– Харри, – констатировала она. – От моего дома до твоего можно дойти пешком, поэтому я подумал, что проще зайти, чем позвонить. – Что? – Она склонила голову набок. – Именно это я сказал, когда в первый раз позвонил в твою дверь. – Но как ты умудрился это запомнить? «Потому что эту фразу я долго сочинял и репетировал», – подумал он и улыбнулся: – Цепкая профессиональная память. Можно войти? Харри заметил промелькнувшую в ее взгляде тень сомнения, и ему внезапно пришло в голову – он ведь даже не подумал, что у Кайи, вполне вероятно, кто-то есть. Сожитель. Любовник. Или же у нее имеется другая причина держать гостя по ту сторону порога. – Если я, конечно, не помешаю. – Э-э-э… нет-нет, это… просто немного неожиданно. – Я могу зайти попозже. – Нет. Нет, боже мой, я же сказала: заходи. – Она открыла дверь и шагнула в сторону. Кайя поставила чашку дымящегося чая на стол перед Харри, а сама уселась на диван, подогнув под себя длинные ноги. Харри остановил взгляд на открытой книге: «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте. Он припомнил историю о молодой женщине, влюбившейся в угрюмого нелюдимого мужчину, который вроде как собрался на ней жениться, но позже выяснилось, что у него имеется безумная жена, запертая в одной из комнат огромного дома. – Мне не позволяют расследовать убийство Ракели, – пожаловался Харри. – Несмотря на то, что я больше не вхожу в число подозреваемых. – Чему ты удивляешься? Все правильно, они действуют по инструкции. – Надо бы издать специальную директиву относительно следователей, у которых убили жен. Ведь я знаю, кто это сделал. – В смысле – ты кого-то подозреваешь? – Я уверен. – И что, есть доказательства? – Ага, моя интуиция. – Как и все остальные, кто работал с тобой, я очень уважаю твою интуицию, Харри. Но уверен ли ты, что на нее можно положиться, когда речь идет о твоей собственной жене? – Я же не просто нутром чувствую. Я исключил все другие возможности. – Неужели все? – Кайя держала кружку обеими руками, но не пила, как будто она сделала себе чай прежде всего для того, чтобы согреть ладони. – Если память мне не изменяет, то у меня был наставник по имени Харри Холе, который говорил, что всегда имеются другие возможности, а выводы, основанные исключительно на дедукции, обладают незаслуженно доброй славой. – У Ракели не было врагов, кроме того единственного. Да и тот, в общем-то, не ее враг, а мой. Его зовут Свейн Финне. Он также известен под кличкой Жених. – Кто это? – Совратитель и убийца. Его прозвали Женихом, потому что он оплодотворяет своих жертв и убивает их, если они не выносят ему потомство. Я тогда был совсем молодым следователем и работал день и ночь, чтобы поймать этого типа. Так сказать, боевое крещение. Помню, я смеялся от радости, защелкивая наручники на его запястьях. – Харри опустил глаза на свои руки. – Да уж, правду говорят: хорошо смеется тот, кто смеется последним. – Да? А что случилось дальше? Взгляд Харри скользил по красивым старым обоям с цветочным рисунком. – Как только Финне отсидел срок, он изнасиловал девятнадцатилетнюю девочку и пообещал убить ее, если она сделает аборт. Но она тем не менее избавилась от ребенка. Спустя неделю девочку нашли лежащей на животе в роще в Линнеруде. Повсюду кровь, все были уверены, что она мертва. Но когда ее перевернули, раздался странный звук: вроде как детский голосок, сказавший «мама». Ее отвезли в больницу, и она выжила. Но оказалось, что детский голосок принадлежал не ей. Финне вспорол бедняжке живот, засунул в него пупса с батарейкой и динамиком и зашил. Кайя хватала ртом воздух. – Прошу прощения, – сказала она. – Отвыкла от такого. Харри кивнул: – Я снова его поймал, использовал подсадную утку и взял со спущенными штанами. В прямом смысле слова. Даже фотография есть. Яркая вспышка, слишком большая выдержка. Помимо того, что я унизил этого типа, я лично позаботился о том, чтобы Свейн «Жених» Финне провел двадцать из своих без малого восьмидесяти лет за решеткой. В том числе за убийство, которого, по его мнению, он не совершал. Вот тебе и мотив. Так что тут не одна только интуиция. Давай покурим на террасе? Они взяли верхнюю одежду и уселись на большой крытой террасе, выходящей в сад, полный яблонь с голыми ветвями. Харри взглянул на окна второго этажа дома на противоположной стороне улицы Лидера Сагена. Ни в одном из них не было света. – А что, – спросил Харри, вынимая пачку сигарет, – твой сосед больше за тобой не присматривает? – Пару лет назад Грегеру исполнилось девяносто, а в прошлом году он умер, – вздохнула Кайя. – Значит, теперь ты должна сама за собой присматривать? Она пожала плечами, и в ее движении чувствовался ритм, будто она пританцовывала. – У меня такое ощущение, что я постоянно нахожусь под присмотром. – Ты никак в религию ударилась? – Нет. Можно стрельнуть у тебя сигарету? Харри посмотрел на нее. Кайя сидела, подложив под себя ладони, и он вспомнил: она любит так делать, потому что быстро мерзнет. – Помнишь, как мы точно так же сидели вот на этом самом месте и разговаривали… сколько лет назад? Семь? Восемь? – Да, – ответила Кайя. – Я помню. Она высвободила руку и зажала сигарету указательным и средним пальцем, а Харри дал ей прикурить. Она затянулась и выдохнула серое облако. Кайя обращалась с сигаретой так же неуклюже, как и в тот раз. Харри ощутил сладкое послевкусие воспоминаний. Они тогда болтали обо всем на свете: о никотине и фильме «Вперед, путешественник», о материалистическом монизме и свободе воли, о книгах Джона Фанте и о том, почему мелкое воровство приносит радость. А потом, в качестве наказания за свободные от боли секунды, он вздрогнул, услышав имя, и нож снова повернулся вокруг своей оси. – Ты так уверенно говоришь, что у Ракели не было других врагов, кроме этого Финне. Но, Харри, с чего ты взял, будто знаешь все подробности ее жизни? Сплошь и рядом люди живут вместе, делят постель и все остальное, но это еще не означает, что они посвящены во все тайны друг друга. Харри кашлянул. – Я знал ее, Кайя. А Ракель знала меня. Мы доверяли друг другу. У нас не было тайн. Ты что, мне не веришь? – Он услышал, как задрожал его голос, и замолчал. – Ну разумеется, верю, просто не знаю, чего ты хочешь от меня: утешения или профессиональной помощи? – Помощи. – Хорошо. – Кайя положила сигарету на краешек деревянного стола. – Тогда я покажу тебе другую возможность, просто в качестве примера. У Ракели могли возникнуть отношения с каким-нибудь мужчиной. Ты, наверное, не в состоянии представить, что она могла обманывать тебя, но, поверь мне, женщины лучше мужчин умеют скрывать подобное, особенно если полагают, что у них имеются веские причины для адюльтера. Точнее говоря, мужчины хуже женщин распознают измену. Харри закрыл глаза: – Звучит как грубое… – …обобщение. Конечно. А вот еще пример. Женщины изменяют по другим причинам. Возможно, Ракель понимала, что ей следует расстаться с тобой, но ей требовался, так сказать, катализатор, трамплин. Например, случайный роман на стороне. И когда этот роман сыграл свою роль и она освободилась от тебя, то порвала и с тем, вторым. И вот пожалуйста, у нас есть сильно влюбленный мужчина, который чувствует себя обманутым, – чем не мотив для убийства? – Ну-ну, – хмыкнул Харри. – Ты сама-то в это веришь? – Нет, но эти примеры показывают, что теоретически могут существовать другие возможности. И я уж точно не верю в мотив, который ты приписываешь Финне. – Вот как? Объясни! – По-твоему, он убил Ракель только потому, что ты, как полицейский, сделал свою работу? Он ненавидит тебя, угрожает тебе – это нормально. Но люди вроде Финне руководствуются сексуальным влечением, а не чувством мести. Во всяком случае, не больше, чем другие преступники. Я, например, никогда не чувствовала серьезной опасности со стороны людей, которых отправила за решетку, что бы они там ни говорили. От высказывания дешевой угрозы до убийства – а это дело сложное и рискованное – дорога длинная. Я думаю, что у Финне должен быть гораздо более серьезный мотив, ведь он рискует провести еще дюжину лет, то есть свои последние годы, в заключении. Харри глубоко и сердито затянулся. С одной стороны, все его существо протестовало против ее слов. Но с другой – он понимал, что Кайя права. – Допустим, – кивнул Харри. – А какой мотив ты считаешь достаточно серьезным для мести? Опять это танцевальное, почти ребяческое движение плечами. – Не знаю. Что-нибудь личное. Соответствующее по масштабу тому злу, которое он причинил тебе. – А по-моему, так все сходится: я отнял у него свободную жизнь, которую он любил. А Финне в ответ забрал у меня то, что я любил больше всего. – Ракель. – Кайя выпятила нижнюю губу и кивнула. – Чтобы ты жил дальше, испытывая боль. – Вот именно. – Харри заметил, что от его сигареты остался один фильтр. – Ты разбираешься в таких вещах, Кайя. Я, собственно, поэтому и пришел. – Что ты хочешь сказать? – Что я нуждаюсь в твоей помощи. – Харри попытался улыбнуться. – Ты же и сама видишь, что я уподобился плохому следователю, который руководствуется своими чувствами: сначала делает выводы, а потом придумывает вопросы, ответы на которые, как он надеется, подтвердят его выводы. И поэтому без тебя, Кайя, мне никак не обойтись. – Что-то я все равно не улавливаю логику. – Я отстранен от работы и не могу взаимодействовать с коллегами из отдела. Любому следователю обязательно нужен человек, с которым можно обмениваться мнениями. Тот, кто будет ему возражать. У кого есть свежие идеи. А ты как-никак бывшая сотрудница отдела убийств, и к тому же тебе сейчас все равно нечем заняться. Поможешь мне? – Нет, Харри. Извини.