– Это существенно? – спросил я. – Весьма, – ответил Джо. – Без нее ты можешь взять конвой в Конфедерации и довезти его только до Аламо, где передать местной группе. А с местной лицензией можешь гнать его хоть до Корпус-Кристи… – показал он рукой куда-то за спину, – до самого побережья. Будешь в полном праве оборонять его на нашей территории. Я так понимаю, тебе надо права владения тяжелым оружием зарегистрировать? – Верно, – подтвердил я. – Тогда это оптимальный вариант, поговори с ними. А пока складируй все у «минитменов». Дорого, но легально – проблем не будет. – Понял, спасибо, – поблагодарил я и спросил: – А какое отношение к кубинцам в Техасе теперь? – О чем спрашивать? Лучше некуда, – усмехнулся Джо. – Марии Пилар лучше вообще в городе не появляться – замучают признаниями в любви. Мало того что она всегда была любимицей города – так теперь еще и слух прошел, что чуть ли не она одна все это организовала. – Пусть мне памятник тогда ставят на главной площади. В откровенном наряде, как Зена – королева воинов. Или – Рыжая Соня. Очень красиво получится, тем более что Зена похуже меня будет, – без излишней скромности высказала свои пожелания к обещанному монументу Бонита. – И все подростки бросят школу и будут толпиться возле него? – засмеялся Джо. – Нет, уважаемая сеньора, вас – только в скромном и целомудренном наряде воительницы и с винтовкой, как в Старом Свете в каждом городе стоял свой отец-основатель. – У вас был? – А как же! Джебедайя Спрингфилд. В енотовой шапке и с ружьем. Суверенная Территория Техас, г. Аламо. 22 год, 33 число 8 месяца, суббота, 29.40 Пересечь Территорию Техас с юга на север удалось за одиннадцать часов. В город въехали глубокой ночью. Все ехавшие с нами устроились в том самом мотеле, в котором обычно останавливались конвойщики – неподалеку от стоянки, а мы заехали с Джо сначала к нему на склад, где поставили грузовик со всем трофейным вооружением, кроме стрелковки, которую всю перебросили в кузов «бандейранте» Марии Пилар – он так и стоял на площадке у Джо. Все тот же Джо взял с нас обещание зайти к нему завтра в гости на зажаренные на гриле колбаски, после чего мы расстались. Около полуночи мы наконец заехали к себе во двор. Хорошо-то как домой приехать! Домик в мотеле «Арарат» хоть и выполнял исправно функции нашего семейного жилья, нона самом деле таковым не являлся. Все же мотель и есть мотель. А здесь… здесь все свое. Привычный и при этом такой свой стук деревянных ступеней под ногами, когда мы поднимались по лестнице на второй этаж. Привычно включенный свет над входной дверью. Привычный замок, отперев который распахиваешь дверь – и попадаешь в свой холл, к своей вешалке, своей стойке для обуви. А вокруг… своя кровать, свои вещи, своя кухня, своя кофеварка, в конце концов. В стойке возле стереосистемы стоят привычные компакт-диски, даже набираемая в ванну вода звучит как-то привычно, по-домашнему. Сколько мы уже здесь не были? Кажется, ровно пятьдесят дней. Вполне достаточный срок, чтобы начать отвыкать от своего жилья. Знаете, как бывает? Не был ты дома месяц или больше, ездил в отпуск или, скажем, в командировку. А потом возвращаешься, заходишь в свое жилье, в котором ты прожил долго, не как я здесь – пару месяцев всего. Осматриваешься вроде бы в насквозь привычном, знакомом до последней черты интерьере – и все равно чувствуешь, что как будто бы и не знакомое все, как будто ты видел это на фотографии. Примерно такое ощущение сейчас у меня и возникло. – Corazon! Наша ванна! – закричала Мария Пилар, бросаясь в ванную комнату. Я услыхал, как давно закрытый кран фыркнул, плюнул водой – ржавой, судя по взвизгу Бониты, – но затем звук превратился в монотонное журчание вполне стабильной струи. – Не закрывай пробку, дай ржавчине слиться! – крикнул я из комнаты. – Не учи – не глупей тебя, – с апломбом заявила Мария Бонита, выходя из ванной и начиная раздеваться на ходу. – Там нет ржавчины, просто воздух в трубе. А вода льется чистая-чистая. Как я после ванной. Знаешь, какая я после ванной? – Не-а. – А я сейчас покажу. Чтобы знал. Суверенная Территория Техас, г. Аламо. 22 год, 34 число 8 месяца, воскресенье, 15.15 Ну почему уже завтра рано утром нам уезжать? Как хорошо было бы пробыть дома хотя бы еще пару дней, провести их вот как сейчас – вдвоем, в постели, среди своих вещей, и когда утренний солнечный свет падает в свое окно. А еще сейчас я сварю кофе для обоих, а потом, когда мы его выпьем, мы вернемся в постель – свою, попрошу заметить. А потом уже будет очередь Бониты варить кофе, а моя очередь любоваться на нее. Потом, после моего любимого шоу, которое, я напомню, называется «Обнаженная красавица, готовящая капуччино», Мария Пилар все же оделась и побежала в парикмахерскую, проклиная морскую воду и то, как она действует на волосы, обещая сделать маникюр, педикюр и что-то еще. Из чего я сделал вывод, что ждать ее до обеда нет даже смысла. Тогда я нашел в записной книжке телефон Скотта. Напомню – того парнишки, которого нам рекомендовал владелец и президент стрелкового клуба Аламо в качестве продавца в магазине. Скотт жил с родителями – в доме на восточной окраине городка. Трубку сняла его мать, я отрекомендовался и попросил позвать его к телефону. Она тоже поздоровалась, затем я услышал, как она его зовет. Извинившись за беспокойство в выходной день, я попросил его на часок подъехать в магазин. Аргументировал тем, что мы в городе проездом, а я завез кое-какой товар, и хотелось бы сразу решить, что с ним делать. Скотт с готовностью согласился и пообещал вскоре быть. Я поблагодарил его и спустился вниз. Открыв заднюю дверь магазина, я начал затаскивать свертки с трофейным оружием. На судне мы их просто запаковали в куски нарезанного брезента и перехватили армированной лентой. Действительно через несколько минут раздался треск двигателя, и перед магазином остановился квад «Ямаха-Рэптор», хищная на вид, прыгучая и скоростная штуковина. Скотт прибыл. Скотт несколько огорчился, что не увидит сейчас Марии Пилар, но это не помешало ему взяться мне помогать с затаскиванием в торговый зал и распаковкой трофеев. Он поинтересовался, «откуда дровишки», разумеется, и я, чтобы совсем не разочаровывать семнадцатилетнего парня, выдал ему подкорректированную версию наших приключений. Если изложить ее вкратце, то звучала она как «новое воплощение Рыжей Сони – брюнетка Мария Пилар Родригез», в компании мужа (меня) и верных товарищей (описаны очень кратко) «взяли контракт» (американцу рассказываю – все же ему так понятней) на захват судна работорговцев (ну разве плохо, что они такими оказались?), которое перевозило рабынь (семнадцатилетнему парню ведь рассказываю, подростку, ему обнаженные рабыни в цепях и в мрачных трюмах куда как больше понравятся, чем, скажем, малообразованные обитатели Северной Дагомеи), причем перевозило не куда-нибудь, а во дворец халифа (чем не «1001 ночь»? И халиф тут, и рабыни для халифа нехреновые быть должны, знай представляй их себе в цепях и слезах). И не соврал ведь почти! После ее подвига по освобождению Дороги от бандитов такая мелочь, как захват судна работорговцев, прошла «на ура». В общем, Скотту история понравилась, и он, со свойственной местным жителям практичностью, предложил продавать историю вместе с винтовками и повысить цены на них процентов на тридцать, потому как почти раритеты. Я обещал поразмыслить над предложением. Когда мы закончили с распаковкой и сортировкой трофейных автоматов с пистолетами, я попытался отправить Скотта домой, но он отказался, сказав, что папаша попытается запрячь его мыть машины, так что лучше он займется чисткой оружия в магазине. Затем я вытащил из машины еще одну большую оружейную сумку, которая приехала сюда почтой и которую нам отдал вчера Джо. В ней лежал мой табельный «сто третий» и взятый в Углу «сто четвертый» – каждый со своим чемоданчиком, – «девятка» с магазинами и прицелами, «абакан» Бониты и «вал» с «винторезом». А заодно обе снайперки, «армалайт» и М21. Из этого в продажу ничего не идет, это наш арсенал, к которому я сейчас присовокупил обе AR10 с глушителями и оба же UMP. Орденское имущество, которого я точно не верну. Большая куча получается – все это надо наверх тащить, а в одну ходку я не справлюсь. Даже в две не справлюсь: тут еще магазинов и приблуд огромная сумка. Тут в разговоре выяснилось, что у Скотта две недели назад был день рождения, и ему уже не семнадцать, а все восемнадцать. А по законам Территории Техас с этого возраста разрешено владение любым оружием, включая автоматическое и штурмовое. Пришлось озаботиться подарком, на роль которого прекрасно подошла одна из G3. Тем более что я все равно хотел выразить ему свое «спасибо» за отличный порядок в магазине и бухгалтерии. Мы ведь приехали неожиданно и без предупреждения: нас он не ждал и специально не готовился. В общем, вручил ему винтовку с четырьмя запасными магазинами и набором для чистки. И поздравил с миновавшим днем рождения. И зря это сделал – если до этого Скотт порывался заняться чисткой трофеев, то после получения дара он сначала долго меня благодарил в подростково-идиоматических выражениях, потом позвонил какой-то Лори и предложил ей срочно ехать с ним в саванну пострелять. Затем быстро набил магазины патронами из стоявшего под прилавком ящика, на бегу пообещал мне завтра внести в кассу деньги за них, выбежал на улицу – и я лишь услышал, как рыкнул мотор удаляющегося квада. Так я вновь остался в магазине один. Однако решил за Скотта работу по чистке не доделывать, раз уж он сегодня весь такой довольный и при подарке, – а взвалил на плечо кучу оружейных чехлов и потащил их наверх: порядок наводить и чистить. Правда, из всего оружия только AR10 сделала несколько выстрелов, но порядок есть порядок – если пострелял, то чистить непременно. Бонита появилась действительно к обеду. С уложенными и вытянутыми волосами, новым маникюром и педикюром. Довольная собой, что, впрочем, для нее обычное явление. С ходу она опять начала варить нам кофе, а я заканчивал сборку автомата и рассказывал ей попутно, что случилось сегодня в магазине. Она посмеялась, сказала, что подарки надо вручать после работы, а не во время. А потом спросила – помню ли я, во сколько нас пригласил Джо? Я ответил, что прекрасно помню, что мы приглашены к шести вечера. Она поставила чашки с кофе на стол, села напротив, пристально посмотрела мне в глаза и сдержанно попросила посмотреть на часы. Чувствуя какой-то подвох, но не понимая, в чем он может крыться, я посмотрел на часы и сказал, что сейчас пятнадцать минут четвертого. Тогда она посмотрела на меня еще внимательней и спросила – неужели мне даже в голову не приходит, что если мы приглашены к шести, а сейчас еще только четверть четвертого, то у меня есть целая куча времени, чтобы выразить и доказать свою любовь любимой женщине? Суверенная Территория Техас, г. Аламо. 22 год, 34 число 8 месяца, воскресенье, 18.00 До дома Джо от нашего было не так чтобы очень близко по меркам Аламо – минут двадцать пешком, но мы все же решились прогуляться, насладиться теплой погодой. Жара в этих краях уже начала спадать понемногу, чувствовалось приближение промозглого и ветреного сезона дождей. Впрочем, непосредственно до его начала, по расчетам местных жителей, оставалось еще дней сорок. И все единодушно советовали ловить последние погодистые дни, потому что в сезон непогоды все население Новой Земли превращалось в вынужденных домоседов – максимум на что решающихся из развлечений, так это на визиты друг к другу в гости и посещения ближайших к дому кабаков. Признаться, такая перспектива меня не очень пугала. Оказаться почти взаперти с Бонитой, да еще не на один месяц… без «заданий партии и правительства», без необходимости все бросить и чесать куда-то в составе конвоя целую неделю по пыльной саванне… Соблазнительно. Главное – успеть закончить до наступления такового сезона все то, что мы задумали. И в правильном порядке. Тогда можно будет отдыхать не только с чувством исполненного долга, но и с осознанием того, что за тобой никто не гонится и не ищет тебя с намерением разорвать на куски за все, что ты тут натворил. Гостеприимные хозяева встретили нас на заднем дворе возле уже раскочегаренного огромного котла жаровни. Рядом, на огромном блюде, были разложены свиные колбаски, из переносного холодильника торчали горлышки пивных бутылок. На сколоченном из досок столе под тентом расставлена посуда, а Джей-Джей распределяла по раскладным стульям полосатые подушки, закрепляя их «липучками». Чтобы мы не отсидели себе ничего, пока будем жаренную на углях колбасу трескать. После встречи, приветствий, после того как женская половина компании уединилась за столом, я подошел к Джо, раскладывающему на решетке длинные, оранжевые от перца и специй колбаски. Рядом с ним, на столике, среди разложенных лопаточек, щипцов и прочих барбекюшных принадлежностей, стояла открытая бутылка пива. Он предложил мне «сделать себе комфортабельно», что подразумевало, что я вполне могу достать из холодильника такую же для себя. Что я и сделал, собственно говоря. Свернул с нее пробку, выбросил в урну и подошел к Джо. Судя по всему, наш вчерашний разговор не прошел для него бесследно. После того как он сообщил мне, что есть возможность удачно пристроить «эрликоны» на строящийся новый форт-заправку, который его приятели решили организовать в месте постоянных стоянок конвоев между Аламо и уже относительно безопасным Углом, он спросил меня: – Хочу узнать – ты со своей командой от кого берешь контракты? От всех, кто обратится? – Не совсем, – ответил я и выдал основную версию: – Есть ряд территорий, от которых мы возьмем контракты, и территории, с которыми мы не станем иметь дело. Мы поддерживаемся Русской Армией, поэтому, если я сомневаюсь, не пойдет ли мой контракт вразрез с их интересами, я могу посоветоваться с ними предварительно. Они же в немалой степени кредитуют мой бизнес, поэтому они если мне и не начальство, то – основной наниматель. – С этим понятно, – кивнул он. – А как тебе достался контракт на захват судна? Это тоже заказ русских? – Не совсем, – уклончиво ответил я. – Это был заказ от плохого нанимателя – такого, на которого мы никогда бы не стали работать. Но так вышло, что перевозимые «стингеры» направлялись в Ичкерийский Имамат, что никак не могло радовать русских. Я связался с ними, они дали санкцию на операцию и заменили заказчика собой. К тому же судно оказалось работорговцем, так что все получилось по закону. – А что с «плохим» нанимателем? – проявил здоровое любопытство Джо. – Он настолько плохой, что операция еще не закончена, – усмехнулся я. – Завтра с утра мы уедем ее заканчивать. – И чем это должно закончиться? – Как в кино – плохие теряют деньги, силу и посрамлены, – съерничал я. – И все же – к кому вы себя в большей степени относите? – продолжал настаивать Джо. – К наемникам или к «хорошим»? Видать, его и вправду этой темой разобрало: вон как уцепился. Американец – и денег хочется, и чтобы в белой шляпе[15] сниматься. – Джо, ты где воевал в той жизни? – ответил я вопросом на вопрос. – В Персидском заливе? Еще где-нибудь? – В Заливе и на Гренаде, но это не война, сам понимаешь. – У вас была прорва трофеев от иракцев, – начал я издалека. – Разбили их легко, они бросали все, что имели, сдавались с оружием и так далее. Что вы делали с трофеями? Делили на всех и несли продавать? – Издеваешься? – засмеялся он. – Нет, просто спрашиваю. – Тогда я просто отвечаю: нет, мы не собирали трофеев. Трофеи собирали совсем другие части, специально к этому предназначенные. – А здесь? – Я махнул рукой куда-то в сторону гор. – Мы собираем трофеи сами, делим их между собой, кто сколько противников убил, а потом продаем. Здесь то ли Средневековье, то ли Дикий Запад, Джо. Значит, и место для «вольных отрядов». «Регуляторов», если ты любишь старые ТВ-шоу. А на кого работать – дело твоей личной порядочности. Джо перевернул вновь бурно зашипевшие колбаски на решетке, побрызгал на них чем-то прозрачным. – А я не рассуждаю о порядочности твоего бизнеса, – сказал он. – Ты меня неправильно понял. Мне интересно – как ты его организовал? – А зачем тебе?