— А сейчас… — улыбнулся старик и опустил взгляд на свой пистолет. — Ты как-то спрашивал у своих противников, боятся ли они смерти. Забавно, конечно… но ты у меня можешь не спрашивать. Я тебе отвечу. Нет, не боюсь. — Вы собираетесь? — с лёгким шоком спросил я, не понимая, как вообще на такое можно согласиться. — Да, — кивнул он. — В моей голове очень много секретов. Невероятно много. Они не должны стать достоянием ОПВС, не должны стать достоянием клана Грей. Иначе… иначе может быть худо. Скажем так. Не вся Академия уничтожена. Жив ты. Жива ещё одна группа. Кто-то был на задании, кто-то просто пропал из зоны видимости… но Академия в том или ином виде жива. И я это знаю. Как и многие такие же, как и я. И это не должны узнать. Ты… они могут думать, что ты на это надеешься, поэтому я сейчас это спокойно говорю. И это лишь верхушка айсберга. Поэтому… сейчас будет спусковой крючок, который запустит волну интересных событий. Старик снова открыл ящик, достал листок бумаги, быстро написал что-то, причём достаточно много, я удивился его скорости, а потом снова достал сигару. Новую. Старую он за время нашего разговора скурил, а потом с улыбкой посмотрел на меня. — Знаешь, — взял он сигару в руки, — я никогда не курил. А эту сигару, именно эту, решил скурить в тот момент, когда решусь на что-то… грандиозное. Не подведи меня, Нулевой. Потом он сделал ещё одну затяжку, взял пистолет в руки, приложил к виску и с улыбкой, полной безумия, нажал на спусковой крючок. Глава 33 Я снова сидел в своей камере уже третьи сутки. После того, как старик решил уйти из этого мира «красиво», проведение всех мероприятий просто заморозили на неопределённое количество времени. Даже «стражники» ко мне зашли и сказали, что финал турнира перенесён на неопределённый срок, что они такие бедные и несчастные не могут больше на мне зарабатывать. Я лишь усмехнулся и пытался обдумать слова старика. Он говорил, что его смерть станет спусковым крючком для чего-то. Скорее всего, сейчас какие-то представители, лояльные ему, что-то делают, но осторожно. Гарантированно сейчас ведётся расследование, опрашиваются все причастные и не причастные. Но ко мне, к единственному свидетелю произошедшего, до сих пор никто не пришёл, что меня удивляло. Каждый день я прокручивал тот момент в голове. Вот мы общались, пытались прояснить моё прошлое, а потом миг… и он решился на самоубийство. Не знаю, болел он чем-то или нет, но в любом случае это выглядит именно так, как и было сделано. Он просто пустил себе пулю в висок. Мне попытались обвинить в доведении этого старика до самоубийства, но, спасибо Хендмейну, с меня подозрения сняли. Вроде бы он меня отмазал, когда заступился, а вроде облил помоями с ног до головы, уточнив, что когнитивные и умственные способности у меня заметно ниже, чем у среднестатистического человека, а соображать могу я только с помощью чипов. Я вновь и вновь открывал список целей. Легат там числился, но рядом с ним была пометка — мёртв. Именно что мёртв. Даже система анализа подтвердила, что он умер, когда пустил в себя пулю. Да и не просто умер, а уничтожил чип, который был не так хорошо защищён, как у меня. Конечно, местные программисты точно попытаются что-нибудь оттуда достать, но, думаю, не выйдет. Работа любого чипа основана на работе мозга, так что, без мозга чип мало что может, а информация в нём храниться тем более не может, он берёт её из «блоков памяти» нашей ЦНС. Но и просто так я не сидел. Я продолжал тренироваться, оттачивать техники, двигаться, просто наращивать свою физическую мощь, как мне казалось. За один день, за неделю, за месяц почти никаких результатов для моих мышц… но я просто чувствовал себя немного выносливее, мог дольше стоять в планке, мог дольше стоять на руках. В общем, я развивался, но не так быстро, как хотелось бы. Я всё же ограничен ресурсами своего тела, а пайку мне снова снизили для поддержания всего одной единицы подконтрольного вещества. Удручало… но я привык как-то так жить. Вроде хочется немного есть, а вроде сыт. Иногда ко мне заходил стражник, я даже не вставал с выдвинутой койки, просто сидел и смотрел на него. Этот был явно новенький, робкий, немного пугливый. Меня это даже немного забавляло. Он каждый раз внимательно смотрел на меня, когда приносил очередную порцию жаренного, что меня удивляло, мяса. На вторые сутки он выглядел более смелым, более решительным. Смело зашёл, даже не сняв свой автомат с предохранителя, повернулся ко мне спиной, выдвинул стол и поставил на него тарелку с едой, после чего уже развернулся и бегло осмотрел меня. И вышел, хотя по его виду, по тому, как он стоял, можно было понять, что он что-то хотел мне сказать. На третьи сутки ничего так и не изменилось, только он более смело зашёл, автомат был на этот раз за спиной, спокойно всё сделал и так же спокойно вышел. Видимо, у него был какой-то спор со своими товарищами, так как, когда дверь открылась второй раз, чтобы выпустить охранника из моей камеры, там послышались восторженные возгласы. Кормили меня, к слову, один раз в день. Но зато как! Обжаренный трёхкилограммовый кусок мяса. Горячий… даже со специями… даже столовые приборы, чтоб их, ставили. Я даже начинал чувствовать себя нормальным человеком. Просто внутри бетонных стен толщиной около двух шагов. Ну и дверь была металлическая с бетонным усилением с моей стороны. На четвёртый день, по прошествии как раз нескольких суток, снова зашёл этот же паренёк. Но на этот раз он задержался, повернулся ко мне и склонил голову на бок. Я смотрел на него и пытался понять, что же он хочет, долго пытался это сделать, наверное, с минуту. Он так и не двинулся с места, из-за чего мне пришлось брать инициативу в свои руки. — Что ты хочешь? — тяжело вздохнул я, так и не встав со своей койки. — Не просто же так ты меня с минуту сверлишь взглядом. — Просто хочу понять, что ты такое, — спокойно ответил паренек. — Все говорили, что ты — какой-то монстр, убийца, но я вижу спокойного человека, который просто ждёт. — Спокойного человека, — усмехнулся я. — Моё спокойствие… дорого мне стоило. Ты бы лучше спросил, что со мной делали, из-за чего я начинал вести себя как монстр. А вообще, да, — посмотрел я на него и преобразил свою руку, — в каком-то смысле я — монстр. А вот ты даже не испугался… — Я это уже видел, — спокойно сказал охранник. — Вживую впервые. Но вижу не первый раз, так что я не удивлён. Но мне говорили, да и сам я видел, как ты уничтожаешь своих соперников. Было видно, что ты… ненормальный, скажем так. Но я вижу вполне адекватного человека, который через многое прошёл. — Очень через многое, — кивнул я, а потом бросил взгляд на дверь. — Тебя искать не будут? — Я там сейчас сижу один, — усмехнулся боец. — Только вчера разносчики еды решили задержаться, чтобы узнать, что я могу, а что не могу. Сейчас там никого. И никого не будет. Ты находишься в… как бы правильно сказать. — Тут только один вход и один выход, — ответил я за него. — Сто пятнадцать шагов вперёд, после чего будет Т-образный перекресток, а вот дальше не знаю, — соврал я, чтобы не привлекать к себе внимания, что я знаю примерное местоположение своей камеры относительно остального тюремного комплекса. — Ну, примерно так, да, — кивнул он. — Рядом с твоей камерой моя сторожка и всё. Больше ничего в этом закутке на несколько сотен метров нет. Но всё равно… ты спокойный. Очень спокойный. Говорят, одного охранника ты убил, а меня даже не трогаешь. Почему? — Тот каждый день глумился надо мной, — сжал и разжал я медленно кулаки, вспоминая того урода, гася в себе чувство злости и гнева. — Будил пинками, избивал несколько раз, когда я был немощным. Вот и поплатился он за это. Ты ещё никак не провинился. Ты тут новенький, судя по всему, впервые назначен охранять меня. Так что к тебе у меня претензий пока нет. Кроме одной. Ты тут служишь, а значит, виновен, как и все остальные. — Меня сюда назначили десять дней назад, — выдвинул стул этот боец и присел на него. — Я даже не знал о существовании этого… заведения. Хрен знает, как это место обозвать. Пять дней я был на внешнем периметре охраны, на поверхности, после этого нас поменяли, мою группу распредели для охраны всего периметра, внутреннего. — Ага, — кивнул я, подтверждая свою догадку о том, что мы находимся под землей. — Интересно, однако. То есть тебя сюда назначили насильно? — Ты не знаешь, как у нас на планете все люди отдают так называемый долг? — искренне удивился парнишка. — Сначала год обучения, потом год обязательной так называемой контрактной службы. У меня оставалось три месяца, и меня воткнули на эти три месяца сюда… — пожал он плечами. — Но, судя по всему, застряну я тут куда на большее время. Последних не меняли из-за начавшейся войны полгода. — Войны? — начал играть я дурочка, смотря искренне глупыми глазами на парнишку. — Какой еще войны? — Тебе даже новости не показывают? — опять удивился он. — Идёт самая большая и кровавая гражданская война из всех, которые только были. Клан Греев решил объединить человечество, уничтожив остальные кланы. С Редами и Вайтами пока возник паритет, а вот остальные, мелкие кланы, Греи уничтожают спокойно. У некоторых всего по два десятка систем, у некоторых больше. Но уже сейчас осталось всего шесть кланов. — Ни о чём не говорит, — усмехнулся я. — Лучше мне скажи, когда расследование завершиться и я смогу закончить этот чёртов турнир? Хочется уже отмучится и больше не видеть смертей, не убивать. Надоело. Не могу так больше… Я пытался играть на публику, пытался вести себя максимально жалобно. Парень явно был из сочувствующих. Этим можно было пользоваться. Он уже рассказал мне больше, чем кто-либо другой, не считая старика. Ему могло прилететь… но почему я должен переживать за него? Он хоть и не выбирал эту службу, он сейчас служит, а значит… мой потенциальный враг. — Я слышал, что где-то через две недели, — пожал плечами парнишка. — Может, больше, может меньше. Меня, меняют раз в двенадцать часов, так что я могу много пропускать. — В две смены работаете? — немного прищурился я. — Ага, — кивнул он. — Раньше, говорят, работали в три смены, но нас сейчас прибыло меньше. Но и так нормально. Времени для сна хватает, еду носят, душевых хватает. Служба относительно спокойная. Даже пока не дёргали нас, чтобы с какими-то заключёнными бодаться. Слышал, тут пару раз бунты поднимали. Бунты, значит… интересно. Это означает, что не всё потеряно для меня, для них. Если верить старику, то когда-нибудь что-то произойдёт, что он даст мне какой-то шанс. Не люблю, когда меня используют в тёмную… но в любом случае уж лучше так, чем никак. А если в тот момент, когда у меня этот шанс появится, активизируются и другие заключенные, то будет куда более интересно. — Ладно, — поднялся парнишка и потянулся. — Пойду на пост. А то скоро время доклада, не хочу его пропускать. Уже получил как-то раз нагоняй за то, что зачитался… а тут могу с тобой заболтаться и ещё больший нагоняй. Так что… пойду. — Спасибо за разговор, — попытался улыбнуться я, хотя уже начал забывать, как это делается. — Да не за что, — дёрнул он плечами. — Лично я приятно удивлён, что слухи оказались лживы. Не лживы, парень, ой как не лживы. Просто иногда нужно играть, надевать маску, чтобы скрыть истинные намерения. И сейчас… видимо, я был достаточно хорошим актёром, чтобы запудрить тебе мозги. Если появится тот шанс… то тебя я, возможно, и не прикончу. Хотя следовало бы… не нужно оставлять следов, кого-то за спиной, лишних свидетелей. Но… он не знает, что тут происходит на самом деле. Похоже… разговор со стариком повлиял на меня больше, чем я того хотел. Или это просто человечность во мне начала просыпаться? Или мне всё кажется, и я таким был всегда, просто не было возможности проявления для этой человечности? В любом случае надо ждать и продолжать тренироваться. Без тренировок будет застой, а после застоя и регресс, чувства притупятся, навыки уйдут на глубину памяти… надо тренироваться. Надо развиваться. Надо становиться сильнее, не показывая всему миру это. — Ну ладно, — вздохнул я, поднимаясь на ноги. — Пора повышать уровень сложности. Трое с оружием дальнего боя и ближнего… Глава 34 Ещё несколько дней прошли в такой же спокойно обстановке. Я даже стал расслабляться, морально, психика отдыхала, я чувствовал это. Мне было спокойно. Да, может, стены вокруг меня немного давили своим присутствием, но… к ним я привык. Я просто ничего другого не помню. А те воспоминания, которые у меня всплывают в голове… даже после разговора со стариком я не до конца уверен в их правдивости, ибо он мне моего имени так и не назвал. А я даже забыл спросить… Стражник ко мне теперь заглядывал всего минут на пять. Максимум. По всей видимости, всё же получил нагоняй за то, что задержался у меня. Но малый он был добрый, даже в чём-то наивный. По нему сразу было видно, что он не подозревает о том, что тут происходит на самом деле. Я пытался ему объяснить, при этом не раскрывая своего прошлого… но не вышло. Тренировки же шли своим чередом. Каждый день минимум двадцать боёв. И каждый раз разные. То просто против воинов с оружием ближнего боя, то смешанные бои, то только против огнестрельного оружия. Последнее, как оказалось, самое тяжёлое, но и там я иногда побеждал. Иногда… сложность я себе повысил, выкрутив характеристики оружия на максимум, словно это пристреленные заводские образцы вооружения. С каждым днём побед становилось все больше и больше. В ближнем бою я перестал проигрывать вообще, я видел все движения, продумывал сразу на несколько ходов вперёд. Опыт сказывался, опыт накапливался. Но я не останавливался на достигнутом. Вместо троих всё чаще появлялось четверо, против которых было сражаться в разы тяжелее. Но и с ними с каждым боем становилось всё проще и проще. Но больше всего проблем доставляли бойцы с автоматами. В какой-то момент я снизил их количество до двух, но всё равно в половине случаев проигрывал. Не хватало скорости, не хватало внимания, не хватало удачи, не хватало силы… ну и так далее. Причин можно было назвать множество, но главная из них — я. Я — самая главная причина своих же неудач. В один из дней ко мне снова пришла вооружённая группа людей. Я был очень удивлён им, особенно четверым тяжеловесам с огнемётами, закованным в сталь или что покрепче. Старший у них был тоже в каком-то варианте силовой брони, но она не была такой массивной. Он был чуть выше меня ростом в ней, значит, и защищала она не так хорошо, но подвижность в ней явно сохраняется куда лучше. На этот раз мешка на голову не было. Меня сначала скрутили, причём в прямом смысле слова, хорошенько так врезав в солнечное сплетение прикладом автомата, потом нацепили ещё большее количество цепей, после чего что-то вкололи. И меня буквально телепортировало на очередной операционный стол. Это бесило, очень бесило. Я чувствовал себя сраной лабораторной крыской, а я не хотел ей быть. Вообще. — И как я сказал ранее, — тревожный голос Хендмейна за моей спиной говорил о том, что и ему тоже было не сладко, — его память искажена. Я не вносил эти искажения. Скорее всего, Легат имел какие-то средства для этого. Часть памяти вообще заблокирована, в особенности последние две с половиной недели! — Так сделай что-нибудь, пока я тебе мозги не вышиб! — орал на него явно Главный, но его голос тоже был искажён металлом, как и у Шримфола, но всё равно в нём чувствовалась твёрдость, желчь и гнев. — На кой хрен тебя вообще сюда притащили, если ты ни хрена не понимаешь в своём же собственном творении! — Я понимаю! — огрызнулся учёный, после чего послышался звук удара, звонкий, чёткий, я даже зажмурился, так как перенял его на себя. — Да что вы себе позволяете! Я учёный, а не игрушка для битья! — Ты — кусок дерьма, который ничего не может! — сорвался на крик ещё больше Главный, после чего прозвучал удар по металлическому столу. — Какой-то старый хрыч умудрился взломать твои чипы, как ты говорил, с одними из серьёзнейших систем защиты и покопаться у него в голове! А ты даже не можешь понять, как он это сделал и что он там скрыл! — Он не взламывал! — сквозь зубы проговорил Хендмейн. — Скорее, воздействовал на его мозг во время беседы, из-за чего в работу чипа вносились помехи. Следов взлома нет. Следов воздействий нет, следов пропажи каких-то дежурных записей нет. Он просто продумал, как это делать, нарушил цепь записи информации. Вот и всё! Не сможем мы к нему через программы получить доступ! — Тогда я это сделаю по-своему! — рыкнул Главный, после чего явно что-то достал, судя по шороху одежды, и продолжил. — Так. Дежурный. Срочно сюда Агрона. Не понял⁈ Да мне посрать, где он! Бегом его сюда, я сказал! И чтобы он тут был не позднее, чем через десять минут! Если опоздает, в турнирной таблице появится и твоё имя! Время начало тянуться. Хендмейн продолжал перебирать клавиши на механической клавиатуре. Опять. А Главный ходил из стороны в сторону и что-то себе бубнил под нос. Это жутко нервировало… но я не стал ничего говорить. Что удивило меня сперва, говорить-то я мог, пока я не понял, с какой целью меня сюда привели. Меня будут пытать. Опять. Вот только как? Я вынес все муки ада, когда на мне проводили испытания. Мои конечности погружали в пустоту, мне отрубали руки, вырывали сердце, травили газами, отравляли токсинами. Что они мне сейчас хотят сделать? Думают, что я испугаюсь каких-то пыточных инструментов? Да пускай делают, что хотят. Они сами создали меня таким. Сейчас будут только делать ещё более устойчивым. Я прикрыл глаза и расслабился. Всё равно то, что сейчас будет, мне никак не избежать. Изменю свою руку, меня моментально прикончат. Буду дёргаться… аналогично. Просто лучше отдохну, а потом, как они поймут, что ничего не изменится, окажусь снова в своей камере. Агрон буквально влетел в помещение. Он был в полной боевой готовности, шлем, бронежилет, полностью вся экипировка. Только оружия у него не было. Да и ему не нужно оно было. Я краем глаза видел инструменты, которые заменят ему его оружие. Я только усмехнулся, увидев этого запыханного и низенького человека, лицо которого было скрыто маской. — Твой клиент, — спокойно бросил за моей спиной Главный. — Надо сделать так, чтобы он был готов отвечать на любые вопросы. Понял? — Да! — браво и молодцевато ответил этот храбрый молодец, после чего направился к столу инструментов. — Ало? — снова шебуршание в штанах. — Да? Начальник двадцать третьего научного центра приветствует вас, товарищ Старший Председатель Планетарного Совета! Чем имею честь? — на миг снова была тишина, даже мастер пыток застыл на месте, а его глаза буквально округлились, единственное, что я видел. — Работайте, — почти шёпотом сказал Главный, прикрыв какое-то устройство по всей видимости, рукой. — Минут через двадцать подойду! Нет, сэр! Проблем никаких не испытываем!.. по поводу легата?.. Да, сейчас проводим расследование… И на этих словах он покинул помещение. Кстати, тоже был с закрытым лицом. Боялись меня? Или ещё что? Видимо, они не слишком сильно были уверены в своей системе защиты, раз даже до такой степени предостерегались. Меня это только забавляло. А «мастер» начал свою работу. Сначала просто гнул мне пальцы. Я смотрел на него с улыбкой. Боль была, но она была слабой, мелкой, едва заметной. Потом он начала вырывать мне ногти. Я немного щурился. Это не сравниться даже с той же кислотой, не то что отрезанием руки при трезвом уме и здравой памяти. Неприятненько, да… но что поделать. Бывало и хуже. А потом, по всей видимости, «мастер» начал выходить из себя. Он взял в руки молоток, начал бить мне по разным частям тела. Боль на пару мгновений вспыхивала, а потом исчезала. Регенерация сама по себе была мощной защитой. Так что, в моменты, когда боли не было, я смеялся как безумец. Они мне точно ничего не могли сделать. Вообще ничего. А потом началось уже более… интересное. В дело вступило электричество. В какой-то момент от меня даже дымок пошёл, а шкала подконтрольного вещества начала снижаться. Учёный за моей спиной предупреждал пыточника, что не стоит так заигрываться, что я всё равно ничего не скажу. Боль для меня была уже не такой острой, как для обычного человека, регенерация многое перекрывала. Но тому было плевать. Он просто впал в транс и начал играть с моим телом. Этот безумец постоянно говорил что-то про то, что он художник, что его ремесло требует полной отдачи, отличного воображения. Он выкалывал мне глаза. Он мне их вырвал. Он обливал меня кислотой. Он отрезал мне пальцы. Он ставил на меня ведро, а в ведре была крыса, а на ведро клал что-то горячее. Это, наверное, было самое неприятное. Крыска в итоге внутри меня сдохла, превратившись в подконтрольное вещество. Головой этот уникум точно не думал, либо не знал про меня какие-то подробности.