Глава 25 ЛОРА 18 мая 2000-го Я на самом деле хотела рассказать Лин о неделе, что провела в суде. Меня так и распирало от желания поделиться всем, пока я ехала к ней в Грин-Лейнс. Я пересела на другую ветку на Лестер-сквер и под землей несколько утратила чувство реальности. Жители северной части Лондона часто жалуются, что на юге нет метро, но для меня в этом заключалась вся прелесть – по крайней мере, знаешь, где находишься. К югу от реки Лондон кажется настоящим городом, цельным пространством, передвигаться по которому можно на автобусах и электричках. Северная часть города для меня состоит из островков, соединенных лишь подземными тоннелями. Круги на карте, совершенно обособленные, как звезды. Вот, например, Тернпайк-Лейн, думала я, отсчитывая совершенно одинаковые викторианские улочки, чтобы свернуть на нужную – к новой квартире Лин. Где это, черт возьми? До благоустройства в Хэррингей лучше было не соваться без нужды. Жители южной части города о таком районе даже не слышали. Спустя четыре месяца это станет преимуществом. Лин распахнула дверь в их полуподвальную квартиру, стоило мне шагнуть на верхнюю ступеньку. У нее на руках, уткнувшись головой в плечо, сидела маленькая Джуно. – Мак опять за свое, – сказала она и разревелась. – Утащил у меня карточку и пропал на двое суток. Я больше так не могу, Лора! Я одна не справляюсь… Ох, прости! Заходи, заходи скорее. За порогом начинался хаос. Когда люди заявляют о том, что оказались по колено в подгузниках, они преувеличивают, однако в случае с Лин все было именно так: на полу грудились ползунки, жилетки, простыни и одежки, грязные и стираные вперемешку. Пока я прикидывала, куда присесть, стойка для сушки опрокинулась под тяжестью положенных на нее пеленок. Я проглотила историю о суде, прежде крутившуюся на языке. Не могу же я вывалить все это на Лин, когда она в таком состоянии. Наверное, я уже тогда знала, что больше не сделаю попытки рассказать ее. Если месть – это блюдо, которое подают холодным, то признание подают либо с пылу с жару, либо не подают никогда. – Кажется, я умираю, – выдохнула Лин. – Я серьезно! Меня это все доконает. Она махнула рукой. На секунду ее пальцы задержались на бутылке водки рядом с пеленальным столиком. Лин крепко прижала к себе Джуно. Мы с Китом уже поняли, что попойки Мака лежали в другой плоскости, нежели попытки молодого отца чуть сбросить пар. Очевидно, что и «я-не-справляюсь» из уст Лин – дело куда более серьезное, нежели обычные жалобы новоиспеченной матери. Они оба были на пределе, вот почему никто из них не знал нашей истории целиком. – Эй, ну ты чего! Все хорошо, – сказала я и взяла у нее Джуно. Черные кудри обрамляли золотистое личико – затмение, только наоборот, в негативе. Я считала девчушку своей племянницей, пусть между нами и не было кровного родства. Теперь я думаю, что одной из причин, почему мы с Китом не торопились завести собственных детей, была Джуно. Заботы о ней притупляли родительские инстинкты, к тому же мы видели, что происходило с отношениями Мака и Лин после ее появления. Мы слишком ценили наши и не хотели допускать, чтобы с нами произошло то же самое. Я отправила Лин прилечь, усадила Джуно в манеж и попыталась навести порядок – рассортировала детские одежки, отложив в сторону те, из которых Джуно уже выросла. Потом она заплакала, и я дала ей бутылочку. Малышка срыгнула, и мне пришлось ее переодеть. Когда Джуно уснула у меня на руках, я вглядывалась в ее личико, чтобы понять, на кого она больше похожа. Глаза закрыты, поэтому трудно сказать, чьи они. Носик остренький, как у Кита и Мака. Крошечная девочка икнула во сне, на розовых губках – точь-в-точь как у Лин – надулся да так и не лопнул молочный пузырь. Я попыталась дышать с ней в такт: три моих вдоха на один ее. Я нашептала свою историю ей в маленькое ушко. Джуно – единственный человек, которому я все рассказала. Спустя время я порадовалась, что Лин тогда тоже уснула. Думаю, она сумела бы понять, почему я так поступила на суде; вместе с тем впоследствии она бы разделила и мои сомнения, тогда мне пришлось бы что-то предпринять. Я выходила с работы. Монументальный охранник по имени Юсуф не пропускал кого-то в здание. Наш офис находился в странном местечке на границе Сити и Сохо, неподалеку от Британского музея и универмага «Вирджин мегастор», так что туристы и покупатели частенько пытались прорваться к туалетам. Я вынырнула из-за плеча Юсуфа, и тут меня ухватили за запястье. – Вот она. Лора! Ясно, почему Юсуф не хотел пускать Бесс. На ней были широкие фиолетовые джинсы, желтая маечка, оголяющая живот, и бусы. Мне вдруг стало тесно в строгом офисном платье и на каблуках. – Ты слышала? – Я заметила, что глаза у нее налиты кровью. – Они тебе не звонили? Я махнула Юсуфу, что все в порядке, и выволокла Бесс на улицу. – Кто должен был мне позвонить? – Из полиции. Колени подкосились, а в голову пришла одна-единственная мысль – ложь разоблачена. Мои показания попали к Бесс? Она меня выдала? Она бы не стала подрывать уверенность в том, что человек, который ее изнасиловал, виновен, так ведь? – Нет. Хорошо, что слово такое короткое, – голос не дрогнет, не подведет. Просто подарок для лгуньи. – Джейми Балкомбу разрешили подать апелляцию. Сегодня утром мне звонила Кэрол Кент. Ей не хотелось, чтобы я узнала об этом из газет. – Бесс по-детски всхлипнула. – Джейми прогнал прежних адвокатов, а новые считают, что у них есть доказательства, чтобы опять передать дело в суд. Еще раз я все это не выдержу. Да и я тоже. Я уже в курсе, что не смогу убедительно солгать два раза подряд. С наскоку мне порой удается быть убедительной, но если я стану готовиться заранее, то ничего не выйдет, только накручу себя до нервного срыва. Если дело коснется моих показаний, не исключено, что Джейми освободят, а меня посадят за лжесвидетельство. – Кошмар! Бесс расценила мой панический выкрик, основанный на собственной корысти, как сочувствие и заботу. – Кошмар, точно! – Она высморкалась в грязный платок. – Извини. Наверное, в этот раз обойдется без вас. Но только с родителями я не могу это обсуждать, им и так хватило, мои друзья ничего не знают, а ты там была, Лора! Из вращающихся дверей офиса вышел мой коллега и пожелал хорошего вечера. – Извини, – повторила Бесс, – ты, скорее всего, спешишь. – Вовсе нет. Может… Давай где-нибудь посидим и выпьем? До Холборна дошли молча. Мысли путались. Скорее всего, сознание Бесс вытеснило подробности нападения, и она поверила в мои слова. Либо она по-прежнему не в курсе, что я говорила под присягой, однако на это вроде непохоже. И вероятно, Бесс прекрасно знает, что не говорила «нет», либо говорила, но я этого слышать не могла, так что понимает – ради нее я поставила себя под удар. В любом случае ей, как и мне, было что терять. Мы забрели в дешевый бар на Нью-Оксфорд-стрит, одно из тех таинственных мест в центре города, где никогда нет посетителей. – Бутылку вина? – спросила я, когда мы поднимались по шаткой лестнице на второй этаж к бару. – Мне да, а ты что пить будешь? Уместно ли вообще шутить, учитывая обстоятельства нашего знакомства? Впрочем, ответный смех, кажется, подбодрил Бесс. Из вина оказалось только белое игристое «Эхо Фоллс»; бармен поставил его в ведерко со льдом, и я осторожно понесла его к нашему столику. – Ну, вот… Что случилось? Расскажи по порядку. – У Джейми новые адвокаты. Сразу понятно, что у его папаши деньги водятся, но я и не подозревала сколько, пока не почитала в этих долбаных газетах. Что ж, значит, она читала газеты. Та строчка в «Миррор» о свидетельнице, которая колебалась при даче показаний, не могла от нее ускользнуть. – У Джима Балкомба денег куры не клюют. В общем-то, он может башлять своим адвокатам до тех пор, пока они не добьются нужного результата. Я смотрела, это как раз их тема – вытаскивать из тюрьмы уродов вроде Джейми. Я сделала изрядный глоток вина. – А что за новые доказательства? Бесс нахмурилась. – Говорят, что нашли кого-то из тех, кто сидел с нами у костра тем вечером накануне затмения. То есть мои показания ни при чем. Страх прошел, уступив место заботе о Бесс. – Да что они могут рассказать? Мой бокал опустел. – Наверное, расскажут, что мы заигрывали друг с другом. Чтобы поддержать его историю о том, что мы с ним флиртовали… Полная чушь! То есть мы правда познакомились накануне, но я полвечера пыталась отделаться от этого урода. Это я запомнила из перекрестного допроса Джейми. Именно тогда он показал свой настоящий нрав. – Может, оно и к лучшему. В смысле, если новые свидетели встанут на твою сторону. На перекрестном допросе выяснится, что он тебя домогался. – Ну да, конечно! Джим Балкомб, небось, уже выписал им чек. Даже если нет, что такое мелкая сошка от государства против этих акул. – В прошлый раз эти сошки справились. Бесс была настроена скептически. – Вот увидишь, они не уймутся, пока Джейми не выпустят. Она схватилась за стакан. Вино скользнуло по стенке бокала, как оливковое масло. – Я пытаюсь не злиться на его семью. Мои родители на их месте поступили бы так же, будь у них деньги. – Ну, присяжных Джейми не убедил. – Благодаря тебе. Интересно, ее улыбка была благодарной или двусмысленной? Я заерзала на месте, вспомнив о своих зыбких утверждениях. – И что сейчас происходит? Бесс наполнила мой бокал и сунула бутылку в ведерко со льдом. – Насколько я поняла, он получил разрешение на апелляцию. Теперь ему нужно ее подать, и только если ее примут, дело вернется в суд. Однако гарантии нет. Еще многое предстоит. Худший вариант развития событий для меня – это Джейми подает апелляцию, ее принимают, и после нового заседания его освобождают. – Ничего у него не выйдет, – говорю я, чтобы подбодрить саму себя.