Сергея Протасова вводили в Германию через Францию. Документы на обер-лейтенанта Иохима Штока ему уже не раз сослужили добрую службу во Львове, и потому было принято решение их оставить, добавив необходимые отметки по французской легенде. До границы с Германией он доехал без проблем в вагоне пассажирского поезда Париж – Берлин, а вот на пограничной станции произошел сбой: капитану, проверявшему документы, что-то не понравилось в офицерской книжке, и он предложил обер-лейтенанту выйти из поезда для выяснения. Пока еще все шло в рамках общепринятого, и потому Сергей лишь насторожился, но особо не волновался. Когда же в небольшом кабинете пограничной службы офицер-пограничник позвонил в отделение гестапо с просьбой приехать, Сергей встревожился. Довольно-таки скоро тучный майор ввалился в комнату и, плюхнувшись в единственное стоявшее у окна кресло, всем своим видом выражая недовольство, спросил: – Иоганн, чего ты меня в два часа ночи поднял с постели? Так срочно? Дня для твоих дел не будет? – Господин майор, как вы знаете, поезд стоит сорок минут, а тут требуется ваше решение… – Что? Опять за меня спрятаться хочешь? Ладно, – сбавил напряжение в голосе майор, – что тут у тебя? – Вот офицерская книжка обер-лейтенанта Иохима Штока. Последнее место службы – 137-й моторизированный полк. Обер-лейтенант утверждает, что направляется из Кале в Берлин. Но в Кале нет такого полка! Он дислоцируется в Польше! – Как это понимать? – обернулся майор к стоявшему у двери Сергею. – Все так, – ничуть не смутившись, ответил он. – После трагических событий под Сталинградом полк действительно был срочно переведен из Кале в Данциг. Я был оставлен на прежнем месте, для передачи оставшейся в ремонте техники и части продовольствия на армейские склады. – Но, судя по твоей книжке, ты не тыловик, а боевой офицер… У вас что, снабженцев в полку нет? – Так получилось… – ничего другого не нашелся ответить на это Сергей. – Вот что, капитан, сделаем так: с поезда этого молодца сними, пусть поспит в гостинице, а утром я позвоню в Берлин. Там наведут справки. Если все в норме, сам посадишь обер-лейтенанта на проходящий поезд и сделаешь отметку в билете о вынужденной остановке. Выйди, – кивнул он Сергею. Оставшись наедине с офицером-пограничником, приказал: – Поставь в гостинице пару солдат, пусть присмотрят за обер-лейтенантом. Что-то робости я не увидел у него в глазах перед майором гестапо. Все, Иоганн! Я досыпать. А ты мне больше не звони. Ты сменишься, дрыхнуть будешь, а мне весь день на ногах. Сергея проводили в небольшую двухэтажную гостиницу. Не сразу пришедший в себя до того дремавший дежурный администратор проводил офицера в комнату на втором этаже. Передавая ключ, пояснил: – Душ можно будет принять после восьми, завтрак в кафе на первом этаже с восьми до девяти… – и, пожелав спокойной ночи, удалился. Возле двери в номер остались два солдата пограничной службы, что еще больше утвердило Сергея в решении бежать, и как можно скорее, не дожидаясь рассвета. Он слышал, как за дверью негромко переговаривались пограничники. Сергей подошел к окну: небольшого размера, но пролезть можно. Створки не забиты, а лишь для тепла заклеены белой бумагой. Сняв китель, он вышел из комнаты и, пройдя мимо солдат, направился в конец коридора в туалет. На обратном пути, пожелав солдатам не уснуть, вошел в комнату и закрыл дверь на ключ. Одевшись, он осторожно открыл окно, скинул в оконный проем шинель и через мгновение был уже на земле. Прислушался. Тихо. Его побег оказался незамеченным. «Куда теперь? Утром объявят в розыск. Будут искать обер-лейтенанта Иохима Штока. Причем искать по всему маршруту: от границы до Берлина. У них есть мое фото. Что же делать? Возвращаться, не выполнив задания? Но как? Да и в Берлине ждут… Ладно, сначала надо успокоиться. У меня часа три-четыре в запасе. За это время можно далеко уйти. Но как уйти без документов? Те, что были оформлены на Иохима Штока, остались у пограничников. Хотя Федор вон что выделывал во Львове, не имея документов… Но то Львов, а здесь Германия… Скоро каждый полицейский будет иметь мой портрет. Что же делать?! Для начала попытаться сесть на любой поезд, только бы подальше от этой станции», – решил Сергей и, вспоминая, как его вели в гостиницу, направился в обратный путь. Вскоре засветилась огнями станция и перрон, но туда не сунешься – пограничники! Он начал забирать левее, обходя станцию стороной. Вот и железнодорожное полотно. «Стоп! Предположим, я окажусь километров за сто – сто пятьдесят от границы. Что это мне даст? Информация о подозрительном обер-лейтенанте прежде всего проследует по железной дороге… Будут искать на всех станциях… Сменить форму на гражданскую одежду, изменить внешность, раздобыть документы… Идиот! Размечтался!» Увидев выходивший из-за поворота поезд, Сергей приблизился к железнодорожному полотну и, укрывшись от вспарывающего тьму паровозного прожектора за придорожным кустарником, принялся наблюдать. «Как я удачно вышел на поворот, здесь поезд замедляет ход… Так, поезд грузовой, – отметил Сергей. – Пахнет лошадиным пометом и сеном: лошадей перевозят! – осенило его. – Это мне подходит!..» Сергей пошел навстречу медленно ползущим вагонам. Один… два… три… Только в пятом вагоне оказалась кондукторская площадка, чем не замедлил воспользоваться разведчик. Удобно устроившись на откидном сиденье, принялся вспоминать станции и городки в пределах ближайших ста километров. «…мог бы подойти, но слишком мал. Каждый новый человек как на ладони. Остается … До него сто двадцать километров. По времени я успеваю… можно ехать до самого города, а там видно будет». Сергей только удивлялся: война, а поезд шел без остановок. Только перед … на грузовой станции состав вошел на параллельный главной магистрали путь и, брякнув буферами, замер. «Что же, лучше не придумаешь… Не буду испытывать судьбу… А вдруг обнаружилась пропажа… и меня уже ищут!» Он спрыгнул с подножки кондукторской площадки и, посматривая по сторонам, направился к выпускному семафору. Проходя мимо паровоза, услышал разговор машиниста и кого-то из путейских рабочих: – Долго стоять будете! – крикнул путеец высунувшемуся из окошка машинисту. – С чего это вдруг? – откликнулся тот. – Ты посмотри, все пути составами забиты. Ваш уже и ставить некуда было, так загнали на второй… – А что так? – Поговаривают, что русские под Курском крепко поперли, вот из Франции военную технику и солдат перебрасывают брешь латать! Так что, считай, вам повезло… почти до … доехали! – Слушай, а ежели стоять долго будем, тут где можно раздобыть молочка? Желудок совсем от сухомятки скрутило… – Тут деревенька рядом… Там, – показал путеец рукой, – в десяти минутах ходьбы… Есть коровы… Только молоко за деньги не купишь, дают по обмену… – А на что меняют? – На то, чего у вас много… На уголек, – пояснил словоохотливый путеец. – Ведро угля – литр молока… – А ну как донесет кто… – Смотри сам… – усмехнулся путеец и пошел вдоль состава в сторону станции. – Спасибо тебе! – донеслось ему вслед. «Мне бы тоже молочка не мешало попить, да с ржаным хлебушком!» В животе предательски заурчало. «А это хорошо, что немцев под Курском накрячили! Эх, знать бы, что за войска перебрасывают и в каком количестве… Хотя толку-то что с того, если бы и узнал. Передать-то в Москву как? Только в Берлине появится такая возможность…» Пройдя за семафор, Сергей с трудом разглядел уходившую в сторону деревни дорожку. Не встретив по пути никого, минут через пятнадцать был уже возле выступающей из темноты кирхи, от которой стройной линией пролегла улица. Выбрав дом поскромней, Сергей пробрался поближе к невысокому заборчику палисада и принялся ждать. Лишь только засерел восток, деревня ожила: еще и петухи не запели, а уже загоготали гуси, заблеяли овцы, замычали коровы… «Как по команде, – усмехнулся Сергей. – Четыре утра!» Ожил и выбранный им дом. Вначале показалась молодая женщина с ведром воды и направилась в коровник, почему-то решил Сергей. Вскоре показалась еще одна… – Спишь долго, Машка! Смотри, как бы от хозяйки не досталось, – донесся до Сергея женский голос. Ему вторил второй: – Не доложишь, не дознается… На удивление обе девушки разговаривали по-русски… «Вот это да! Откуда здесь русские девчата?! – И сам себе ответил: – Рабсила! Видимо, из угнанных на работы в Германию». Только через час на крыльце дома показалась еще одна женщина. «Хозяйка, – решил Сергей и принялся ее тщательно рассматривать: лет тридцати, невысокого роста, крепко сбитая, светловолосая… Издали вроде ничего…» Сергей вышел из-за укрытия и направился к стоявшей на крыльце женщине. – Доброе утро, фройляйн, – поздоровался Сергей. – Фрау, – поправила его женщина, пристально разглядывая незнакомого офицера, появившегося в столь ранний час. – Вы не заблудились, герр обер-лейтенант? – Обер-лейтенант Отто Шульц, – представился Сергей первым пришедшим на ум именем и даже щелкнул каблуками, как заправский гусар. – Узнал на станции, что здесь живет самая красивая женщина, и решил убедиться в этом. – И как? – кокетливо улыбнулась хозяйка, принимая неприкрытую лесть. – Выше всяческих похвал! – с восторгом воскликнул Сергей. – Так как же вы здесь оказались? – все так же улыбаясь, поинтересовалась хозяйка. – Приехал… Стоять будем долго… сутки… двое… Никто не знает и никто не может дать толкового ответа. Пропускаем составы со стратегическим грузом… У нас лошадки, а лошадки ныне не стратегический груз. Вот были бы танки, пушки… Но тогда бы я не оказался в вашей деревне и не увидел вас… фрау… – Эрика, можно без «фрау»… Мой муж погиб два года тому… Я вдова… – Сожалею, – сделал скорбную мину Сергей. – Что делать… Война забирает самых лучших… – Да, мой Фридрих был именно таким, – подхватила Эрика и, помолчав, спросила: – Так что вас, Отто, привело в нашу деревеньку? – Простите мою нескромность… Нас из Франции переводят в Россию. И там я уже вряд ли попробую молока… – Вас привело молоко? – разочарованно произнесла Эрика, но, что-то для себя решив, предложила: – Если у вас много времени… Проходите в дом, там и молочка попьете. Парного… Через несколько минут хозяйка вышла из дома и, подозвав одну из девушек, приказала: – Сбегай на станцию, посмотри, стоит ли состав с лошадьми. И быстро! Когда Мария вернулась и, запыхавшись, влетела в комнату, чтобы доложить хозяйке, та, приложив палец к губам, быстро встала и, сказав гостю: «Я сейчас», вышла вместе с работницей из комнаты. – Ну что? – Стоит. Целый состав с лошадьми. Двери товарняка открыты, проветривают… – Иди принеси молока. Господин офицер хочет парного… Ты все поняла? – коверкая русские слова, спросила Эрика. – И, прежде чем молоко подавать будешь, переоденься. А то, как свинья, грязная ходишь. – Да, да… свинья… это гут! Хорошо!