Глава 8 — Колбасыч, выходи на ринг! — приказным тоном распорядилась Клёпка. — Три по три, фулл-контакт. Возражения есть? Тренер, насмешливо изогнув бровь, посмотрела на меня, давая последний шанс пойти на попятную. Но я им не воспользовался. Валентина выбрала мне в соперники самого мясистого и тяжеловесного оппонента, намереваясь в своей извечной манере осадить зарвавшегося задохлика. Меня то бишь. И вызванный Клёпкой амбал нисколько не сомневался в победе, быстро оценив мои худосочные руки-веточки, костлявые плечи и болтающуюся на них не по размеру огромную форму. Натягивая перчатки и вставляя капу, он не переставал самодовольно ухмыляться и покачивать головой, не видя во мне даже намека на угрозу. — Шлем-то надень, герой, — ехидно предложила мне Клёпка. — Без надобности, — сухо ответил я, неподвижно замерев в углу ринга. — Дружище, хоть капу закуси, — по-доброму посоветовал мой будущий оппонент со звучным позывным Колбасыч. — У меня удар тяжелый. — У меня тоже, — изобразил я подобие улыбки. — Ну и дурак, — разозлился молодой инквизитор. — Если зубы лишние, то подходи. Соперник явно занервничал, повстречавшись с моим наполненным могильной тьмой взглядом, и я понял, что спуску он мне не даст. Но так даже лучше, хоть увижу, чему новобранцев тут Клёпка учит. Ручной таймер в руках тренера издал пронзительный «Дзинь!», сигнализируя о начале спарринга, и мы с Колбасычем двинулись навстречу друг другу. Я наметанным глазом тут же определил, что мой коллега если и имеет за плечами опыт в единоборствах, то совсем невеликий. Не хватало ему той хищной грации, которую приобретают бойцы только лишь после многолетних упорных тренировок, и дело тут не в одних выдающихся габаритах. Взять, к примеру, Изюма. Тот, невзирая на приросшую к костям неподъемную груду мускулов, не утратил способности скользить над землей, как охотящийся барс. Но Колбасыч себя чувствовал безоговорочным лидером в нашем маленьком товарищеском поединке, а потому смело подступился на дистанцию вытянутой руки, бросая тяжелые джебы. Пока мне без труда удавалось принимать их на блок, хотя из-за разницы в весовой категории меня от его увесистых оплеух неслабо так покачивало. А как только мой оппонент зарядил правую руку для сокрушительного удара, я понял, что испытывать предел своей прочности не горю желанием. Я просто поднырнул под его атаку, слегка пощекотав молодому бойцу печенку коротким хуком. Новобранец лишь сдавленно ухнул, но остался стоять на ногах. М-да уж, а при моей старой комплекции он бы пополам сложился. Тем не менее, этим маневром мне удалось сбить с Колбасыча первоначальный задор и наглядно показать, что наш спарринг не станет для него легким времяпрепровождением. Кусаться я тоже умею и весьма неслабо. Даром, что уступаю ему в размерах в полтора раза. Боец снова перешел на джебы, пытаясь обманными движениями раздергать мою защиту, но пока у него из этой затеи ничего не получалось. Как бы руки у меня короче не стали, а дистанцию я выдерживал филигранно. Поэтому с наскока ворваться ко мне на «ближняк» парень отчетливо побаивался. Пока мы осторожно кружили по рингу, успела истечь первая минута. Наблюдающие за поединком молодые инквизиторы активно подбадривали своего соратника, накидывая десятки различных идей для атаки. Кто-то предлагал зажать меня в углу и забить через блоки, используя преимущество в массе. Другой кричал: «Партер! Партер! Задави его в партере!» Третий агитировал за работу по корпусу, чтоб сбить мне дыхание. А Колбасыч и рад бы реализовать хоть что-нибудь из озвученного, но все никак не мог меня подловить. Заметив, что мой соперник в очередной раз немного опускает правую руку, прежде чем ударить левой, я недобро ухмыльнулся. Если по началу периодически появляющаяся брешь мной воспринималась как ловушка, то теперь… Теперь я понял — это самая обычная ошибка начинающего. Она, собственно, и приблизила развязку нашего противостояния. Когда оппонент снова подступился ко мне, намереваясь накинуть коронный джеб, я молниеносно сменил стойку на правостороннюю, а затем выбросил мощный хай-кик. Моя голень со скоростью пушечного ядра прилетела Колбасычу прямо в открывшуюся скулу, и тот, закатив глаза, плашмя откинулся на канвас. — У-у-у-у… — сочувственно протянули инквизиторы, опечаленные быстрым и безоговорочным поражением товарища. Я поправил чуть съехавшую балаклаву и невозмутимо вернулся в свой угол, предоставляя упавшему бойцу шанс оклематься и попытать счастья еще раз. Но нет, мозги я ему встряхнул очень качественно, даже ногу себе отбил. Колбасыч пребывал в глубоком нокауте, и спустя десяток секунд нашел силы только для того, чтобы грузно перекатиться на спину. Встретившись с недовольно нахмуренной Клёпкой взглядами, я увидел, как ее насупленные брови постепенно уползают на лоб. «Факел?» — прочитал я по губам Валентины, и медленно прикрыл веки, признавая, что она меня раскусила. — Так, перерыв окончен! — рявкнула девушка, легко перекрывая гомон своих взбудораженных подопечных. — Не по зубам вам еще этот волчара. Марио, Булка, помогите Колбасычу! Через минуту чтоб все в полном составе отрабатывали второй комплекс! Давай-давай, активнее шевелимся, мухи сонные! Молодые бойцы разошлись по залу, возвращаясь к тренировке, а Клёпка подошла ко мне и, не скрывая удивления, осмотрела мою худую фигуру с ног до головы. — Хреново выглядишь, Факел, — озвучила она очевидный факт. — А ребята мне сказали, что ты погиб. — Выкарабкался, как видишь, — не стал я углубляться в дебри произошедших со мной злоключений. — Но сильно сдал. Как ты узнала меня? — Не так уж много ко мне любителей киокусинкая ходило, — фыркнула она. — Да и стиль у тебя приметный, его за худобой не скроешь. Ты форму пытаешься вернуть? — Ага. И чем быстрее, тем лучше. — Поняла, — спокойно кивнула Валентина. — Ну ты мальчик большой, самостоятельный, мой пригляд тебе не нужен. Поэтому приходи и занимайся в любое время. Я отвлекать не стану. — Спасибо, Клёп, — поблагодарил я, — с меня шоколадка. — Лучше буженины кусок, — хохотнула тренер, и отправилась к своим подопечным, помахав на прощание ладонью. А я вернулся к смирно висящим боксерским снарядам и продолжил остервенело измельчать кулаками сухой наполнитель мешков. С каждым новым ударом я ощущал, как в онемевшее тело возвращается жизнь и как крепнут отвыкшие от нагрузок связки. Заодно и мозг отвлекается. Прекрасное чувство. Вот что мне сейчас нужно… * * * Ноги неутомимо несли меня вверх по лестнице, перешагивая через одну ступеньку, прямиком на встречу к генералу ФСБН. Несмотря на поздний час, народу в офисе обреталось предостаточно. Разномастные служащие, кто с папками, а кто просто с выпученными глазами, часто сновали по коридорам. Местами они переходили на бег, отчего создавалось впечатление небывалой толкотни, приправленной отчаянной суетой. Да-а уж, не соврали Сынок с Гиштапом. Если даже штабники забегали, как ужаленные под хвост, то дела наши и впрямь хреновые… Внезапно мой дар недовольно зашевелился, и я живо представил, как раздраженно скалится внутренний зверь. Похоже, опять реагирует на приближение коллеги-инквизитора или инфестата из числа «черных кокард». Интересная, конечно, способность у меня открылась, ничего не сказать. Раньше бы и подумать не мог, что подобное возможно. Хотя, справедливости ради, я и о восставших из могилы некромантах не слышал… Своего пика это неприятное ощущение достигло тогда, когда я поравнялся с коренастым мужичком, носящим на плече шеврон ГУБИ в виде Константинова креста. А затем оно так же медленно ослабевало, покуда мы с ним отдалялись друг от друга. Выходит, и в самом деле инквизитора учуял. Но виду, естественно, старался не подавать. Ни к чему сослуживцев лишний раз нервировать. Протолкнувшись сквозь стайку фээсбээновцев, что-то оживленно обсуждающих прямо посреди коридора, я уже собирался свернуть к кабинету Крюкова. Но тут меня буквально пошатнул шторм чьего-то буйного удивления пополам с холодящим страхом. Повернув голову в ту сторону, откуда исходил сей мощный эмоциональный коктейль, я увидел старых знакомых, с которыми меня ранее сводила судьба. Майор Калистратов и его подчиненная Эвелина стояли с одинаково изумленными лицами, уставившись на меня словно на спустившееся с небес НЛО. Первым от шока оправился офицер и с трудом захлопнул отвалившуюся до ключиц челюсть. — Жарский? — неверяще пробормотал он, а затем с силой зажмурился, будто пытаясь прогнать морок. — Он самый, — устало подтвердил я, утомленный одинаковой реакцией окружения на мое возвращение. — Здравия желаю. В отличие от той же Клёпки, майор меня в последний путь провожал лично, и заведомо слабая отмазка о недостоверности распускающихся слухов с ним не прокатит. — Как?! — только и смог выдавить из себя Калистратов. — У Гиштапа спросите. Рад бы поболтать, но я тороплюсь. Спешно пытаясь скрыться в недрах здания ФСБН, я еле сдержал грязное ругательство, когда мне в спину прилетел звонкий девичий оклик. — Юрий! Юрий, подождите, пожалуйста! Твою мать, чего это Носовой от меня понадобилось?! Я вроде еще до своих похорон ей дал понять, что не горю большим желанием контактировать. Ну что за настырная барышня?! Чтобы избежать неприятного для меня диалога, я еще сильнее ускорил шаг, намереваясь побыстрее проскочить оставшиеся метры и скрыться в кабинете начальства. Уж туда-то лейтенантша точно не сунется. — Юрий! Юрий! Да остановись же! Факел! Чуть не споткнувшись на ровном месте, я резко застопорился и развернулся на сто восемьдесят градусов. — Ты с ума сошла, на весь офис мой позывной орать?! — зашипел я на девушку, вперив в нее гневный взгляд. — Из-звин-ни… — заикаясь проблеяла Эвелина, оторопев от вспышки моего недовольства. — Я п-просто… просто… — Что тебе нужно? — грубо перебил я собеседницу. — Откуда ты вообще меня в лицо узнала? — Так это, в гробу видела, — потупила глазки лейтенант, почему-то смутившись. И звучало это признание вроде бы правдоподобно, но мне показалось, будто она о чем-то недоговаривает. — Понятно, — ворчливо отозвался я, осознав, что моя физиономия теперь стала известна чрезмерно большому кругу посторонних. — Ну а по первому вопросу? — Я хотела спросить, почему ты ко мне так неприветлив! — выпалила девица, заливаясь румянцем. — Мы с тобой не виделись с тех пор, как я сопровождала тебя в Нижний Новгород на вертолете, и все было нормально. Но теперь ты на меня словно за что-то обижен. Вот же чудесный человек! Перед ней покойник воскресший стоит, а ее заботят какие-то наши неполноценные взаимоотношения. Правду говорят, что невозможно хитросплетения женского мышления постичь ограниченным мужским разумом. Но это определенно лучше, чем если б она в обморок грохнулась, как впечатлительная Маришка… — Думаешь, не виделись? — Я криво ухмыльнулся, но, похоже, у меня получился какой-то устрашающий оскал, от вида которого Носова невольно отступила на полшага назад. — Ну как скажешь. — Юрий, постой! Девушка вознамерилась ухватить меня за рукав кителя, когда я отвернулся, собираясь продолжить путь. Но я отдернул руку и ожег коллегу таким бешеным взглядом, что она так и замерла с поднятой ладонью, не решаясь ко мне прикоснуться. — Может, мы поговорим как-нибудь? — предложила Эвелина. — Неподалеку есть хорошая кофейня, там весьма мило… Если у тебя появится свободная минутка… После моей реплики лейтенант стала выглядеть очень виновато, кажется, начиная предполагать, какая кошка между нами пробежала. Но вместе с тем, я не замечал в ее глазах огонька осознания. Похоже, она слишком сильно привыкла презрительно фыркать при виде ребят из ГУБИ, что попросту не смогла вспомнить момент, когда мы с ней пересеклись в стенах ФСБН. В тот день для нее я не был Факелом, а лишь каким-то незнакомцем, мелькнувшим на короткое мгновение и растворившимся в глубинах памяти уже через минуту. Девушка очень желала сейчас примириться, а потому в моей душе вопреки воле всколыхнулась жалость, как… ну не знаю, как к бродячему котенку. Я не понимал, для чего мне это знакомство вообще было нужно, но все же несколько поумерил градус возмущения в голосе. — Не сегодня, Эвелина, — почти вежливо отказался я от ее предложения. — Меня генерал ждет. Давай, как-нибудь в другой раз. — Да конечно! — излишне оптимистично закивала головой лейтенант. — Я же не настаиваю, чтоб ты все бросил и со мной отправился кофе пить. — Вот и отлично. Ладно, мне пора. — Подожди, Юрий… — Чего? — снова не очень-то добродушно отозвался я. — Я рада, что ты жив, — смущенно призналась Носова и сконфуженно опустила глаза.