Работница убежала за молоком, а Эрика вернулась в комнату. – А где молоко? – улыбаясь, спросил Сергей. – Сейчас будет. А вы спешите? – Нет, что вы… Была бы моя воля, остался бы у вас на всю жизнь. Тихо у вас, хорошо! – Так оставайтесь… – неожиданно серьезно предложила Эрика. – Не шучу. Оставайтесь… – И после многозначительной паузы добавила: – Со мной. Вы так похожи на моего безвременно ушедшего Фридриха… – А документы? Найдут… Как дезертира расстреляют… – так же серьезно ответил Сергей. – Не найдут. Месяц-два поживете затворником на пасеке моего деда. А документы не проблема… Мой муж в сорок первом году после тяжелого ранения был освобожден от службы… – Эрика метнулась к шкафу и вытащила шкатулку. – Вот, читайте, – подала она вчетверо сложенный лист, – это его удостоверение личности… – А что, он сам?.. – Фридрих-то? Дурак! Совсем мозги на войне отшибло! Выбросил освобождение и явился на призывной пункт. А через месяц я получила извещение: пал смертью героя за Фатерланд! – Грустно, – в раздумье произнес Сергей. – Только я сразу хочу предупредить, дорогая Эрика, я парень городской, в коровах и свиньях ничего не смыслю… – Ничего, дело нехитрое… На крайний случай работницы есть. Ленивые, правда, и грязнули, но дело свое знают. А кроме того, мне обещали еще и работника-поляка дать… Постучав, в комнату вошла Мария, принарядившаяся и причесанная, неся на подносе кринку молока и большую глиняную кружку. Выпив налитое, Сергей блаженно икнул и с улыбкой посетовал: – Чего еще желать человеку, если есть дом, жена, корова и кружка парного молока? Эрика недоуменно повела плечами. – А я скажу: еще одну кружку молока! – рассмеялся Сергей. И после того, как еще одна кружка показала дно, произнес: – Мне бы переодеться… – Одежды много, всякой… От мужа осталась, – засуетилась Эрика. – Переодевайтесь. Форму сожжем… А пока еще раннее утро и народу нет на улице, отведу вас на пасеку. Недалеко… километрах в трех. Когда солнце коснулось краешком насупленного соснового бора, Сергей и Эрика уже подходили к небольшой избушке. – А ульи-то где? – удивился Сергей, не увидев возле избушки пчелиных домиков. – Ульи вон там, под навесом, укрытые от зимних ветров соломой и сеном… – пояснила Эрика и, неожиданно взяв Сергея за руку и посмотрев ему в глаза, не без волнения сказала: – Вечером я загляну, посмотрю, как устроились, и останусь на ночь… – А как же дедушка? – А он старый и глухой. Ничего не слышит… 2 Неделю жил на пасеке Сергей. Убивая время, днем что-то мастерил, помогал деду-пасечнику готовить еду, а ночью ублажал Эрику, удивляясь ее неутомимости и изобретательности. Но неожиданно тихое житье-бытье было прервано. На пасеку прибежала взволнованная девушка-работница и, пытаясь объяснить Сергею, путая русские и немецкие слова, выпалила: – Герр официр! Вам срочно надо бежать… уходить, как это будет… геен нах домой! Вас разыскивают! Фрау Эрика принесла вот это! – показала она листовку, на которой под написанными крупным шрифтом словами «Государственный преступник» размещалась его фотография из офицерской книжки. А дальше шел текст: «Разыскивается обер-лейтенант Иохим Шток…» – Стой, стой! Не тарахти, – остановил уже на русском языке девушку Сергей. – Тебя же ведь Марией зовут? – Да, Марусей, – ответила оторопевшая от русской речи девушка. – Так вот, Маруся, твоя хозяйка принесла вот эту листовку, и дальше что? – Велела запрячь коляску и поехала в город, в комендатуру. Сказала, что укрывать дезертира – это одно, а государственного преступника – себе дороже. Так что бежать вам надо, герр официр… – Да какой я герр, так, одна бутафория. Вот что… – Немного поразмыслив, Сергей спросил: – Ты, Маруся не видела, когда Эрика собиралась в город, она шкатулку, что в шкафу стоит, такая небольшая… – С бумагами, что ли? – Да, да… ее. Она случайно из шкатулки ничего не брала? – Да нет. Она даже в дом не заходила. Села в коляску и поехала, а я к вам… – Ты умница, Маруся… – Так вам надо бежать! – Конечно, – согласился Сергей. – Но вначале надо бы в дом наведаться. Проводишь? Но так, чтобы никто не увидел моего возвращения… – Проведу, – хихикнула девушка. – Я так частенько убегала на огороды фермерские… Морковочка, лучок… – Поспешим тогда! – увлекая за собой девушку, быстрым шагом Сергей углубился в сосновый бор. Шкатулка оказалась на месте, как и находившиеся там документы. Глядя на испуганных девушек, Сергей спросил: – Скажите, Эрика часто в шкатулку заглядывает? – Никогда не видели… Да, Машка? – ответила старшая из работниц. – Отлично. А деньги в доме есть? – Есть! Я несколько раз видела, как она их прячет в одну из вон тех фарфоровых кукол, – показала Мария. Сергей проверил самую большую и угадал: пустота была заполнена денежными купюрами различной значимости, причем без всякой системы, даже толком не уложенные… – Я немного возьму, хозяйка даже не заметит, – успокоил девушек Сергей. – Вы, дорогие мои спасительницы, меня не видели… на том и стойте… и ничего не бойтесь. Недолго фашистам хозяйничать. Бьют их наши по всем фронтам. Прощайте, – обнял девушек Сергей. – А ты, востроглазая, из деревни меня выведешь?.. – обратился он к Марии. – Конечно, – зарделась девушка, – вам куда? – Лучше тебе не знать, – улыбнулся Сергей и еще раз обнял на прощание девушек. 3 За три недели нахождения в пути Сергей изрядно зарос волосом, обзавелся усами и бородкой, пообтрепался. Экономно расходуя взятые у Эрики деньги, он не голодал, покупая продукты у фермеров или, при случае, у них же воруя. Март сорок третьего выдался холодным, промозглым. Пытаясь согреться и обсохнуть, в одном из городков Сергей забрел в кинотеатр, где показывали кинохронику. В полупустом зале было всего четверо зрителей, причем весьма преклонного возраста. На него, относительно молодого, несмотря на усы и бороду, обратила внимание билетерша и тут же сообщила в ближайшую комендатуру. Еще не закончился и первый журнал кинохроники, как наряд полиции уже был в кинотеатре. Подхватив под руки, патрульные вывели Сергея из зала. – Документы! – потребовал старший патруля – фельдфебель лет пятидесяти пяти. – От призыва укрываемся! – гудел он возмущенно. Сергей вытащил удостоверение личности и освобождение от службы в армии. – Воевал? Сергей кивнул. – И что? – Ранение в голову, – показал на собственный затылок Сергей. – Осколок по мозгам бродит… В любой момент Господь призвать может… Наклоняться нельзя, быстро ходить нельзя, с женщиной в постели тоже нельзя… Жить нельзя! А живу… – Да, непросто тебе, – посочувствовал фельдфебель. – А что грязный-то такой, заросший?.. – Жена из дома выгнала… – Вот стерва! – сплюнул сгоряча один из патрульных. – И куда же ты теперь? – Иду в Берлин. Там у меня родственник, поможет, приютит… – Слушай, Феликс, – обратился сердобольный полицейский к начальнику патруля, – у тебя же брат едет в Ораниенбург. Это же под Берлином. Поговори, может, возьмет бедолагу? – Поговорю, но согласится ли? Погляди на него… – Он когда едет? – Завтра с утра… – Вот, ты поговори, а этого, – кивнул он на Сергея, – я возьму с собой: отмою, подстригу…