Когда мы гуляем по парку, я рассказываю Пирсу о сегодняшнем утреннем посещении музея первоклассниками. — Когда я закончила, один из маленьких мальчиков подошел ко мне и, сказав, что я хорошенькая, вытащил из кармана леденец. Тот был без упаковки, покрыт пушинками, и кто знает, чем еще, но я взяла его, потому что мальчик отдавал его от всей своей души. А потом попросил меня пойти с ним в кино. — Ты сказала ему, что вечером у тебя свидание? — Нет, но я обратила его внимание на одну девочку из его класса, которая глаз с него не сводила всю экскурсию. Малышка напомнила мне о сестре. Она всегда заглядывалась на мальчиков. — А где живет твоя сестра? Все еще в Индиане? — Нет. Она умерла от лейкемии, когда ей было шесть. — Ох. Мне жаль это слышать. — Мы были близнецами. Все делали вместе. Когда ее не стало, я почувствовала, будто вместе с ней ушла и часть меня. — Украдкой вытираю уголки глаз. Даже сегодня я все еще разрываюсь на кусочки, когда говорю о ней. Не хочу портить настроение ни себе, ни Пирсу, так что выдавливаю из себя слабую улыбку: — Извини. Дети рядом со мной всегда напоминают о сестре. Мы все еще идем, но темп существенно замедлился. Я чувствую пальцы Пирса рядом с моими и поднимаю глаза вверх, на него. Он смотрит на меня с самым милым, самым заботливым выражением. Как будто чувствует боль, все еще живущую внутри меня от потери сестры, и желает, чтобы она исчезла. Заметив, что я наблюдаю за ним, смотрит в сторону, но его рука мягко обвивается вокруг моей, когда мы продолжаем идти по дорожке. За короткое время, проведенное с ним, я узнала, что Пирс не любит проявлять чувства. Думаю, ему проще выражать себя без слов, что он только что и сделал, взяв меня за руку. Незначительный жест, но со смыслом. Как будто говорит мне, что ему не все равно. И так намного приятнее, чем слышать слова утешения. После мы молчим, и мне нравится тишина. Мне нравится просто идти рядом с ним, рука об руку, слушать шорох листьев под ногами. Нет ощущения неловкости от того, что мы не говорим. Это как когда ты знаешь кого-то настолько хорошо, что чувствуешь себя комфортно даже без разговора. Но учитывая, что мы только что встретились, удивительно, как нам друг с другом уже уютно. Когда мы доходим до конца парка, то разворачиваемся и идем обратно. На этот раз мы беседуем, но ни о чем серьезном. Просто обо всем, что приходит на ум. А потом Пирс внезапно останавливается и уводит меня в сторону. Прежде чем я спрашиваю, зачем, он наклоняется и накрывает мои губы своими. Застает врасплох, и едва оторвавшись, признается: — Прошло слишком много времени, как я целовал тебя в последний раз. Надеюсь, ты не против. Я улыбаюсь. — Нет, не против. Вообще-то, мне было интересно, почему ты так долго терпел. Он целует меня снова, на этот раз дольше, затем говорит: — Я продолжу до тех пор, пока мы не доберемся до машины. Я громко смеюсь. Приятно знать, что я не единственная, кто себя так чувствует. Я хотела целовать его все время, но боялась показаться слишком откровенной. Предпочитаю, чтобы первый шаг сделал парень. И Пирс продолжает удивлять меня, когда я меньше всего этого ожидаю. Поцелуй неожиданный? Да, и определенно горячий. Мы возвращаемся на асфальтированную дорожку и идем назад, рука об руку, к нашим машинам. — Знаю, еще рано, — говорю, — но я действительно проголодалась. Не возражаешь, если мы поедим сейчас? — Нисколько. Куда пойдем? — В небольшое местечко с итальянской кухней недалеко отсюда. Семейное предприятие. У них действительно хорошая еда. — Тогда идем. — Он ведет меня к своей машине и открывает дверь. Я никогда не ездила в «мерседесе». Одна из последних моделей. Даже еще пахнет новой, и внутри безупречна. Я показываю, куда ехать, и когда Пирс видит ресторан, то выглядит обеспокоенным. Снаружи может и не слишком вычурно, но внутри мило, клетчатые скатерти и свечи на каждом столе. Когда мы садимся, я пытаюсь объяснить: — Место не очень модное, но, как я сказала, еда вкусная. — И не нужно, — Он указывает на себя. — Видишь? На этот раз я даже не прихорашивался. Надел, что под руку попалось. Я начинаю смеяться. Я не хотела, честно, просто так вышло. — Попалось? Брюки, рубашка и галстук? — А что, не так? — Он абсолютно серьезен. — Нет. Не совсем. — Стараюсь успокоиться, но продолжаю улыбаться. — Я бы сказала, что твоя одежда - продуманный выбор. Отнюдь не случайный. — А что ты таковым считаешь? — Джинсы и футболка. — У меня их нет. И я ношу футболки только в спортзале. — У тебя действительно нет джинс? Ни одной пары? Он качает головой. — Нет. — А когда-нибудь были? Пирс задумывается и отвечает: — Нет. — Они тебе просто не нравятся? Или в чем причина? — Неподходящий наряд для общественных мероприятий. Я снова почти смеюсь, но сдерживаюсь. — Например, позволь полюбопытствовать. — Сбор средств. Благотворительные акции. Аукционы. — А когда просто ради удовольствия, как в кино? — Я не хожу в кино. — Что ты имеешь в виду? В смысле, в последнее время? Или вообще? — Я никогда не ходил в кино. — Как такое возможно? Почему? — Не было желания. Дело не в том, что я не смотрю фильмы. У одного из моих друзей в старшей школе был домашний кинотеатр, мы там и проводили время. Я просто не был в настоящем. — Итак, если ты не ходишь в кино, что тогда делаешь просто ради удовольствия? — Я иду в оперу. Послушать, как исполняют симфонию. Звучит не очень весело, но ему я этого не говорю. Пирс улыбается. — Я знаю, о чем ты думаешь, тоже мне развлечение. И ты права. Опера может быть довольно скучной, хотя мне нравится симфония, и я видел несколько хороших пьес. Официант подходит к нашему столику, оставляя меню. Я открываю свое, и Пирс спрашивает: — Что бы ты хотела? — Лазанью, но тебе не обязательно делать заказ за меня. Я могу сама. — Ты все же считаешь такой поступок оскорбительным. — Нет, дело не в этом. Просто немного непривычно, я с таким раньше не сталкивалась. Это действительно правило этикета? Что мужчина все решает за женщину? — Да, но, как я уже сказал, это пережитки прошлого, поэтому, если хочешь сама заказать, то вперед. Официант возвращается, и по привычке Пирс начинает проговаривать мой заказ, но затем останавливается и просит меня продолжить. Ужин идеальный, а разговор плавно перетекает из одной темы в другую. Я нахожу Пирса, в своем роде, очень забавным. Мне нравится его чувство юмора. Его смешные комментарии возникают на ровном месте и иногда настолько тонкие, что мне необходима минутка, чтобы понять их смысл. И это всегда действительно смешно. Он очень умен. Даже его юмор интеллектуальный. Пока мы ждем чек, я рассказываю ему об идее, не дававшей мне ночью спать: — Так, я кое-что придумала, но сначала мне нужно знать наверняка. — Окей, что именно? — Ты планируешь снова пригласить меня на свидание? Пирс усмехается и тянется, чтобы взять меня за руку. — Я определенно должен это сделать.