Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 3 из 30 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Тлеющие поленья имеют толк, когда печь будет прогрета. Если слишком сильно увлечься этим способом согреваться, то не стоит забывать о том, что сажа осядет на стенках дымохода и очень быстро забьет его, а сколько усилий надо будет приложить, чтобы очистить его. Использовать дрова нужно правильно. Загрузил мозг, небось? Вы поймете, о чем я. Попозже. Это несложно. — Вера скромно кивнула ему в ответ. — Ну, заходите-заходите. Не стесняйтесь. Смелее. Дерзче. Что ж все так галдят? Толпа шумная подобралась. Пойду-ка — покурить охота. — Галантно поклонившись, старик скрипучим движением руки нахлобучил зимнюю кепку с козырьком и в одном однотонном свитере из мохера вышел наружу. В недрах кафе и правда было много народу. Стоял невообразимый гам, все задорно проводили время, громко обсуждали каждый свое. Оживленность завораживала. Вера явно изголодалась по звучанию живой человеческой речи. Ритмичность и оттенки не могли сравниться ни с одним фильмом или передачей по телевизору. Это было другое. Необходимое. Родное. Вера прошла вперед. Все места были заняты, даже возле барной стойки. Никем не замеченная новая посетительница зашла чуть дальше вглубь кафе и оглянулась вокруг. Возникло такое неистовое желание побыть среди этих людей, что она глазами начала молить, чтобы хоть один столик освободился, и — о чудо! — прямо возле окна в самом углу напротив кухни парочка засобиралась на выход. Пока они надевали свои зимние куртки и шапки, мило беседуя, Вера поковыляла в их сторону. Однако неказистый и напыщенный паренек, который зашел после Веры, и видя, что она прихрамывает, решил ее обогнать, чтобы первым занять место. «Смелее», «Дерзче» — вспомнилось ей. Вера на адреналине оценила обстановку и прошмыгнула на одной здоровой ноге, попутно цепляясь руками за стены и столы, с другой стороны, где было больше народу, но где была небольшая лазейка, которую только она могла увидеть с того места, где находилась. Вдобавок именно в тот момент ему перекрыла путь уборщица, которой приспичило вытереть пол там, где наглецу надо было пройти. Вера сманеврировала и успела занять тот самый столик. Радость ее переполняла — не стушевалась, взяла себя в руки, не испугалась. Впрочем, и удача была не лишней в этом деле. Оглянувшись и попытавшись найти парня глазами, Вера поняла, что он затерялся где-то в толпе, а возможно, и вовсе ушел, потерпев крах. Задела ли она его эго? Все равно. Он был не прав — она пришла первая, и он это знал. Вера забилась в дальнем уголочке, затаясь. Она боялась, что кто-нибудь ненароком захочет завести с ней разговор. Понаблюдать бы, а не участвовать. Для начала, по крайней мере. Напряжение, однако, быстро спало — для всех Вера была невидимкой. Раствориться в этом шумном месте было так же легко, как заварить чай у себя на кухне. Каждый посетитель был погружен в свой маленький мирок со всеми нужными для него атрибутами — у кого-то друзья, семья, а у других — компьютеры, телефоны, книги. При этом все выглядели самодостаточными кусочками пазла, составляющего одну большую вселенную. Вера хотела максимально отстраниться от своего привычного ада, куда ее без устали тянуло обратно. Там все знакомо и предсказуемо. Наркотик. Отравляющий, токсичный. Но, может, хватит. Вот она среди людей. В необычном месте, где витал дух животворящей энергетики, освежающей новизны в ее будничности. Ей хотелось временно стать частью мира этой публики. Только сейчас Вера осознала все отчаяние, копившееся внутри годами. Мысли снова начали ее одолевать. Еще накануне она по привычке бежала на работу, думая только о предстоящих планах, со всеми вытекающими последствиями. Вся в себе. Среди как и десятки таких же, как она. Безликих. Вера неслась вперед, будто если шаг замедлится, то и жизнь остановиться. Суета. Суета. Суета. Ни секунды покоя. Найти время для себя? На себя? Зачем? Лишняя трата энергии, которую логичнее всего употребить в работе. Отчего же у Веры не получается добиться продвижения по карьерной лестнице, невзирая на усердие, талант. Ей понукают. Она позволяет. Когда успела превратиться в тряпку? Когда ее сломали? Весь этот привычный ад ей в кои-то веки осточертел. Возникла жгучая потребность поменять скорость, вектор, ритм своего бега. Кто ж мог подумать, что это произойдет именно так? Вселенная издевается. Точно. Глумится над ней. Почему бы не помочь ей безболезненно, легко? Зачем полоскать ее во всех этих баталиях? О чем это она? Она больше не сражается — сдалась. Давно. Вот и заслужила. Воспоминание о падении увлекло ее в пучину анализа своей судьбы, своих решений. Вот она ждет в травмпункте среди таких же бедолаг. Единственное различие между ними и ей было то, что у нее не было сопровождающего. Того, кто будет держать за руку, поддержит, рассмешит, лишь бы не было так больно. Никого. Дождавшись своей очереди, Вера, опираясь на стеночку, тихо вошла в кабинет и села на кушетку. Ей сообщили о том, что боль в стопе — всего лишь из-за растяжения. Наверное. Слово «наверное» было произнесено с такой сухостью, что ее аж передернуло. Главное, что нет перелома, а там само заживет. Ведь так было сказано. Ноге нужен покой. «Покой» — такое страшное слово. Суматоха, постоянное движение — вот что долгое время двигало Верой. Она и не помнила другой жизни. Может, просто не хотела. А тут — покой. Домой она поехала на метро. Такси взять не смогла. По какой причине, она не могла вспомнить, да это и неважно. Зато она помнила, как с трудом сдержала слезы — о боже! Как давно она не плакала! — из-за пустяка. Увидев, что она хромает, сразу двое пассажиров уступили ей место. Казалось, что тут такого. А ее этот поступок тронул до глубины души. Одиночество долгое время пожирало Веру изнутри, при всем том с годами она научилась бороться с ним как раз благодаря непрерывной беготне. Вера делала все, чтобы в ее жизни не осталось ни секунды на раздумья и чувства, эмоции. Они только хуже делали. А тут… Долго сидеть дома было мучительно. Это давило на голову и грудную клетку до тошноты. Что это — апатия, опостылившее однообразие жизни или все намного прозаичнее — усталость после долгого рабочего дня? Вопреки советам врача, спустя всего лишь два дня Вера вышла на улицу, преодолевая свой новоявленный страх упасть. Потихоньку прогуливаться по заснеженным улочкам, дышать полной грудью. Отстраниться — единственный выход, который она познала на отлично. Чувство незащищенности наполнило ее душу чудовищной тяжестью. Но так ли она беспомощна на самом деле? На работе пришлось взять больничный до окончания всех праздников и прохлаждаться дома для того, чтобы нога восстановилась. Разговор с начальником был для нее холодным душем. Он долго сопротивлялся и не хотел выдавать официальное разрешение. Вера его припугнула разбирательствами в суде. Значит, она не была тряпкой. Она просто устала бороться и взяла тайм-аут. Бог с ней, с этой чертовой бездной внутри. Отстранялась она как раз слишком долго, и к чему это привело. Топчется на месте. Какая разница, как судьба распорядилась посодействовать в смене направления. В конечном итоге Вера все же сделала шаг в сторону. В прямом и переносном смысле. И вот она уже в неизвестном месте на неизвестной улице, окруженная неизвестными людьми. Не так уж и страшно. Ей даже нравилось. Новые вещи, оказывается, могут всколыхнуть тишину и слегка встряхнуть землю обетованную под ее ногами. Кафе изобиловало людьми и их магнетическими флюидами, словно бесконечным потоком мыслей в чьей-то голове. Гвалт голосов был своего рода усладой для ее ушей. Кто они? Там были как парочки, ворковавшие друг с другом, так и одиночки, как она, с изнеможденным видом и поникшим взглядом. За окном снег валил непрестанно, будто зима уже была в самом разгаре. Как же хотелось услышать хоть один разговор, небольшой отрывок, понять, чем живут эти люди, какие насущные проблемы их беспокоят. Какофония голосов вкупе с музыкой мешала это сделать. Миссия невыполнима. Тогда Вера принялась представлять жизнь и истории всех посетителей в поле ее зрения. По мимике. По языку тела. Одни посетители сменяли других. Веру удивляло, насколько популярно это кафе, и при этом она о нем никогда не слышала. С другой стороны, о существовании жизни после поворота влево на знакомом ей перекрестке она также не догадывалась. Вера запрокинула голову с закрытыми глазами, сделала глубокий вдох и уже было собиралась открыть глаза и вперить свой взор в потолок. Ее отвлек охранник своим громким возгласом: «Сударь, проходите!» Данное обращение к незнакомцу чрезмерно конфликтовало с внешностью охранника. Откуда такие манеры, да и зачем они в современном-то мире. К концу дня в кафе народу стало меньше. Яркое освещение сменилось на мягкий убаюкивающий свет, а сменившая веселые новогодние мелодии — негромкая музыка с бубенчиками в виде фона. Это добавляло успокаивающий эффект к общей атмосфере. Допив свой капучино, Вера встала и направилась к двери, мимоходом всматриваясь в лица персонала и посетителей кафе. На улице было комфортно, снег все падал, а прохладный ветерок обдувал ее лицо, чтобы взбодрить, пробудить ото сна. Но ей было слишком хорошо. Ладно. Домой так домой. Возможно, там тоже неплохо. Зайдя в квартиру, Вера тут же захотела вернуться обратно в кафе. Впрочем, оно, возможно, к этому времени уже закрылось. Вера разделась, включила телевизор, пощелкала каналы и оставила на первой попавшейся передаче. Смотреть что-то сознательно не хотелось, так как ничего не соответствовало ее душевному состоянию. Какое оно было, она и сама не знала. Да и без разницы. Побыстрее задремать, чтобы этот день закончился, а завтра с новыми силами занять себя чем-то полезным. Потихоньку отходя ко сну, она думала, что первый раз за бог знает сколько времени ей не надо заводить будильник, мчаться сломя голову по работе и выполнять чьи-либо поручения. Теперь это время принадлежит полностью ей. Вот только что с ним делать? Эта мысль напугала до чертиков, и сон как рукой сняло. Очевидно, что-то надо будет предпринять, но что? Опять дела? Нет уж, увольте. Хм. Вот и вопрос любопытный подоспел — почему она до сих пор не уволилась? Страх остаться без работы? Привычка? В этой шарашкиной конторе она прозябает. Роста никакого. Отношение свинское. Коллеги — потребители. Им только дай, а взамен ничего никогда не получишь. Сама приучила, сама получает по шапке в итоге. Неосознанно, лежа на спине в кровати и пялясь в потолок, Вера нервно затрясла левой ногой. Внутри возникло чувство тревоги. — А ведь и правда — что мне делать с этим временем? За что браться? Я в тюрьме. Даже на потолке обои приклеены с решетчатым узором. Вот чья это была дебильная идея? Моя… Я тогда думала, что нет смысла делать полноценный ремонт. Тяп-ляп, и готово. Даже до конца его не доделала. Вон лампочки Ильича до сих пор висят вместо люстр. Это и есть мое небо? — Этот вопрос пронзил как рапира все ее нутро. Так и не сумев уснуть, Вера пошла на кухню, выпила теплое молоко, походила взад-вперед, всячески блокируя бешеный водоворот беспрерывных мыслей, затем вернулась в постель и предприняла попытку номер два забыться сном. Вопреки ожиданиям, и та закончилась полным фиаско. Вера решила попытаться перевести свои беспокойные мысли в другое русло — кафе, как же ей там было уютно. Отчего? Кафе как кафе. Однако воспоминания о манящей атмосфере доброжелательности, уединения и улыбка того незнакомца одновременно заполонили сознание и сумели сделать, казалось, невозможное — убаюкали ее и погрузили в волшебный мир снов на фоне ревущей метели за окном. Глава 3 Наутро снег прекратился. Температура начала возвращаться в норму для ноября месяца. Из заснеженного царства город превратился в пасмурное прибежище депрессивных деревьев с голыми ветвями; грязных улиц, заставленных машинами, и угрюмых чертыхающихся людей, окруженных слякотью и лужами. Накрапывал мелкий дождь. Атмосфера была идеальной для мрачных дум, засасывающих своих жертв в круговорот неизбежной апатии. Наблюдая за всем этим из своего окна, Вера поняла, что если ничего не предпримет, то присоединится к этому полчищу недовольных жизнью и сама превратится в жертву обстоятельств. Жизнь и так не была для нее раем. Взять хотя бы тот факт, что ее постоянно пытались подсидеть на работе, сплетни от людей, которых она встречала лишь однажды в своей жизни где-нибудь на корпоративе или в лифте. Чтобы заслужить столько внимания, как максимум нужно быть выдающейся личностью, как минимум — легкой мишенью. Вера полагала, что была из второй категории. Размышляя над всеми терниями, через которые она пробиралась каждый день, Вера научилась выживать и не чувствовать ничего. До чего же страшное слово — это самое «ничего», сморщилась при этой мысли Вера. С детства у нее была дурная привычка сводить брови на переносице при любом удобном случае, поэтому вскоре маленькие морщинки на лбу стали проступать таким образом, что всем было очевидно, что хмурилась она уж больно часто. Вера уставилась на себя в зеркало в ванной. Картину ужасов дополнял бледный цвет лица и его каменное выражение. А микроскопические морщинки казались глубже самого океана. Окинув взглядом свою квартиру, Вера не могла выбрать — остаться или пойти прогуляться. Выйти на улицу, где можно было снова поскользнуться, рухнуть навзничь и, возможно, не встать самостоятельно, наводило на нее жуткий страх. Хотя на контрасте с приступами меланхолии, которые все больше и больше предательски накатывали, это была не такая уж и плохая идея. — Доконало все! — ее губы вмиг скривились от омерзения к собственной инертности. Она, злясь, скомкала в кулаке кусок пледа и заставила себя встать с кресла, расположенного возле окна. Кое-как доковыляла до шкафа, взяла первый попавшийся свитер и джинсы, забинтовала травмированную ногу и втиснула ее в обувь. Опухлость все никак не спадала, но вперевалочку идти вполне себе можно было. Вопрос «куда?» не стоял — конечно же, в кафе. А вдруг на сей раз там будет не так радостно. Что, если она родилась, чтобы быть грустной. Нет, все негативное и ненужное прочь из головы. Затеряться среди людей. Спрятаться среди толпы постояльцев кафе. Вот что нужно было сделать. Она, интроверт, ищет спасения среди людей, где это видано? Ну и хорошо. Пусть будет так. Вперед и только вперед. Боль заставляла избегать лишних телодвижений. Соответственно, Вера, имея примерное представление о том, как добраться до пункта назначения, решила сократить путь. Можно было пройти по старой дороге и повернуть за угол чуть раньше, а там через небольшой проулочек по диагонали. Единственное, чего она боялась с каждым сделанным шагом, — оказаться поверженной на спине с новой болью. Лужи поблизости были настолько же мутными, как и ее общее эмоциональное внутреннее состояние. Каждая из них представлялась неким барьером, своеобразным капканом, который было страшно, но так необходимо обойти, не наступив на такой же рядом. Грабли только в жидком виде — усмехнулась Вера. Через минут двадцать на ее лице промелькнула тень сомнения в правильности выбранной дороги. Это чувство вскоре трансформировалось в растерянность, когда она наткнулась на небольшой закрытый дворик, перекрывавший дальнейший путь вперед. Совершенно незнакомая обстановка выбила ее из колеи. Куда дальше? Возвращаться назад? Бесспорно, ногу добивать не хотелось. Тогда что? Надеяться, пока кто-нибудь откроет калитку и пропустит? Неизвестно еще, сколько займет это по времени, пропустит ли и стоит ли это того ждать? Опустился небольшой туман, и дождь превратился в мокрый снег, который превратил лужи в хлюпающее месиво под ногами. Трудно было разобрать, что делается вокруг. Пальцы начали мерзнуть, ведь перчатки были опрометчиво оставлены на небольшом комоде возле входной двери. «И зачем я туда прусь? Приключений на пятую точку захотелось. Более того, меня там никто не ждет…» — тихо запротестовала Вера, приподняв брови и зажав верхнюю губу нижней. Она медленно потерла лоб кончиками пальцев, помогая мыслительному процессу ускориться и придумать что-то стоящее. Затем решительно подбодрила себя: — Ладно, не брюзжи, брюзга. Раз уже здесь, значит, надо искать выход из ситуации. Главная задача — не навернуться, а остальное… Прорвемся. Прикинув все за и против, Вера прошла несколько метров вдоль забора. Стало чуть светлее. Количество осадков к этому времени значительно уменьшилось. Сквозь дымку сбоку от дворика удалось разглядеть небольшую площадку для дрессировки собак со сквозным проходом. Там никого не было. Калитки с обеих сторон были распахнуты настежь. Недолго думая, Вера направилась в ту сторону. Внутри площадки было несколько скамеек, и периферическим зрением она заметила движение где-то слева от себя. Подсознательно ей начал поступать сигнал тревоги — маньяк, серийный убийца, пьяный, монстр или?.. Если что, убежать-то не получится. Вера сжала руки в кулаки, напряглась и медленно сделала один шаг вперед, потом другой, а там и третий был на подходе. Ей оставалось всего несколько метров до выхода. Внезапно что-то мохнатое и большое шевельнулось прямо возле близстоящей скамейки. От испуга резко отпрянув от калитки, Вера взвизгнула от боли, так как наступила на больную стопу. Вовремя она отошла. Иначе ее сбила бы бездомная собака, которая вылетела с площадки, держа во рту кость. «Со всем с ума сошла, что ли?» — От негодования Вера помахала псу кулаком. Страх внезапности пронзил ее разум, но все-таки здравый смысл быстро вернулся, и, успокоившись, Вера побрела дальше искать кафе. «Ничего себе камуфляж, любой хамелеон позавидует. Вот чудо-юдо», — Вера неосознанно прокручивала у себя в голове эту несуразную встречу. Несмотря на молниеносность произошедшего, собаку она запомнила на удивление досконально — грязное лохматое чудо в длинных колтунах, в которых стопроцентно застряла не первой свежести трава, веточки и всякий мусор. «Фу, мерзость». Однако вскоре Веру заела совесть. Каково самой собаке с такой шубкой-то? Да и вообще зря она накричала, возможно, животному было еще страшнее. Могла и что-нибудь поесть дать бедняжке. А чего? Откуда она могла знать, что встретит на своем пути бездомное животное. Но совесть — цепкая штука, не отпускала ее долгое время. Так Вера проходила почти час. Заблудилась. Она знала, что где-то там в том районе находится кафе. Спрашивать у прохожих было бессмысленно — название-то она не знала, адрес не запомнила. — Молодец! Ты же даже не посмотрела тогда на вывеску. Вот Марфуша. Она там вообще была? Им надо предложить свои услуги, раз она не так приметна. Ладно, завтра попытаю счастье. На этот раз узнаю точный адрес и название. А сейчас ну все на фиг, домой. Домой… — неожиданно Вера поймала себе на мысли, что ей хотелось домой. — Пешком или на такси? — В этот момент нога запротестовала, заныла и начала пульсировать пуще прежнего. «Значит, на такси», — тоскливо констатировала Вера. Заходя в квартиру с морозной улицы, Вера почувствовала приятную волну тепла, хлынувшую в лицо. Она зажмурила глаза и улыбнулась — квартира показалась ей более приветливой, чем раньше, более родной. Пока Вера меланхолично, копотливо снимала с себя верхнюю одежду, ее конечности успели отогреться. Жутко захотелось есть. Однако холодильник был девственно чист. Вера напрочь забыла купить даже хлеб. От этой мысли ее глаза наполнились слезами, ей стало трудно дышать, и она разрыдалась. Внезапная вспышка эмоций так же быстро схлынула, как и возникла. — Что это было? — В полном удивлении от произошедшего только что Вера прижала руку к груди, затем пальцы собрала в кулак, стискивая ткань своего свитера. — Это что, из-за хлеба? С ума сошла? — в голосе прозвучало потрясение и… тихая радость. Вера собрала себя в руки. Решение проблемы пустого холодильника не заставило себя ждать. Вынужденные походы в магазины канули в лету. И слава богу. Один звонок, и нужные продукты были на столе. Живя в Москве, не всегда ценишь те преимущества, которых нет порой в других городах, а то и странах. Снег всегда кажется белее где-то там. Но Вера любила Москву и всегда стремилась возвращаться в нее после всех командировок. Естественно, она замечала и все недостатки. Они ее не трогали. А где их нет, всегда думала она. Вера заварила себе цветочный чай, затем направилась к серванту, достала на самой верхней полке упаковку, смахнула с нее пыль, заодно прочитав название: «Морозное настроение». — Как символично, — заметила она вслух. После чего распаковала и вытащила изящное костяное фарфоровое блюдо. Неглубокое, идеально белое. Сочетание утонченных соцветий белоснежных подснежников в центре и бирюзовой каемки по краям придавало особенный шарм посуде. — Ух, как долго ты томилось на полке, я про тебя забыла напрочь. Ну вот и на твоей улице теперь праздник, — улыбнулась Вера с легким оттенком меланхоличности в голосе. — Что ж. Не помню, когда я тебя купила, но сегодня ты весьма кстати попалось мне на глаза. Положив туда несколько мягких, отдававших морозной свежестью ярко-оранжевых мандаринов, она поставила всю эту красоту на подоконник. Затем уселась в кресло возле окна, перед собой поставила бархатную банкетку, положила на нее подушку, а сверху свою опухшую стопу. Укрывшись французским однотонным пледом из серого хлопка с переливающейся при правильном освещении серебристой ниточкой, Вера откинула голову на спинку кресла и затерялась среди своих мыслей и желаний. Потолок все никак не давал ей покоя. — Тебя надо поменять. Эти обои давят. Но какой ты, мой потолок? Не найдя ответ на свой вопрос, Вера слегка заерзала на сидушке. Немного погодя, устроившись максимально удобно, она впилась пальцами в кожуру первого попавшегося мандарина. Послышался легкий пшик, затем небольшое шуршание при очищении фрукта от всего ненужного. Разложив его гармошкой, Вера положила рядом кожуру, вдыхая аромат, полный новогоднего настроения. Она взяла одну дольку, полную сладкой и сочной мякоти, и положила в рот. Жизнь уже не казалась такой монотонной. Ощущался уют домашнего очага. Дом. Милый дом. Сегодня был сделан второй маленький шажочек. Вселенная все-таки не бросила, не забыла. Чувство надежды начало проклевываться, как герань сквозь сорняки, а Вера просыпаться после долгой спячки, как голодный медведь.
Глава 4 Природа не переставала чудить. На следующее утро погода опять резко сменилась, застав многих врасплох — на дороге был сплошной лед, из-за чего покрытие больше стало походить на отполированное зеркало. В МЧС рекомендовали по мере возможностей оставаться дома. Вера перечить не собиралась. Загвоздка заключалась в том, что она понятия не имела, что делать со своим свободным временем, как им распорядиться. Пинать балду? Пуститься во все тяжкие? Почитать! Вера вопросительно окинула взглядом свой небольшой шкаф с книгами. Поначалу выбранная книга ее захватила, унесла в свой неизведанный мир, однако вскоре глаза начали слипаться. Спустя минут десять Вера закимарила, а когда очнулась, то поняла, что это деятельность не совсем то… или книга не та… или она не в том состоянии… или… Было столько «или», что быстро нашлось решение — заняться чем-то другим. Она доковыляла до своего письменного стола, выдвинула ящик и отыскала инструменты для создания эскиза своего внезапного душевного порыва. Сначала Вера вытащила краски. Затем оттуда была выцеплена неоднократно использованная кисточка. А там и холст не заставил себя долго ждать. «Почему бы не порисовать…как в старые добрые времена?» — эта мысль придала ей творческой энергии, которой так не хватало. Рука крепко сжимала кисть. Лоб покрылся испариной. Сердцебиение ускорилось. Последовал резкий выдох. Она открыла самую ближнюю баночку с гуашью. Обмакнула волосяной пучок в краске и прикоснулась им к полотну. Снова утопила в гуаши кончик кисточки, закрыла баночку, вымыла кисточку и оставила ее сушиться на столе. Вот и ладненько. Хорошего понемногу. После чего вынула из сумки планшет, открыла программу и принялась за создание логотипа для одной из компаний. Получилось все довольно быстро, ярко, запоминающимся. Вере на ум приходила лишь одна характеристика своего творения — сносно, но без души. Пришлось отложить планшет в сторону. Встав из-за стола, она было направилась на кухню, но, развернувшись, пощупала кисточку — нет, еще не высохла, открыла пузырек с краской другого цвета, чтобы опять закрыть и убрать в ящик подальше. Она и сама не понимала, зачем это все проделала. — Та-а-ак… Чем еще бы заняться? На подоконнике пыль. Точно. Протереть ее. В ее доме в принципе никогда не было бардака, но и генеральная уборка не производилась давно. Вера любила порядок, но хаотичный. Чтобы не на раз, два, три. Не шеренгой, а извилисто. Главное, чтобы в конечном итоге это создавало полноценную логичную картину мира. Художник с рациональным мышлением во плоти. Бывает ли такое? Раз она такая, значит, бывает. Недаром она выбрала свою профессию. Оглядев все пространство вокруг, Вера поняла, что каждый предмет и угол кричали: «Одиночество». Так пронзительно и так истошно, что Вера зажмурила глаза и закрыла ладонями лицо. Неужели она достигла эмоционального дна? Да нет. Невозможно. У бездны дна нет, значит, боль бесконечна рассуждала Вера с оттенком гнева и обиды. Вытащить себя надо, как Мюнхгаузен за волосы. Подтолкнуть себя вперед еще чуть-чуть. Точно. Почему все говорят про первый шаг? Второй шаг не проще первого. Бремя прошлого вырывалось изнутри и начинало раздирать на мелкие части, как когда-то. В голову пришла гениальная идея — нужно было выгрести все барахло, как физическое, так и душевное. Все прочь. Вон из дома. Вон из души. — Давай! Часть хотя бы. Не дрейфь, — стиснув зубы, Вера сделала резкий вдох и выдох и принялась за дело. Начала, естественно, с малого — мытья всей посуды, которая только у нее была. Затем плавно перешла на перестановку мебели на кухне — стол сюда, стулья лучше отставить подальше. На них виднелась пыль. Так оставить все было нельзя. Ой, до конца подоконник не вытерла же — вон пятнышко. Стоя с тряпкой в руке, она остановилась ровно в середине процесса. Может, на этом все. И так сойдет. Опять готова бросить на полпути. Дело застопорилось. Как связать все ее действия в одну смысловую картину? Где взять трамплин? Чего-то недоставало… шума… Но больше никаких глупых передач. От них пухла голова. Музыка — это другое дело. Бетховен. Нет-нет-нет. Ноктюрны Шопена? Ее любимые в свое время. Тоже нет — сейчас такие композиции удручали. Значит, что-то еще. Кантри? Регги? Современные мелодии? Но какие они? Грустные, забавные? Кто нынче в моде? — Невообразимый выбор. Ну что я за балбеска такая? Даже музыку не в силах подобрать. Пойду-ка я лучше на улицу выйду, — досадливо цокнула Вера. Голос ее отдавался глухим эхом от стен. Она столько лет отказывала себе в удовольствии слушать музыку, и теперешнее непонимание того, чего она хочет, только расстраивало. Внезапно за окном огромный пласт снега свалился откуда-то сверху и с грохотом ударился об отлив подоконника. Вера со смесью изумления и праздного любопытства, распахнув настежь окно, зачем-то высунула голову на улицу и почувствовала морозный воздух, пронизывающий до печенок. Снаружи играла самая лучшая музыка на свете — природная. От всего происходящего за окном не могла отпугнуть ни стужа, резко проникшая в квартиру, ни риск слечь с температурой. Нельзя было не насладиться той ослепительной красотой, которая предстала взору. Вера скукожилась от холода, стоя возле окна в одном длинном шерстяном свитере на пуговицах на голое тело и в бархатных бежевых тапочках. Ей было все равно. Пусть хоть и заболеет. Но не проморгает ни одну секунду того, что происходило во внешнем мире. Это было бы непростительным упущением. Причудливая погода с эмоциональным надрывом и одновременно с легкостью писала в реальном времени зимнюю симфонию, играя с визуализацией и звуковым сопровождением. Сверкающий серебристыми огоньками снежный покров толщиной примерно в метр равномерно распределился по всему периметру вокруг близстоящих домов. Столь невероятный и притягательный, он практически полностью сливался с фоном молочных небес, что создавало иллюзию сплошного холста, чуть отличающегося более темным оттенком сверху. На его поверхности возникали белые пушистые крапинки из ниоткуда — такие тихие и такие девственные. Они просто материализовались из чистого воздуха, хаотично кружились, постепенно растворяясь в нижнем пространстве полотна, сотканного из белоснежных нитей. Секунду спустя снежинки заново возрождались, как птица феникс, беспрерывно проходя по своему замкнутом циклу. Этот феномен сопровождался завыванием ветра, который вторил минорной ноте природы и еле слышным скрипом гнул деревья в разные стороны. Ветер, как волк, взывал к луне, еще не успевшей удалиться на покой, когда солнце по праву уже заняло свое место на небесном своде. Звуки плакали, надрывались, умирали, но вместе со снегом, который то усиливался, то сходил на нет, находили в себе силы воскреснуть, чтобы мечтать, жить, парить в невесомости. Они не боялись умереть по тысячному разу. В них не было слышно страха жить, несмотря на то что их счастье было так скоротечно. Удивительное зрелище. Вере так захотелось стать частью всего этого и вместе с ветром, нет, лучше впереди него бежать, не оглядываясь назад. Мчаться сломя голову, со скоростью света, огибая все препятствия и погружаясь в самые отдаленные уголки мира, недоступные человеку. Жалко, что никому не дана такая роскошь. Вера всего лишь человек, не знавший покоя. Возможно, это единственное, что связывало ее с тем, что творилось за окном. Но там была гармония. А в ней нет. Все эти сущности одного мира слаженно выполняли свои функции, не отставая и максимально дополняя друг друга, чтобы создать произведение искусства, которое, за редким исключением, не было никем оценено в полной мере, если и вовсе не проигнорировано большинством. Порывы ветра периодически смахивали остатки серебряного пуха с покачивающихся веток, освобождая место новому, более совершенному снегу. Вся эта красота хлопьями разлеталась по округе и превращала еще такой накануне тусклый мир в сказку, полную волшебства и надежды на лучшее. Вера неотрывно смотрела вперед. Она случайно мельком взглянула наверх на луну, и ей ТАК захотелось завыть, что аж заложило уши. Голова затуманилась, и Вера полностью ушла в себя. Сколько она так простояла, сложно было сказать. Мысли, которые крутились в голове, вызвали ощущение тяжести внутри. Не так-то это просто — взять все и отпустить. В горле образовался ком. Слезы подступили к ее глазам. Но она сдержалась. — Озябла. Бр-р-р-р. В такую погоду только дома сидеть. — Съежилась Вера, плечи ее по инерции передернулись. Закрыв окно, Вера, сначала нарочито ссутулившись, стряхнула с себя все ненужное, как тот ветер, а затем выпрямилась и с высоко поднятой головой приняла решение повысить себе настроение. Выбор музыки моментально стал очевидным и непритязательным. Скоро Новый год, Рождество. Все было банально до нельзя — песни просто обязаны быть соответствующими, под стать наступающим праздникам. Только веселые, не медленные, не грустные. Жизнерадостные, вселяющие бодрость и оптимизм. В итоге нужный плейлист появился в ее телефоне за пять минут, были надеты наушники с прекрасным шумоподавлением, после чего музыка была включена на полную громкость. В ней не было страха потревожить соседей или отсутствия нужной громкости в технике. Просто наушники полностью погружали ее в мир прекрасных звуков, где была только она и нужная ей мелодия, со всеми нюансами и переходами. Уборка продолжилась в других комнатах. Вера плавно перетекала от одного места в другое: каждый уголочек, каждая полочка, под диваном, возле дивана, за диваном — все было вылизано. Музыка же все громыхала в ее ушах, а она все чистила, мыла, оттирала. Все молча, через силу, улыбаясь и говоря, что она счастлива, что она молодец, что со всем справится, одна, ну и пусть. Однажды она поверит в то, что счастлива. Главное, не стоять на месте. Касалось это и уборки. Зал, затем прихожая, а там и ванная комната. Где-то Вера убирала дважды. Маленькие шажочки превратились в гигантский скачок, небольшая уборка трансформировалась в генеральную. Круг замкнулся — Вера вернулась на кухню. И тут до нее дошло — все вымыто до бела. Она доделала уборку до конца! Не бросила на полпути. Она сделала это. Она — молодец. Ей захотелось поощрить себя. Какао с молоком. Открыв холодильник, Вера ахнула — она купила все. Кроме молока. — Дура, — разрыдалась Вера. Но вмиг взяв себя в руки, она рукавом свитера вытерла слезы и произнесла вслух еще раз: — Дура, что ревешь на ровном месте. И вообще не дура. Молодец. Подумаешь, молоко забыла, — шмыгнув носом, Вера потянулась за своим телефоном и заказала его на дом. Заодно и шампанское. На всякий. Она терпеливо ждала, пока ее заказ везли. Заняло это буквально минут пятнадцать. Поставив бутылку игристого в холодильник и налив себе горячее какао с маленькими зефиринками, Вера выпила его почти залпом. Она никогда не понимала, как можно пить что-либо теплое. Настенные часы сигналили о том, что день незаметно подошел к концу, было уже за полночь. Вера обрадовалась. С чувством выполненного долга, уставшая, но довольная, она угрелась в своей просторной кровати, включила на небольшую громкость первый попавшийся новогодний фильм и легко и быстро задремала, в то время как за окном мерзли редкие прохожие, только возвращающиеся под ночь домой. На следующее утро опять все подтаяло. — Зиму лихорадит в этом году. Причем по-страшному. Есть вероятность того, что глобальное потепление… — верещал какой-то эксперт на одном из центральных каналов. — Надоело. Когда же все это прекратится? Пусть будет мороз. Хоть и лютый, но стабильно лютый. Не могу дома сидеть, — выглянув в окно с мольбой в голосе, прошептала она. — Есть шанс того, что все сдвинется и мы погрузимся во мглу не до 8 утра, а, например, до 10 или 11. Отсюда у нас возникнет много проблем со здоровьем, как физическим, так и психическим. Во тьме ничего хорошего нет… — Эксперт в телевизоре никак не унимался. — Почему же… Тьма и свет. Одно не может существовать без другого. Кроме того, спим мы в темноте, а не при свете. Восстанавливаемся. Это плохо, что ли? — парировала Вера. —…любые природные катаклизмы человечеству придется принимать со смирением… — После чего он бросил микрофон и ушел в закат. — Вера нажала на пульте кнопку «выключить». Вера взяла телефон в руки. Он по-прежнему молчал. — С работы никто не пишет, не звонит, самой, что ли, позвонить и узнать, как дела? А смысл? — со страдальческим видом пробормотала Вера. — Что со мною будет дальше? На следующее утро погода была такая же мерзопакостная, как и накануне. Вера и в этот раз осталась дома. Так и просидела день, два, а там уже наступил декабрь. Наконец солнышко засияло и озарило мир, так отчаянно нуждавшийся в этом. Вера встала достаточно рано и, увидев первые лучи солнца, пробивавшиеся сквозь макушки деревьев, не заставляя себя, искренне улыбнулась. Она поймала себя на мысли, что при виде небесного светила снова захотелось жить, творить, радоваться. Погода в это день действительно благоволила. Больше не было мочи сидеть дома. Все, что можно было сделать, было сделано. Останься она хоть на секунду дольше в квартире, то разложит себя и свои проблемы на атомы. Мысли уведут не в ту степь. Они могут обмануть. Ей не хотелось расковыривать рану, ей хотелось вылечить ее. Значит, пора идти. Искать лекарство. В кафе. Оно не давало ей покоя. Нога, хоть и ныла и покалывала при ходьбе, все же подживала, и стало легче передвигаться. Натянув на себя синий свитер и темные джинсы, накинув сверху зимнее пальто, захватив с собой шапку и, конечно же, на этот раз перчатки, Вера выдвинулась на улицу и затрусила в сторону кафе. Со стороны ее походка выглядела комично. Зато удобно. Вере удалось найти способ ставить травмированную ногу на землю таким образом, чтобы было и не больно, и не опасно. Дойдя до переулка, Вера посмотрела в сторону знакомой улицы, которая, по идее, могла сократить ее путь на этот раз наверняка. Она знала ее досконально, каждый сантиметр. Но эта улица давно была под запретом для нее. К тому же снова экспериментировать с маршрутом не особо хотелось. Вера сжала кулаки и, не останавливаясь ни на секунду, повторяла как заклинание: «Пусть оно будет открыто в такую рань. Только бы оно было открыто». Она шла в каком-то трансовом состоянии, ноги ее сами вели, а многочисленные следы на выпавшем ночью снегу указывали нужное направление. «Неужели все ринулись в это кафе?» — с удивлением подумала Вера. Не может быть такого. С другой стороны, наверное, это ранние пташки, которые хотят вкусно позавтракать перед трудным и долгим рабочим днем. Кому-кому, а ей-то не знать такой распорядок дня. «Судя по всему, кафе и правда мега популярно. — усмехнулась Вера своему предположению. — Вот приду, а там уже и мест-то не будет, а вдруг тот парень хамоватый передо мной зайдет и последний свободный столик займет, а может, и вовсе кафе будет закрыто и придется возвращаться. Охохох, ты ж пастух своих мыслей, вот и собери этих баранов в кучку. Скачут хаотично, никакой дисциплины, — пожурила себя Вера. — Не накручивай себя. Хорошо. Приду и увижу. Была не была». В таком темпе Вера добралась до кафе довольно быстро. В нем все так же было много народу, но не как в прошлый раз. Предсказуемо, что места возле окна были заняты. Зато столик возле стены с гирляндами между кухней и камином был вполне себе ничего, туда она и села, ко всему прочему там был лучше обзор. Вера принялась подмечать происходившее вокруг, рассматривать посетителей. От нее не ускользала ни одна мелочь. Первое, что обнаружила Вера, — контингент пришедших. Народ был деловым, занятым. Бизнесмены и бизнесвумен. Фрилансеры и просто изнеможденные и невыспавшиеся работники среднестатистических компаний. А ведь Вера угадала. Ухмыльнувшись своей проницательности, она продолжила созерцать и собирать по мельчайшим деталям пазл, который в итоге трансформировался в пеструю мозаику, хаотично, но так органично распадающуюся на мелкие осколки по всему кафе. Вот сидела парочка за одним столиком, но по разные стороны баррикад — мужчина и женщина. Они постоянно пикировались, подкалывали друг друга, но никогда не переходили красные линии. Нажимали на газ, не забывая, где тормоз. Мужчина был мягче, женщина поядовитее. Пока они обменивались колкостями, им удалось решить несколько рабочих задач. И довольно продуктивно. «Они созданы друг для друга», — Вера чуть наклонила голову влево. Ее лицо расслабилось, и глаза перестали щуриться. Сеточка морщинок бесследно исчезла с ее прекрасного лица. Жесты этих двоих, манера речи, взгляды — все говорило о том, что им предстоит долгий путь к осознанию того, что их отношения могут перерасти в нечто большее уже совсем скоро. Но не испугаются ли они, не устроят ли саботаж самим себе, вот тот вопрос, который не давал покоя Вере какое-то время. Затем она переключилась на небольшую компанию справа от нее, сидящую ближе к окну. Они так рьяно продумывали следующий шаг по совершению «сделки века», как они ее назвали, что не всегда замечали, как выдавали все секреты своей фирмы, все ходы и манипуляции, которыми мог бы воспользоваться их конкурент, если бы был где-нибудь поблизости. В эту мозаику добавился негаданный фрагмент — уборщица. Та решила воспользоваться азартом этой компашки и незаметно смыть тряпкой грязь с пола, стекающую с их ботинок. Чистота в помещении — залог успеха. Очевидно, это было ее мотивом, про себя усмехнулась беззлобно Вера. Вот те работенка. Были и те, кто держался особняком. Одни постоянно кому-то названивали, узнавали последние данные, чтобы впоследствии вбить их в таблицу Excel — надо же, кто-то их до сих пор использует. Другие же молча сидели за своими ноутбуками и занимались насущными делами за чашечкой ароматного кофе, попутно поедая свеженький пряник в форме елочных игрушек. Запах стоял обворожительный — имбирь вперемешку с мускатным орехом и корицей. А вот и еще фрагмент головоломки — повар. Он все выглядывал в зал через окошко, чтобы удостовериться в том, что всем нравились его произведения искусства. «Уж больно сильно он переживал за реакцию, — подметила для себя Вера. — Прям как маленький ребенок, нуждающийся в одобрении родителей… Да я ж такая же». Через четверть часа Вера почувствовала журчание в животе. Вяло облокотившись руками на стол, она приподнялась и направилась за горячим шоколадом и небольшим блюдцем с кислой малиной, которая особенно подчеркивала будоражащий вкус напитка. Вера поймала себя на мысли, что ей уже не было так одиноко. Находившиеся там люди были незнакомцами, но тот кипиш, который они создавали вокруг себя, был таким привычным, что Вера поняла — она жутко соскучилась по работе. Необязательно своей. А именно по той атмосфере суетливости, что помогала забыться и одновременно чувствовать, что делаешь что-то нужное, что-то ценное. Откуда ни возьмись послышался гул машин, как на эстакаде в час пик. Вот только нигде не было видно проезжавших автомобилей, да, было припарковано несколько недалеко от кафе, но чтобы целый поток… Шум улицы становился все громче, а бибиканье машин все агрессивнее. Скрежет от тормозов нарастал. Визг сирены скорой помощи и вовсе пронесся будто в метре от нее. Это уже было что-то из ряда вон выходящее. Вера нахмурилась. Появилось заметное напряжение во всем теле. Не сходит ли она потихоньку с ума? В эту секунду с грохотом слонопотама вошел охранник с двумя огромными коробками, которые он сбросил с себя как штангист сбрасывает тяжеленный снаряд на пол. Шум исчез. — Осторожно. Там внутри все хрупкое, — послышалось в том же углу, в котором Вера расположилась, придя в кафе в первый раз. — Вряд ли кто-то захочет иметь дело с чем-то разбитым. — Или с кем-то, — тихо встряла Вера, надеясь, что на таком расстоянии ее не услышат… и осеклась. Это было сказано неожиданно громче, чем хотелось бы. Мужчина, сидящий в углу, оглянулся. Это был он, тот самый с первого ее посещения. Бабочки в ее животе запорхали с новой силой. Вера тут же перевела взгляд в пол, потирая пальцами рук сжатые губы, и, немного ссутулившись, начала отбивать ритм ногой, чтобы успокоить нервы. Ох уж это смущение. И зачем она только решила прокомментировать. Ладно, ляпнула, и забыли. Однако возникло непреодолимое желание провалиться сквозь землю. — Поставь коробки по обе стороны елки, так любой желающий сможет поучаствовать в декорировании этого замечательного места. Доброжелательность — наше все. — А вдруг кто украдет игрушечку или ненароком… — охранник на секунду прервал свою речь, его лицо помрачнело, и он с ужасом произнес: — Или даже и того хуже… специально разобьет?
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!