- Мам, Олег мне изменяет… - Тю, ненормальная, с чего ты это решила, он вон как тебя любит, - мама даже отстранилась. – Посмотри, как вы живете, так не любящий муж для семьи вкалывать не будет. На шум прибегают дети, и мне приходится быстро утереть слезы, нельзя, чтобы дети видели меня расстроенной. Но дети все подмечают. - Мама, тебя кто-то обидел? – первый вопрос от сына. Ох, обидел, еще как обидел твой папашка, вот только высказать ему не могу, он снова в «длительной командировке». Видимо, навещает другую свою семью. Интересно, а дети в той семье есть? Иду в нашу с Олегом спальню переодеться. Открываю шкаф и застываю. Ровными рядами висят белые рубашки Олега. Рядом серый костюм, черный и в мелкую точечку, несколько брюк, джемперы сложены на полочке, каждый отдельно. Утыкаюсь в мохнатый сложенный конвертом кардиган, он сказал, что приобрел его в Китае, вдыхаю родной запах. Не пахнет он другой женщиной. Все одежда чистая, глаженная, ни тебе помады, ни чужого волоса нет. Так и хочется поверить, что это всё` плод моего воображения. Перебираю рукой рубашки и натыкаюсь на этикетку. Eton, Zilli, Brioni, Kiton – не самые дешевые бренды,и даже Stefano Ricci. Потом смотрю на этикетки у брюк и костюма. И там такой же дорогой бренд. Что это? Нет, я понимаю, что мой муж стал зарабатывать хорошие деньги, и не покупает вещи в масс-маркет, но теперь похоже он выбирает вещи в очень дорогих брендовых магазинах, да даже носки у него от именитых брендов. Тут мне становится страшно вдвойне. Я не знаю, откуда у него эти деньги, а если он связался с криминалом? И я набираю Диму Королева, только он мне может помочь. - Дим, привет, - начинаю я, а у самой все внутри трясется. - Ты чего, рыдала что ли? – в его голосе тревога. - Да, я взяла распечатки из банка, он не пользовался нашим общим счетом, только деньги туда перечислял, а еще у него есть два левых счета с очень большими суммами, и он не появляется на работе и забросил бизнес, - тараторю я, пытаясь выложить все, что нарыла на мужа. - Так, Ольшанская, с этого дня ты не лезешь никуда своим длинным носом, тебе понятно, - вдруг рявкает на меня Дима. - Дим, ты чего? – удивляюсь я. - Ольшанская, хочешь жить? - Д-да… - Вот тогда никуда не суй свой нос, я сказал, что когда найду всю информацию, то тебе перезвоню? Ты меня поняла? - Он вляпался в какую-то историю? Ведь так?- мое сердце уходит в пятке, и теперь страшно становится мне. - Ольшанская? Ты что-то не поняла? - Да все я поняла, - огрызаюсь я. – Все плохо? Да? Насколько? - Очень плохо, Лера. Всего я даже рассказать тебе не смогу. - Я его еще увижу? - Лучше бы ты его никогда не встречала, Лера, - тихо произносит Димка. – Лер, наш разговор разглашению не подлежит, если Ольшанский появится, то ты с ним общаешься, как всегда. Лер, пойми меня правильно, от этого зависит твоя жизнь и жизнь твоих детей. Димка сбрасывает звонок, а у меня из-под ног уходит пол. - Лера, Лера, - слышу я крики издалека. Кто-то сует мне под нос что-то вонючее и противное. Меня бьют по щекам. За что? Вот сволочи! И тут включается сознание. Я лежу на полу. Мама пихает мне в нос ватку с нашатырем. Рядом стоят перепуганные дети. - Ох, Лера, ты нас так напугала, - ворчит мама. – Я вызвала скорую. - Не надо скорую, - я вяло машу рукой, - давление упало. Врачи появляются быстро, даже удивительно. Меряют давление, делают укол. И конечно предлагают госпитализацию. Какая тут госпитализация, скоро Новый год. Но врачи настоятельно просят утром подойти в поликлинику и сдать анализы. Я только отмахиваюсь. Знаю, что никуда не пойду. У меня дел выше крыши, новая работа, скоро праздники и нужно купить подарки. А обморок? Так переволновалась. Только им знать не обязательно из-за чего. Вот только в обеденный перерыв приходи входящий от Димы, и у меня опять начинает кружиться голова. - Лера, выйди, моя машина у вас на парковке. Я быстро накидываю пальто и сбегаю вниз. И прямо у лестницы меня ловят сильные Димкины руки. - Привет, красавица. Сейчас едем в больничку и сдаем анализы, - спокойно так говорит Дима, а у меня челюсть отвалилась. - Аааааа, т-ты откуда знаешь?- челюсть никак на место не встанет. - Лера, я отвечаю за твое здоровье и жизнь. Поэтому едем в больничку обследоваться, с твоим руководителем я договорился, - твердо так говорит Дима. - К-ка-как ты договорился? – туплю я. - А ты думаешь, что майору ФСБ кто-то откажет? – Димка смотрит на меня. А у самого одна бровь вверх поднялась, а губы изогнулись в язвительной ухмылке. Тут нечего сказать, не любит наш народ его ведомство и боится. Димка затащил меня в какую-то частную клинику, где у меня быстро взяли анализы, сделали УЗИ, МРТ. И не нашли ничего, поставив диагноз Вегето-Сосудистая Дистония. Да, подтвердили, что у меня очень низкое давление для взрослой дамочки, чуть ниже нормы гемоглобин, и низкий сахар. Прописали вовремя питаться, не пропускать приемы пищи, диету, витамины и прочую херню. Что и было куплено Димкой в соседней аптеке. А потом мы поехали в ресторан, где Димка сам мне выбрал блюда, накормив меня до отвала. - Дим, скажи честно, ты за мной следишь? – не то чтобы меня это очень сильно волновало, но было странно, что на следующий день, как ко мне приехала скорая, Димка уже был в курсе. - Нет, не слежу, приглядываю, - Димка сурово свел брови. – Не прощу себя, если с тобой что случится. - Лер, я тебе дам один телефон, носи его всегда с собой, это экстренная связь со мной. - Все так плохо, - вот сейчас я смотрю в Димкины глаза, и мне становится не по себе. - Не так страшен черт, как его малюют… Глава седьмая А вот и жена!!!! Мы с девчонками перед праздником, в последнее воскресенье года всегда собираемся и все вместе делаем холодец. Вот и в этот раз мы собрались вместе. До Нового года осталось три дня. Дети пошли на каникулы, и мы их раздали бабушкам и дедушкам, а сами собрались вместе. Холодец – это предлог. Когда еще мы сможем вот так собраться, попить вина, посплетничать, чтобы нас каждые пять минут не дергали дети и не вваливались в кухню мужья с вопросом: Есть чо пожрать… Поэтому сегодня на моей кухне девичник. На столе стоит четыре открытых бутылки вина. Чего мелочиться то. Стоят хрустальные бокалы из богемского стекла. В их гранях играют желтоватые оттенки французского вина и огненно-красные всполохи красного чилийского. В вазочках стоят оливки, маслины, на тарелочках разложены нарезки из сыров, орешков и, конечно, баночка меда к сыру. Надюха скоблит в раковине свиные ножки и свиные ушки, Оленька тонкими пальчиками чистит чеснок, а мы с со Светкой моем и чистим морковь и хрен. У Надьки с Сережкой бабулька живет в деревне, она и достала нам под праздник из своего погреба все это добро свежим и хрустящим. Я частично уже рассказала девчонкам все, что успела узнать о своем супруге. Не рассказала только то, что обращалась к Димке. Здесь держу язык за зубами, так как пока не знаю всей правды. - Не, Ольшанская, твой тебя любит, очень сильно любит. Я вот своему твоего в пример всегда ставлю, - Надюха никак не может поверить, что мой муж может загулять. - Да, Лер, твой вон все в дом тащит, посмотри, какую квартиру тебе отгрохал, а ремонт, про мебель вообще молчу, - глаза Оленьки так и говорят «зажралась ты баба». – Мой еще ничего толком не купил, все нам досталось от моего папы. Оленька надувает губки. Действительно ее муженек Юрочка не разбежится, зачем напрягаться, если тесть с тещей всегда подкинут то новую машину, то дачу, то мебель купят. - Мне кажется, что Ольшанский какую-то новую лазейку для добычи денег нашёл, может рудник раскопал, - ржёт Светка. - Ага, рудник под юбкой у шлюхи, - язвлю я. - Лер, ну, ты сама говорила, что в постели у вас все ого-го, - Надюха даже краснеет, как маков цвет. - Вот в том то и дело, что в постели он стал еще темпераментней, словно грехи замаливает передо мной, - честно, но я уже и не знаю, на что думать. И тут раздается звонок в двери. - Если это Ольшанский, то я его убью, - и я кровожадно тянусь к самому большому ножу, которым Надя скоблила поросячьи ножки. А подруга быстро перехватывает нож и кладет мне в руку скалку. Да, так будет безопаснее, подумаешь, походит Ольшанский с фингалами под обоими глазами. Встаю и иду к двери. Поджилки трясутся, ног не чувствую, в горле пересохло. Я резко открываю двери, даже в глазок не смотрю. И так и замираю со скалкой в руках. На моем пороге стояла стройная, очень высокая дама с черными волнистыми волосами, уложенными в красивое каре волос к волоску, тонкие черты лица подчеркнуты косметикой, все грамотно, не перегружено. Дорогое кашемировое пальто, на плечи наброшен шелковый палантин, в руках сумка от именитого бренда. Ей на вид лет так тридцать пять – тридцать восемь. Аристократичная дама молча осматривает меня с головы до ног, а потом начинает говорить. - Я так понимаю, вы Валерия Ольшанская, бывшая жена моего мужа. И тут у меня падает челюсть, а по возгласам позади меня, я понимаю, что все мои подруги сгрудились сейчас в прихожей, рассматривая незнакомку.