– Не знаю. Просто назовите этих людей, – сдержанно попросил Холмс. – А главный вопрос, который меня интересует: кто занимался подготовкой видео. Шалаева явно обиделась, но виду не подала. Пару секунд помолчав, она широко улыбнулась. – Кто монтировал видео, я не знаю. Но знаю, что наша сотрудница из лаборатории композитных материалов Алла Дмитриевна, безотказнейшая душа, участвовала в организации праздника: мишура, хлопушки. С ней и ее коллегой мы очень дружны. Алла Дмитриевна вообще всегда во всем помогает, с каким бы вопросом к ней ни обратились. Можете подойти к ней, она вам все расскажет. Вот через эти двери пройдете в длинный коридор, – Ида Александровна махнула рукой, – там будет переход в правое крыло. Вам нужна дверь с номером сто восемнадцать – перед лестницей по правой стороне. Холмс и Ватсон двинулись к двери. Прежде, чем уйти, Ида Александровна спросила: – А все-таки у вас есть уже идеи, что произошло? При этих словах голова Холмса выглянула из-за дверного косяка. Под его взглядом Ида Александровна вся сжалась. Она закусила нижнюю губу и посмотрела на сыщика с надеждой. От ее королевской величавости не осталось и следа. – Надеюсь, сегодня мы сможет что-то прояснить. – Голова Холмса исчезла. Скользнув задумчивым взглядом по охраннику – тот уже уткнулся свой телефон, Ида Александровна направилась к лестнице наверх. За дверью с номером Холмса с Ватсоном ожидала небольшая, на четыре рабочих стола у правой стены, уютная лаборатория с белыми стенами. На столах стояли микроскопы, стеллажи и малопонятные аппараты. Два стола из четырех занимали женщины примерно одинакового возраста, около пятидесяти – пятидесяти пяти лет, в светло-зеленых халатах. Едва друзья вошли, они сразу же попали под прицел четырех внимательных глаз. – Здравствуйте, – кивнул в знак приветствия Холмс, – Аллу Дмитриевну можем увидеть? Одна из женщин, стройная и светловолосая, с аккуратной стрижкой, разговаривала по мобильному. Свободной левой рукой она приветственно помахала вошедшим. Через минуту, извинившись перед собеседником, она отключила телефон, сунула его в карман. Затем встала и улыбнулась. – Это я, чем могу помочь? Ее приятный, несколько низковатый для женщины голос и открытая доброжелательная улыбка заставили Ватсона улыбнуться в ответ. Холмс оставался серьезным. – Меня зовут Шерлок Холмс, а это мой друг доктор Ватсон. Мы расследуем серию аварий, в которые попадали сотрудники вашего бюро, и просим вас ответить на несколько вопросов. – Он повернулся к коллеге Аллы Дмитриевны. – Не могли бы вы предоставить нам возможность поговорить наедине? Полная женщина за вторым столом неожиданно вспылила: – А вы кто такие? У вас есть корочки?! Холмс показал два пропуска. – Вот, пожалуйста, мы здесь на вполне законных основаниях, – соврал он, не моргнув. – Кристиночка Олеговна, не волнуйся так, – успокоила коллегу Алла Дмитриева. – Вряд ли мы сможем многое им рассказать. Нам просто нечего. Так чем мы все-таки можем помочь? И почему вырешили обратиться именно ко мне? – повернулась она к посетителям. – Вас как очень отзывчивого человека порекомендовала нам Ида Александровна Шалаева. Это ее муж погиб, вы, скорее всего, в курсе. У нас всего несколько вопросов, – обворожительно улыбнулся Холмс женщинам. – Первый: кто монтировал видео для новогоднего корпоратива? И второй: были ли какие-то ЧП в бюро «Звезда» за последние лет пять. Алла Дмитриевна на минутку задумалась. – Ничего такого я не припомню, да я и не работаю здесь так долго. Всего два года. А в подготовке видео участвовал не один человек. Странно, что вас это интересует, не понимаю связи с авариями. Но отвечу. Подготовкой занимались: я, Кристина Олеговна, Михаил Анатольевич из макетной мастерской. Михаил Анатольевич отдал готовое видео на согласование Невскому Алексею Петровичу, нашему генеральному конструктору. Но сомневаюсь, что Невский его смотрел, обычно ему не до таких мелочей. Как обычно, одобрил не глядя. – Она мягко рассмеялась. – К сожалению, мне больше нечем вам помочь. У меня даже видео не осталось, я не храню такое. Но вы можете зайти в мастерскую к Михаилу Анатольевичу. Сейчас выйдете из кабинета, повернете налево и постучите в последнюю дверь по нашей стороне. Может, он вспомнит или найдет что-то. Холмс окинул быстрым цепким взглядом помещение. Перед тем как выйти за Ватсоном из кабинета, быстро обернулся. Алла Дмитриевна достала мобильник, словно хотела кому-то позвонить, но, подержав в руках, задумчиво вернула его в карман. Затем вышла вслед за ними. Она указала рукой направление и скрылась за одной из дверей. Холмс вгляделся в надпись на дверной табличке. – Сейчас растрезвонит по всему Бюро. Едва Холмс собрался постучать в дверь мастерской, как она распахнулась и из нее вышел взволнованный высокий, крепкий, как Ватсон, мужчина в зеленом халате. – Михаил Анатольевич? – Позже, все позже, – не глядя на пришедших, мужчина прихрамывающим, но быстрым шагом направился мимо них к лестничной клетке в конце коридора прямо за лабораторией Аллы Дмитриевны. Отсюда были слышны его неровные шаги по ступенькам вверх. Потом где-то уже наверху послышался шум и неясный вскрик, снова несколько исчезающих шагов – и все стихло. – Бедолага, – посочувствовал Ватсон. Холмс долгим взглядом всмотрелся в сторону лестницы, вслушался в тишину, потом резко развернулся и молча направился в вестибюль, Ватсон недоуменно посеменил следом. В вестибюле Холмс внимательно посмотрел на стенд с фотографиями, затем плюхнулся на кожаный диван. Ватсон аккуратно присел рядом. Холмс зарылся в планшет. Через несколько минут Холмс вскрикнул: – Нашел! Психиатрическая клиника в Подмосковье! Пошли! – Он вскочил и снова направился в длинный коридор. – Мы наверх? – спросил Ватсон, догоняя его. – А что тебе удалось узнать? – Ты видел ее карман, Джон? – Не понимаю, при чем тут карман. Из-за одной из дверей до них долетел женский тонкий голос: – Наташ, ты не видела мой телефон? И куда я его опять задевала? При этих словах Холмс припустил: – Быстрее, Ватсон! Это оттуда! Она уже ушла! Холмс рывком открыл дверь и ворвался в лабораторию. Кристина Олеговна уткнулась в микроскоп, а Алла Дмитриева сидела в противоположном углу у маленького обеденного стола. Она прерывисто водила пальцем по экрану мобильника. От резкого шума обе женщины вздрогнули. – Держи ее! Надо отобрать телефон! – крикнул Холмс. Он рванул к Алле Дмитриевне и схватил ее за руку. Опешивший, но всегда послушный Ватсон вывернул ей вторую руку и выдернул мобильник. Это ему удалось не сразу. Внешне такая хрупкая женщина вцепилась в телефон хваткой здорового мужика, словно это было самое ценное в ее жизни. Кристина Олеговна взвизгнула. С криком: «Я за охраной!» она вылетела в коридор. Когда она прибежала назад в сопровождении того самого охранника из вестибюля, то не поверила своим глазам. Ее дорогой Аллочки Дмитриевны больше не было. Вместо нее на стуле сидело неподвижное, словно манекен, существо со стеклянным взглядом. Холмс при виде них обернулся и медленно произнес: – Не надо лишних движений, просто вызовите полицию. Эта женщина убила троих человек. Охранник замер, но мгновенно сориентировался. Он схватил рацию и быстро проговорил: – У нас ЧП. Кабинет сто восемнадцать. Два сотрудника отдела службы безопасности бюро явились через пять минут. Увидев их, охранник указал на Холмса. Один из сотрудников, невысокий, коренастый и с аккуратной черной бородой, с прищуром посмотрел на незнакомца и представился: – Начальник службы безопасности КБ «Звезда» Виталий Дрягин, это мой коллега Павел Камов, – указал он на молодого сопровождающего. – Кто вы такие? И что тут произошло? За службой безопасности с криком «Сука!» влетела Шалаева Ида Александровна. Кристина Олеговна ничего не понимала, словно в тумане она видела, как Камов схватил Иду Александровну за руки и не дал наброситься на Аллочку. Камов попытался вывести Шалаеву из кабинета, но не смог – та бушевала, как фурия. – Моя фамилия Холмс, мы расследуем серию убийств, произошедших в этой компании, вот номер телефона майора ФСБ Игоря Волкова, он в курсе, – морщась от криков Шалаевой, сообщил Холмс Дрягину. Дрягин достал свой телефон, набрал номер и отошел в сторону. Холмс повернулся к Алле Дмитриевне, словно не замечая, как вырывается пригвожденная Камовым к стене Шалаева. – Алла Дмитриевна, я понимаю, что вы не хотите говорить. Давайте я сам все расскажу. Я заподозрил вас уже в тот момент, когда вы сказали, что не слышали ни о каких особенных происшествиях. Обычно такие безотказные активистки, как вы, в курсе всего. Но я решил послушать еще одного участника подготовки корпоратива, проверить, не ошибался ли я. Однако Михаил Анатольевич, с которым я собирался поговорить, от нас сбежал, а я занялся поисками в интернете. В принципе, мог сделать это сразу, но тогда, возможно, вы бы себя не выдали. Так даже лучше. Я узнал, что у вас двадцать лет стажа на посту штатного психиатра в психиатрической клинике под Москвой. Из них восемь лет вы занимали должность главного врача. Репутация у вас выше всяческих похвал. В Санкт-Петербург вы переехали в 2016 году и почти сразу устроились младшим сотрудником лаборатории в Конструкторское бюро «Звезда». Вы просто гений в своем деле. Дома я покадрово разобрал видео, которым поделилась со мной Ида Александровна, и нашел встроенные кадры дороги, где всегда было одно и то же сочетание дорожных знаков: «парковка запрещена» и «работает эвакуатор». Всегда дорога, где можно ехать с достаточной скоростью и всегда эти два знака, очень распространенное сочетание. Как вам удалось добиться того, что жертвы, попав на строго определенный участок дороги, фиксировали элементы разметки – возможно бессознательно, дорожный знак и отключались? Причем, очень быстро, насколько показывает расстояние от столба со знаками и местами аварий. Двадцать пятый кадр, насколько нам известно, действительно себя не оправдал. Алла сидела как истукан и словно не слышала ни Холмса, ни сыпавшую оскорблениями Шалаеву. Оскорблениями истеричными, возмутительно грязными. Холмс, не дождавшись ответа, продолжил: – Качество видео, которое разбирал я, было не очень хорошее, но все же на нем удалось увидеть какие-то вмонтированные цветные вспышки. Как и главное: зачем вы это сделали? Ваша фраза «обычно ему не до таких мелочей», она ведь относится и к тому решению Невского дать добро на испытания вертолета после неудачи на виртуальном полигоне? Алла Дмитриевна молчала, она была погружена в себя. – Хорошо. Кем вам приходится тот член экипажа, который сломал позвоночник? Могу предположить, что его уже нет в живых. При этих словах Алла Дмитриевна словно вынырнула из своей параллельной вселенной и вернулась в тело, которое было просто оболочкой. – Нет в живых. – От привычной мягкости в ее голосе не осталось и следа, голос звучал глухо. – Как вы думаете, что лучше, – жить инвалидом, не способным даже сидеть в инвалидном кресле или… умереть? Он выбрал второе. И я понимаю его. – В ее глазах загорелся огонь, а губы растянулись в пластмассовую улыбку. – Да. Я одобряю его, это смелый поступок, и я горжусь своим сыном! Но вам этого не понять, у вас и детей-то нет, как я понимаю. Алла Дмитриевна подняла глаза на Холмса. Глаза, в которых, кроме холодного огня, не было ничего живого. Дрягин, бубнивший в свой телефон, увидев это, на секунду запнулся. Камов покачал головой и едва не выпустил Шалаеву. Но держать ее больше не было необходимости. Та ошарашено замолчала и выпучила ярко накрашенные глаза на Аллу Дмитриевну. – А теперь задайте себе вопрос: правильно ли вы сделали, отобрав у меня телефон? Еще минута, и наказание было бы отправлено. Тихонечко бы ушло адресату… Виноваты были все. Все… Невский – главный виновник. Он только одобрил, однако работало над тем проектом все бюро. Значит, и наказаны должны быть все. Шалаев заслужил такую смерть. – Алла Дмитриевна метнула на Шалаеву взгляд, полный холодной ненависти. Та невольно отшатнулась. – Надо было быть настойчивее, когда отговаривал Невского от испытаний. Максик? Банников? Каждый в этом проклятом бюро, все до последней технички заслуживают кары. Кристина отказывалась верить своим ушам. Где ее Аллочка Дмитриевна, которая сегодня, как всегда, принесла тортик к чаю? Только сегодня утром они пили чай и много болтали. Аллочка всегда умела слушать. Как ее дорогая Алла Дмитриевна могла желать всем им смерти? Но Аллочка продолжала говорить ужасные вещи. – А вы знаете, что я прочитала в предсмертной записке? «Не вини их». Не вини их… – Алла зажмурилась и закрыла уши руками, словно хотела спрятаться от этих слов. – Не вини… Ты пьешь чай, а в ушах «не вини их». Ты чистишь зубы, а перед глазами «не вини»… Ты смотришь на ценник в магазине, а там то же… Невский не попал под действие гипноза, я поняла это, но решила подождать. И тут вы. Был у меня запасной вариант. – Алла открыла глаза и уставилась на Холмса взглядом судьи. – Из-за вас пришлось срочно приводить его в действие. По вашим глазам я поняла, что у меня больше нет времени. Алла Дмитриевна замолчала, словно снова ушла в свою параллельную вселенную. Ее механическое тело застыло, спустя минуту оно продолжило говорить глухо и пусто, как эхо из колодца. – Письмо пришло бы ему на почту. Он бы его открыл, я знаю, он любопытный и всегда просматривает всю почту. А тут был бы видеоряд с новой конструкцией. Он бы не сразу сообразил, кто отправитель. Видите, как я изучила все. Но вы спасли убийцу. Алла Дмитриевна тихонько рассмеялась. Холмс кивнул ей, словно склонил голову в легком поклоне: – Я восхищаюсь вашим умом, говорю это совершенно серьезно. Вы даже исследовали телефоны ваших коллег, выяснили, где нет пароля. Быстро вы сориентировались, снимаю шляпу. Но вы же понимаете, что это настоящее безумие – убить троих человек.