такого солидного мужчины, прекрасно владел своим телом и двигался намного лучше Кевина. Зато Кевин рассказывал ей пикантные смешные истории, часть из которых была абсолютной выдумкой, и это ее веселило. Густав Дрожичек после отказа Скарлетт переместился в другую часть зала и больше не напоминал ей о себе, а их столик вскоре оккупировали французы – театрал Кутерьме и пара его молодых друзей, которые наперебой приглашали танцевать Джулию и Нели. Итак, три молодые дамы были окружены мужчинами, которые наперебой наполняли их бокалы шампанским и старались развеселить, да к тому же не давали им пропустить ни единого танца. – Я совершенно не понимаю, о чем говорят друзья этого Кутерьме – сказала Скарлетт Кевину во время очередного вальса – слова вроде бы звучат по – английски, правда с ужасным акцентом, но их все же можно разобрать, однако полный смыл всего сказанного никак до меня не доходит. Это происходит потому, что они не могут правильно сформулировать смысл предложения. – А Вы их понимаете? – Понимаю, но только потому, что знаю французский. – А я в свое время его совсем не изучала, даже несмотря на то, что моя мама была француженкой и прекрасно им владела. – На Вас это очень похоже. Мне вообще кажется, что в детстве Вы были сущим дьяволенком в юбке, этакой непослушной своенравной упрямицей. Скарлетт засмеялась. – Вы абсолютно правы, именно такой я и была. Но как Вам удалось это определить? – Очень просто. Вы и сейчас такая же! – Что? – Вы и сейчас такая же, миссис Скарлетт, и это делает Вас еще привлекательней во сто крат! Как необычно ведет себя Кевин для влюбленного мужчины – подумала Скарлетт. – Он не навязывает ей своих чувств и не добивается взаимности, однако нежен, предусмотрителен, готов защитить ее честь, умеет пошутить ради ее удовольствия и угодлив ровно настолько, насколько ей это приятно. Он любит ее как бы издалека, не приближаясь, и это либо расчетливый ход умелого ловеласа, либо проявление застенчивого нрава, обреченного на большое чувство мужчины. Но чем бы это не объяснялось, Скарлетт было комфортно в его обществе, и ей вовсе не хотелось от него отказываться. Это было чем-то вроде теплого мехового манто в зимний промозглый холод, или стаканом воды, вовремя поданным в летний зной. Бал приближался к концу и многие уже покидали Гильмор-Гарден, прощаясь с друзьями и знакомыми. Скарлетт взглянула на часы. – Боже мой! Уже без четверти четыре, а она и не заметила, как быстро пролетело время. – До конца бала осталось пятнадцать минут – сказал Кевин, тоже взглянув на часы – и надо полагать, что этот вальс последний. Сейчас зазвучит котильон и на этом все закончится. – А где Джулия? – Скарлетт принялась озираться по сторонам – что-то ее не видно. – Да вон она, стоит у столика вместе со своим французом. Похоже, они прощаются с мистером Лангстером и его дочерью. Скарлетт оглянулась. Мистер Лангстер стоял возле столика под руку с Нели, а Кутерьме в это время о чем-то с ними разговаривал. Затем француз поцеловал девушке руку и следом за ним это проделали его друзья, а Джулия чмокнула в щеку свою новую подругу. – Похоже так. – Скарлетт забеспокоилась. – Нам тоже следует попрощаться с ними, посмотрите, они уже уходят. Однако Кевин на этот раз проявил настойчивость. – Нет, это наш последний танец, и я скорее буду выглядеть полным невеждой в глазах мистера Лангстера и его дочери, чем откажусь сейчас от него. – Но, я… – А Вы моя пленница и на этот раз я Вас никуда не отпущу. – И он крепче прижал ее к себе. Они долго прощались с французами на крыльце Гильмор-Гарден, пока Скарлетт, наконец, не замерзла. – Джу, нам пора! – Сказала она подруге и решительно взяла ее за руку. – Нет, нет, мистер Кутерьме, это вообще не в моем вкусе. – Что-то горячо доказывала в этот момент Джулия своему новому французскому другу. – Сейчас, сейчас, миссис Скарлетт, еще одну минутку. – Оставьте ее пока – сказал Кевин, – а я пойду отыщу свою карету и велю кучеру подъехать поближе к крыльцу. Кевин подъехал быстрее, чем Джулия довела до конца свою беседу, и у Скарлетт на этот раз лопнуло терпение. – Джу, мы уезжаем! – рикнула она девушке и взяла под руку подошедшего к ней в это время Кевина. – Все, иду! – Джулия поочередно протянула руку для поцелуя троим мужчинам. А потом легко спустилась по ступенькам и подбежав к Кевину, с другой стороны, тоже взяла его под руку, весело напевая себе под нос одну из мелодий маэстро Оффенбаха. Ночь оказалась ветреной и пока они шли к карете, с них чуть не сдуло шляпки, которые, с каждым новым порывом ветра приходилось ежеминутно придерживать рукой. Кевин помог Джулии первой забраться в карету, чтобы потом занять место рядом со Скарлетт. И молодая леди, веселая и возбужденная, усевшись поудобней, тут же принялась восторженно рассказывать о своих новых знакомых, один из которых был непревзойденным актером-комиком, а другой режиссером, и о том, какие прожекты строили они относительно своих новых спектаклей. – Они рассказывали мне о новых, современных течениях в театральной среде, и Вы знаете, это действительно очень интересно! Ах, как жаль, что у нас в Америке не существует такой серьезной театральной школы, как во Франции и мы всегда плетемся в этом вопросе позади них. – Сетовала Джулия. Напрасно она переживала, что будет скучать на предстоящих балах – подумала Скарлетт, слушая возбужденную болтовню девушки. – С таким темпераментом и жаждой общения ее оттуда и за уши не вытянешь! Им пришлось довольно долго выбираться из толпы карет, оккупировавших все подъездные пути к Гильмор-Гарден. И сколько не пытался кучер Кевина проскользнуть хоть в какую-то образовавшуюся брешь, ее тут же занимали крупы чьих-нибудь лошадей, или пятящиеся задки карет. Но вот, наконец, движение понемногу рассеялось и у них появилась возможность пробраться вперед, а спустя некоторое время выехать на широкую дорогу одиннадцатой авеню. До дома Полтнеров и Левингстонов, которые находились на одной улице и располагались один напротив другого, было около получаса езды, и Скарлетт, убаюкиваемая монотонным стуком колес и несмолкаемой трескотней Джулии, прикрыла глаза и слегка приклонила голову к спинке сидения. У нее было только одно желание – поскорей добраться до дома и прямо с порога сбросить тесные бальные туфли, в которых нестерпимо гудели ноги. Она только сейчас поняла, как устала за эту ночь, да и было от чего, ведь ей не пришлось пропустить ни одного танца! Едва пробивавшийся сквозь небольшие оконца кареты свет ночных газовых фонарей, стоящих вдоль дороги, то и дело отбрасывал свои блеклые тени на лица сидящих в карете, и тут же исчезал, снова погружаясь в кромешную тьму. Скарлетт уже почти совсем задремала и вдруг в какой-то момент ощутила над своим виском горячее дыхание Кевина, а потом нежное прикосновение его губ к своей щеке. Она слегка встрепенулась и напряглась, но Кевин тут же предусмотрительно взял ее за руку. – Простите меня, но я не в силах от этого удержаться. – Чуть слышно прошептал он, склонившись к самому ее уху и тут же снова стал нежно целовать ей затылок, волосы, шею. Скарлетт не шевелилась, лихорадочно оценивая происходящее. Она не могла воспротивиться действиям Кевина, ни словом, ни жестом, чтобы не привлечь внимания сидящей рядом с ней Джулии. Сделай она это, и Джулия тут же стала бы невольной свидетельницей того, как женатый мужчина позволяет себе заниматься такими непотребными вещами с чужой женой. И ей не хотелось также обидеть Кевина своим возмущением и втоптать в грязь те чувства, которые им сейчас владели. Ведь он делал это не потому, что подобно Дрожечку, беспардонно позволял себе всякие непристойные вольности по отношению к ней, и тем самым, заведомо оскорблял, а только лишь потому, что не в силах был от этого удержаться, и она не могла не считаться с его чувствами! С другой стороны, она сидела и позволяла постороннему мужчине целовать себя, так, как ему вздумается! Да еще прикрывала его перед своей подругой, предоставляя ему, тем самым, полную свободу действий, из которой он мог заключить, что она поощряет его поступки. А вот это, ей уже абсолютно не импонировало! Одним словом, Скарлетт была в полной растерянности, не зная, как следует поступить, и поэтому, ничего не предпринимая, так и доехала до дома. Слава богу, что карета остановилась сначала у дома Полтнеров – с облегчением подумала она, и любезно расцеловалась с Джулией, а потом поспешно подала руку Кевину, который, упредив ее, первым вышел из кареты и помог спуститься с подножки. Простите меня, Скарлетт, и прощайте – нежно сказал он ей возле самой калитки и поцеловал руку. Она не видела его глаз в темноте, но думала, что они были полны печали, уж слишком грустно звучал его голос. – Как знать, возможно судьба и сведет нас еще когда-нибудь, а если нет, то я и за это ей благодарен! – Прощайте, Кевин! – Скарлетт, открыв калитку, скрылась в ночи. Она лежала и долго думала о том, что случилось. Теперь, когда все было позади и Скарлетт не мучили вопросы, касающиеся приличий допустимых или недопустимых норм поведения, в голову ей приходили совершенно другие мысли. Ей захотелось понять, как сама она относилась ко всему происходящему. Ее целовал мужчина и он не был ей неприятен, что должна была чувствовать она, если б, к примеру, находилась не в карете, рядом с Джулией, а где-нибудь в укромном спокойном месте вдвоем с Кевином? Интересно, захотелось бы ей после этих поцелуев пойти дальше? Она представила, как Кевин, охваченный желанием, начинает ее раздевать, касаясь своими губами ее губ, шеи, груди, как он ласкает ее, призывая к близости… и не почувствовала ничего! Ни один мускул не дрогнул в ее теле, и она не обнаружила никакого влечения. Нет, Кевин не смог бы вызвать у нее желания и овладеть ею! Только Ретту теперь это было под силу, и Скарлетт, со слезами на глазах снова вспомнила их последнюю ночь! Глава 44 Итак, спустя пять дней, как раз перед началом больного сезона в Нью-Йорке, Клаус сообщил Скарлетт, что их миссия здесь окончена и они могут отправляться домой. Вечером супруги Полтнер устроили своим гостям прощальный ужин и на следующий день Скарлетт с Клаусом, сопровождаемые новой командой работников, отправились в Атланту. Скарлетт с приятной грустью и сожалением покидала Нью-Йорк, от которого она никак не ожидала такой широкой милости и мысли ее всю дорогу витали в приятных воспоминаниях. Прощай Нью-Йорк! Прощайте новые друзья! Спасибо судьбе за то, что она одарила ее таким подарком! По дороге они с Клаусом обсуждали план дальнейших действий. В первый день по приезде они решили разместить своих работников в гостиничном номере Клауса на ночлег, так как поезд прибывал в Атланту только к семи часам вечера, а на следующий день с самого утра Клаус должен был в первую очередь заняться обустройством людей. – Я, миссис Скарлетт, состою в хороших отношениях с хозяином гостиницы и думаю, что мне это удастся сделать быстро. А как только мы решим вопрос с проживанием людей, то сразу же отправимся на фабрику, ведь Билли Янсон возможно уже получил первую партию оборудования, и мы с Гербертом потихоньку начнем его налаживать. Они с Присси подъехали к дому в наемном экипаже, когда сумерки уже начали сгущаться и Скарлетт еще издалека увидела в окне гостиной удивленное личико Эллы с приплюснутым к стеклу носом. Она торопливо вышла из кареты и приветливо помахала дочке рукой. Девочка улыбнулась ей в ответ и тотчас же отойдя от окна, направилась встречать к парадной двери. – Мама, мама, а у нас теперь живет Фердинанд! – Затараторила Элла с порога, очень довольная тем, что ей первой пришлось сообщить Скарлетт такую важную новость. Фердинанд? – Скарлетт, конечно же, сразу догадалась, что Элла имеет в виду гувернера Уэйда, которого нанял-таки Ретт, но, чтобы доставить девочке приятное, театрально удивилась. – И кто же такой этот Фердинанд, детка? – спросила она шепотом, воровато заглядывая в гостиную, опасаясь, чтобы этот самый Фердинанд не услышал их разговор если он ненароком находится сейчас там. Элла поняла, чего опасается Скарлетт, и загордившись еще больше, нарочито громко сказала, что там никого нет.