– Я точно не знаю, – пробормотала учительница и, вдруг побагровев, достала из рукава платочек и промокнула переносицу, на которой выступил пот. – Мама его позвонила и сказала, что Петя, мол, больше не придет, и аттестат она сама получала в городском комитете, в школу даже не зашла. Благо, Петя к тому времени все экзамены уже сдал. – Врет наша Ираида Михайловна, там кое-что произошло, – пробормотал Шерлок, когда они вышли из дверей школы. – И я подумал, что она что-то скрывает. А теперь нам куда? – поинтересовался Ватсон. – Тут совсем недалеко, – ответил Холмс, и они повернули во двор и зашагали по дорожке из серых поломанных плиток. – Гляди, какой могучий дуб! – восхитился Ватсон. – Да, и я думаю, что это наш немой свидетель, – проговорил Холмс негромко, подошел к дереву, наклонился к земле, поддел пальцем немного грунта и положил в небольшой пакетик. – Зачем? – Ватсон недоуменно пожал плечами. – Хочу проверить местную землицу-батюшку. – Матушку, – поправил его Ватсон. – Я знаю, – усмехнулся Шерлок, – просто ты всегда так забавно меня поправляешь. У подъезда панельной пятиэтажки уже стояли полицейские машины и фургон группы захвата. Волков двинулся им навстречу и быстро заговорил: – Ты был совершенно прав, Шерлок. На местах убийства Арбузова и Титова земля как раз со школьного двора. – Да, конечно, я прав, это все понятно, – отмахнулся от него Холмс. – Вы уже взяли его? – Он там… в квартире… Через узкую прихожую, где валялось скомканное тряпье, а на крючках висели вперемешку пара курток, дубленка и несколько грязных махровых халатов, Шерлок и Джон прошли в комнату. Ее размер определялся с трудом из-за плотно зашторенного окна и нагромождения разнокалиберных коробок, начиненных трудно опознаваемым хламом. На полу вперемешку стояли банки, бутылки и упаковки от пиццы и готовой еды. В комнате тошнотворно пахло плесенью, прокисшими продуктами и даже, кажется, мочой. Единственным источником освещения служила кривая настольная лампа. В небольшом кругу ее света сидел на офисном кресле придерживаемый оперативниками и закованный в наручники сутулый, худой и тонкоусый мужчина неопределенного возраста. – Петр, добрый день. У вас ведь уже много лет не было гостей, правда? – сказал Шерлок мужчине и подошел к нему поближе. Петр ухмыльнулся и поправил очки, то и дело съезжавшие по потному узкому носу: – Зззато у ммменя были мои друзья, кккоторым я помогал… – Да, я знаю – хмыкнул Холмс и подвигал мышку на столе рядом с компьютером. – А вот и ваше орудие помощи, да? Даже я не сразу понял, как же вы это все проделывали. Хорошее приложение вы разработали. Настоящий рай для преступников и убийц. И, наверное, уровень шифрования совершенно уникальный, так ведь? Вы же гений программирования. Вас даже Ираида Михайловна хвалила. Она же и навела меня на мысль. – Она пппомнит меня?.. – вдруг вздернул брови Петр. – Странно. Я дддумал, что меня никто не помнит. Но это не важно. Важно, что код ппприложения вы не взломаете никогда, уж об этом-то я точно пппозаботился. – И Петр расплылся в довольной улыбке. – Про шифр и приложение мы еще поговорим, – перебил его Шерлок. – Лучше расскажите нам, Петр, где Николай Станиславский? Ведь это по вашему заказу его похитили. И я уверен, что он еще жив, иначе бы мы его наверняка уже обнаружили. Петр снова хмыкнул, но промолчал. Шерлок взял табуретку, скинул с нее пластиковую коробку, где в остатках бульона на дне расплылись белыми слизняками несколько кусков лапши, сел вплотную к Петру и посмотрел ему в глаза: – Петя, ты же не сможешь жить в тюрьме в общей камере. Только представь себе, как каждый день другие мальчики будут тебя обижать, бить и, может быть, даже насиловать? Ты не выдержишь этого, Петя. Ты слишком долго берег свой покой, обустраивал свою жизнь, защищал себя и своих друзей. Давай, Петя, ты нам расскажешь, где Коля, а мы тебя посадим в одиночную камеру, где все будет почти как тут, дома. А, Петя? Волков, стоящий рядом с Холмсом и Ватсоном, кивнул: – Да, я готов дать гарантии. Где Николай? Петр опустил глаза и посмотрел на свои руки, помотал головой. Он обещал себе. Больше ни за что. Никогда. И так и будет. – Хххорошо, я расскажу, гггде он. – Петр посмотрел на Шерлока и кивнул. – Он вел сссебя со мной не так ужасно, как остальные, поэтому я решил не мммучить его, а сделал так, чтобы Кколька умирал в ггглухом месте. Ммможет быть, он еще жив. Ватсон кормил кукурузными хлопьями енота, сидевшего у него на коленях. Енот забавно щелкал хлопья и, еще толком не прожевав один кусок, уже тянул лапку за следующим. – Шерлок, вся эта история у меня в голове не укладывается. Как ты-то уложил? – Я просто стал проверять не только жертв и то, как их убили, но и их родственников. Их-то как раз не особенно подозревали, да и в любом случае у них было алиби. Более того, они действительно совершенно ни при чем. Но если бы все-таки полиция удосужилась проверить их жизнь, то обнаружила бы, как и я, что жилось им очень плохо. В пяти случаях жены жертв частенько попадали в больницу с травмами различной степени тяжести, а одна из них пролежала в коме три дня по причине якобы падения с лестницы. Однако до этого она уже писала заявление в полицию на своего мужа, который ее избивал и угрожал убийством, но дело замяли, вдова забрала заявление. Или вот еще случай – двое подростков, мальчик и девочка, потеряли отца. Никто не обратил внимания, что детей два раза объявляли в федеральный розыск, потому что они сбегали. А на своей странице во ВКонтакте девочка неоднократно писала о том, что отец привязывает их с братом к стульям, требует отчитываться по урокам, закрывает в гараже, бьет. Также никто не обратил внимания, что родственники жертв не заявляли в полицию по поводу исчезновения. Более того, одна из жен, то есть уже вдов, после пропажи супруга закатила вечеринку, о чем я нашел пост в ее Инстаграме. Она праздновала короткую передышку от изувера, не зная еще, что он уже мертв. Иначе, вероятно, вечеринка была бы еще ярче. – Значит, Петр убивал мучителей? Причем не своими руками. – Ватсон прижимал к себе енота, словно хотел его защитить. – Да, все так. После того жуткого случая на школьном дворе Петр больше из дома не выходил. Всю жизнь просидел в четырех стенах, охраняя свой дом, свою крепость, как цепной дракон, не смеющий, да и не имеющий физической возможности покинуть место обитания. Это был единственный приемлемый для него вариант существования. Вот только Агнию он не забыл. Свою любовь. Написать он ей не смел, стыдился, мучился. Но маниакально следил за ней в социальных сетях. Именно ее смерть стала спусковым крючком, свела его с ума. Все свое отчаяние и злость он вложил в разработку приложения. Приложение помогало на уникально анонимном уровне проворачивать такие жуткие сделки, что даже сам он поначалу ужаснулся. Но огромные деньги, которые потекли в его карманы, восхитили его гораздо сильнее. Но деньги не помогли ему унять боль, и он очень страдал и мучился после смерти Агнии. Он стал искать сообщества поддержки в Facebookе и наткнулся на группу, где общались люди, страдающие от насилия. И тогда его осенило: вот ради чего он создал приложение и получил такую власть. Он решил помогать жертвам насилия избавляться от насильников. Вернее, избавлять их от истязателей насовсем. Петр с анонимных аккаунтов общался с отдельными участниками группы, дружил, узнавал подробности, имена. Дальше вычислить свою будущую жертву ему не составляло труда. Но убить насильника – это слишком просто и мягко. Надо еще, чтобы он был наказан, унижен, уничтожен. И Петр нанял для этой цели киллера. Точнее, киллера-садиста. Имитация действий серийного убийцы позволяла лишать людей жизни с нечеловеческой жестокостью. Гениально, как по мне. Поскольку киллер выполнял задания Петра, а наказания Петр всякий раз придумывал в зависимости от прошлого жертвы, у полиции возникло впечатление, что орудует несколько серийников, при этом серии и впрямь вязались с трудом. А все потому, что не было никаких маньяков, потому что маньяк тут только один – Петр, возомнивший себя карателем и спасителем. Хотя… Нам еще предстоит поймать исполнителя его заданий, потому что тот, почуяв власть и кровь, может не остановиться. И еще большой вопрос: а был ли он настоящим прирожденным садистом до того, как нанялся к Петру? – А как же собственные обидчики Петра? – спросил Ватсон. – Получается, он долгое время не помышлял о мести? – Джон, все эти убийства чужих мучителей – это сублимация. Все жертвы являлись суррогатами. Но, разумеется, сублимация когда-то перестает работать, напряжение нарастает, промежутки между убийствами становятся короче. В какой-то момент Петр осознал, что настал черед его личных обидчиков. И их надо было наказать по-особенному. Вытащить из дома, раздеть, уничтожить, заставить есть землю с того места, где произошла катастрофа, разрушившая его жизнь. И вот эта земля… помнишь? Зачем преступник ее принес? Неужели мало земли вокруг места преступления? К тому же земля, взятая в определенном месте. Значит, именно эти убийства – это что-то совсем личное, особенно значимое, отличное от других. А тут еще и третий их похищенный товарищ… Что-то связывало их. Но поскольку нынешних общих дел у них я не нашел, то единственный вариант – их школьная пора, юность, там-то и надо было копать. Практически в прямом смысле этого слова. А тут – одноклассник, который вдруг не пришел на выпускной. Кстати, про третьего товарища: Николай должен был умереть от голода и холода, замурованный в небольшой укрепленной бетоном яме. Николаю повезло: он в клинике, выздоравливает, скоро отправится домой. – И мы с тобой домой отправимся, ведь так? – Ватсон внимательно посмотрел на Шерлока. А енот спрыгнул с колен Ватсона, бегом кинулся ко все еще распахнутому чемодану, достал оттуда свои носок и платок, юркнул к комоду и снова засунул за него свои вещички. Холмс усмехнулся: – Кто-то вот уезжать совсем не хочет. – А мы? – снова спросил Ватсон уже с нажимом. – А мы можем поступить, как захотим. Только давай сначала выпьем чаю. Даже в Лондоне не везде найдешь такой хороший чай. А уж такое малиновое варенье, какое варит Владилена Амбруазовна, так и вообще днем с дождем не сыщешь. – С огнем, – поправил его Ватсон, но Холмс лишь цокнул на это языком. Цыганское счастье. Юля Фаро Известный лондонский ювелир и завсегдатай алмазной биржи Майкл Шапиро и в свои восемьдесят два, что называется, был нарасхват. Поэтому поздний звонок геммолога из Testing Laboratory, заставший его на пороге офиса, ничуть не удивил пожилого джентльмена. – Только не говори, Сэм, что хочешь поздравить меня с Днем Святого Патрика и пригласить в паб, – не церемонясь с бывшим учеником, пошутил ювелир. – Выкладывай, что там у тебя? – Заметано, мэтр, паб с меня, – хохотнул звонивший, – тем более что вы меня бесконечно обяжете, если прямо сейчас конфиденциально посмотрите один синий камушек. Мой знакомый будет у вас с минуты на минуту. – Так и быть, – вздохнул старик, – чего не сделаешь ради того, чтобы ведущий эксперт Великобритании был мне бесконечно обязан. Когда протеже Сэма вошел в кабинет, мистер Шапиро уже вновь сидел за уставленным приборами столом. Поздоровавшись, тучный господин в очках с любопытством обвел глазами интерьер комнаты, где строгость и сдержанная роскошь свидетельствовали о безупречном вкусе хозяина. Мазнул взглядом по развешенным на стене дипломам и опустившись в кресло, протянул наблюдающему за ним ювелиру квадратный футляр. Вооружившись бинокулярной лупой, Майкл бережно открыл коробку. «Не может быть! „Цыганское счастье“! – Ювелиру показалось, что от охватившего его страха он вот-вот потеряет сознание. – Спокойно, старина, спокойно», – мысленно увещевал себя Шапиро, сжимая в пальцах знакомый ему перстень. Внезапный всплеск эмоций объяснялся просто. К Майклу на экспертизу попало изделие его собственной работы! Перстень, изготовленный для лучшего друга, цыганского барона Терентия Лапыгина, которому Шапиро был обязан жизнью. А ужас ситуации заключался в том, что покойный Лапыгин был похоронен вместе с кольцом. Уж это присутствовавший на похоронах Майкл знал точно. «Кто ты, мордатый? – делая вид, что изучает драгоценность, размышлял Шапиро. – Грабитель могил или деляга-скупщик?» Ювелир скосил глаза на гостя, тот моментально оживился и улыбнулся в ответ. Шапиро пододвинул микроскоп.