– Как бы вы описали его поведение? – Он вел себя как джентльмен! Я была бы рада, если бы он присматривал за мной, если мне еще когда-нибудь доведется перебрать. – Спасибо, мисс Чейз. Натаниэль Полглейз почесал голову под париком. – Мисс Чейз, в то время вы встречались с одним из близких друзей мистера Балкомба, правильно? – Да, с Лоуренсом. Мы до сих пор вместе. – Если бы мистер Балкомб воспользовался вашим состоянием, это имело бы для него последствия? – Думаю, да, но он бы не… – Большая разница, уважаемые присяжные, между одинокой девушкой на молодежном фестивале в милях от дома и девушкой своего круга, к которой, если я могу так выразиться, уже есть определенное уважение. В своем доме не гадят, как говорят в народе. – Мистер Полглейз, – перебил судья, – вы отклоняетесь от темы. У вас есть другие вопросы к свидетельнице? – Прошу прощения, ваша честь. – Полглейз захлопнул папку, пытаясь скрыть досаду, но только подчеркнул ее. – У меня все. Судья Френчей взглянул на часы. – Пожалуй, оставим заключительные речи и вердикт на завтра. Я, в общем-то, этого и ждала, однако все равно расстроилась, потому что мы не увидим финала. Обратные билеты до Лондона куплены на следующее утро, у нас не осталось денег даже на еду, не говоря уже о новых билетах и отеле. Пока мы стояли у выхода, я напряженно думала. В завтрашних речах наверняка упомянут о моих показаниях. Фиона Прайс попытается отметить, что они противоречат друг другу. Королевский суд Труро – последнее место, где мне стоит находиться. – До чего он убедительно смотрелся. Кит взял мою руку и большим пальцем погладил ладонь. – Может, он и сам верит, что невиновен? Или она уверена в том, что это изнасилование, а на самом деле ничего подобного? Вряд ли Кит пытался играть в адвоката дьявола, скорее рассуждал так из-за пережитков вроде мужской солидарности. Впервые я поняла, что мужчины боятся обвинения в насилии точно так же, как сами женщины изнасилования. – Я имею в виду, может такое быть или нет? Мы остановились на мосту. Под нами стремительно неслась река Кенуин; два пакета кружили по течению, пытаясь нагнать друг друга. – Честно? – Пакеты разъехались в разные стороны и скрылись под мостом. – Я думаю, что некоторые мужчины ненавидят женщин. Они не думают в таких категориях, как согласие или несогласие, им даже в голову такое не приходит. Может, Джейми Балкомб один из них. Как знать. – Но это не оправдание, так ведь? – Нет, конечно. Через неделю во вторник мы вернулись с работы. Автоответчик мигал красным. – Сообщение для Кристофера Маккола и Лоры Лэнгриш, – официальным тоном сказал знакомый голос. – Это сержант Кэрол Кент из полиции Девона и Корнуолла. В три часа пополудни во вторник шестнадцатого мая вынесли вердикт. Присяжные признали Джейми Балкомба виновным. Десять голосов. Судья огласил вердикт в тот же день, потому что многие приехали издалека. Балкомбу дали пять лет, по максимуму за такое преступление. Элизабет была в суде, когда вынесли вердикт, она очень рада. Мы все рады. Короткая пауза. – Хотела сказать вам спасибо. Ваши показания сыграли большую роль. Огонек погас. Что ж, присяжные его раскусили. У меня с плеч будто гора рухнула. – Вот и все, – сказала я и прижалась к Киту. – Вот и все. Вторая фаза Глава 22 ЛОРА 19 мая 2015-го Луна медленно наползает, заслоняя собой Солнце. Кит стоит на пустынном горном склоне, устремив глаза в небо. Сзади подкрадывается Бесс. «Еще ничего не закончилось», – шепчет она снова и снова. У нее в руке зажат острый осколок, но почему-то кровоточат мои пальцы. Я кричу Киту, пытаясь предупредить… Рот мне зажимает Джейми Балкомб. Я просыпаюсь, однако понимаю, что это был кошмар, только через пару минут. Хватаюсь за живот и поворачиваюсь на бок. Лежу с открытыми глазами. Через жалюзи комнату заливает тусклый свет лондонского уличного фонаря. На электронных часах 03.59. Вчера я проснулась в это же время. Подвигаюсь к подушке Кита, глажу пальцами прохладный хлопок. Кошмарная картинка все равно стоит перед глазами. Пишу ему сообщение: «Ты спишь?» Что, конечно же, значит: «Ты жив?» Тут же жалею о том, что сделала. Одно дело долбать его дома (мои слова, не его, хотя он наверняка так думает), а другое дело – в путешествии. Но я снова теряю самообладание. Через минуту – ответа нет – сердце начинает стучать как бешеное. Один из малышей внутри беспокойно толкается, мною овладевает паника. Тревога побеждает, я будто раздваиваюсь, и вот разумный двойник наблюдает, как я хватаюсь за телефон и набираю номер Кита. Три раза подряд включается голосовая почта. Перед глазами возникает новая картинка – Кит стоит, беспечно перегнувшись через перила, а Бесс нападает сзади… Следующее, что помню, – сижу, завернувшись в халат, в темной гостиной, меня пробирает дрожь. Включаю планшет, и на экране на секунду отражается бледное запавшее лицо с черными провалами глаз. Ночью трудней сохранять благоразумие. Бездумно пялюсь в двойное «ОО» логотипа «Google». В голове хаотично бродят мысли. Позвонить на корабль и попросить, чтобы проверили каюту Кита? Или просто поинтересоваться – если вдруг они решат, что я сумасшедшая (ха!), – все ли на борту? Но в Интернете находится только номер туроператора, и там не отвечают на звонок, раздавшийся в пятом часу утра. Набираю на сайтах новостных агентств всевозможные запросы: фарерские острова, затмение, заколотый турист, обезумевшая женщина, убийство, кристофер маккол, бесс тейлор, принцесса селестия, северное море. Просматриваю сводки. Ничего не нахожу. Немного успокаиваюсь. Если бы что-то случилось, об этом уже бы написали. На всякий случай повторяю те же самые запросы в «Гугле». Прекрати, говорит разум, ты так с ума сойдешь. И детям навредишь, у тебя гормон стресса в крови. Разумная часть побеждает, я жму на стрелку «Возврат». Меня направляют на сайт «Ютьюба». Закрываю лицо руками, но, как ребенок, подсматриваю сквозь пальцы. Даже глядя сквозь пальцы, понимаю, что среди выпавших роликов того видео нет. Любительских съемок немного. Одна из них – закат над Северным морем. Нажимаю. На кадры не наложена музыка, просто десятиминутное видео с закатом. Смотрю до конца, стараясь ни о чем не думать, просто гляжу на мерцающий бронзовый свет на серебристой поверхности воды. Волна за волной, вздох за вздохом… я успокаиваюсь. Постоянные звонки Киту кажутся теперь в лучшем случае глупыми, в худшем – опасными. Он решит, что со мной что-то случилось. Снова тянусь к телефону: «Прости, не обращай внимания, приснился дурной сон. Со мной и с малышами все в порядке». Видео с закатом заканчивается. Сбоку выпадают рекомендации к просмотру. Внутри холодеет. Боюсь наткнуться взглядом на то видео, но его нет. Все хорошо. Эти ролики выложили ученые, а не любители. Охотники за затмениями делятся на две категории – серьезные астрономы, с которыми сейчас Кит, и рейверы новой волны. Первых значительно больше. Чтобы найти видео, снятые последними, нужно, наверное, включить в запрос слово «фестиваль». Мелькает какой-то клип, в описании есть «Принцесса Селестия». «Круиз охотников за затмениями. Чувак читает рэп на «Принцессе Селестии». Угар». Часы в углу экрана сообщают, что сейчас двадцать минут пятого. Спать совсем не хочется. Надо дождаться, пока рассветет. Я запускаю видео. Глава 23 ЛОРА 16 мая 2000-го Наша квартирка на Клэпхем-Коммон-Саутсайд располагалась на четвертом этаже, небольшой балкон выходил на парк. Зимой сквозь голые ветви виднелись дома на противоположной стороне, но летом обзор закрывала зеленая листва. Чтобы добраться до нас, нужно было подняться на восемьдесят пять ступенек по узкой темной извилистой лестнице. В другие три квартиры можно было попасть только с другого входа, так что мы оказывались дома, как только за нами захлопывалась дверь в подъезд. Мы могли себе позволить спускаться за почтой в белье. Часто шутили, что нам стоит поставить шест, как у пожарных, чтобы съезжать по нему за считаные секунды. На лестничной клетке старинные обои отставали от стен, под ними виднелся слой ярко-зеленой краски – по мнению Кита, еще викторианской, содержащей мышьяк. Я думала, он шутит, пока не попыталась лизнуть ее на спор, а он испуганно оттянул меня прочь. В квартире было всего две комнаты – спальня и длинная то ли гостиная, то ли кухня. Холодильник и прочая утварь были старше, чем мы. Дверь в спальню практически не закрывалась, вытяжка в душе шумела так, что гул заглушал радио. Розеток явно не хватало, чтобы удовлетворить страсть Кита к технике; в каждой сидел тройник, от которого тянулись провода. Места было мало, половину вещей пришлось отвезти к Адель, матери Кита, и сложить на чердаке, зато здесь мы жили только вдвоем. Карта затмений, которой так гордился Кит, висела на стене над старым диваном, который одолжила Адель. Раз или два в неделю мы раскладывали его для Мака – он заваливался к нам все чаще, если допоздна засиживался в клубе и Лин не пускала его домой. По утрам я частенько видела, как он идет через гостиную с «тошнотным» ведром под мышкой. У него не хватало зуба, да и лицо осунулось. В свои двадцать два Мак выглядел на все пятьдесят. Кит уговорил местного газетчика заказывать газеты из западной части страны. Хотя можно было и не уговаривать. Из процесса над Балкомбом раздули сенсацию национального масштаба. Кит вернулся домой с «Корнуольцем» в одной руке и с полудюжиной дешевых таблоидов и бульварных листков – в другой. Мы прочли их все, сидя на балконе с чайником и тостами на столике между нами. В «Корниш таймс» напечатали интервью с фермером Рори Ползитом. Он не только почти разорился, но и чудовищно переживал из-за всего, что произошло на его земле. Я перепачкалась типографской краской, остервенело водя пальцем по заголовкам, – вдруг в одной из статей упомянут о моих показаниях и Кит узнает, что я солгала. «Насильник, пойманный во время затмения, виновен» – гласил заголовок «Сан». В «Дейли мейл» писали: «Юный осужденный твердит о невиновности». В репортаже речь шла о семье Балкомбов, о доме, в котором они обитают, расходах на образование Джейми и косвенной связи его отца с принцем Уэльским. О моих показаниях не было ни слова, и хотя мне хотелось с отвращением отшвырнуть бульварный листок, я передала его Киту, чтобы выиграть еще несколько минут. Колумнистка из «Таймс» валила все на распущенность нравов, царящих среди молодежи, предпочитающей «альтернативную сцену», и предупреждала, что случившееся – назидание родителям, которые отпускают детей на подобные фестивали. Меня всю перекорежило. В «Телеграф» пошли дальше: «Судья создает прецедент. Карьера Балкомба разрушена».