— Не знаю. Я никогда не позволял себе думать об этом, потому что это не вариант. Я единственный ребенок, и кроме меня некому занять должность генерального директора, когда мой отец уйдет на пенсию. — Он может нанять кого-то другого. — Даже не обсуждается. Мой отец никогда этого не допустит. Он хочет сохранить бизнес в семье. — Ты ладишь со своим отцом? — Следующий вопрос. Его тон стал жестким и немного сердитым. Я же пытаюсь заставить его расслабиться, поэтому больше не задаю вопросов об отце. — Что насчет твоей мамы? — Мы обычно ладим. Но общаемся редко, поэтому нет возможности спорить или ругаться. Ты ладишь со своими родителями? — Я люблю своих родителей больше всего на свете, но у них пунктик — они все еще считают меня маленькой девочкой, и из-за этого возникают ожесточенные споры. Мой отец немногословен, но мама постоянно твердит, что знает, что для меня лучше. Она всегда указывает мне, что делать. И не понимает, что жизнь, которую она запланировала для меня, это то, чего хочет она, а не я. — Чего именно? — Вернуться в Индиану. Жить с ней и отцом в одном городе. Выйти замуж и купить дом по соседству. У нее целый список того, что я обязана делать. Сегодня она сказала мне, что приезжал мой бывший парень. Мы из одного города, и он нравится моей маме. Она даже дала ему мой номер телефона. Я не разговаривала с ним больше года, но мне показалось, что она уже свадьбу начала планировать. — Как долго ты с ним встречалась? — Около года. Мы учились в одном колледже и начали встречаться на последнем году обучения. Он сделал мне предложение прямо перед выпуском. Черт, я не должна была ему этого говорить. Потому что рассказ Пирсу об Адаме приведет к тому, что я вынуждена буду сказать о том, что не могу иметь детей. А я не готова к подобным признаниям. — Значит, он был не просто твоим парнем, — подытоживает Пирс. — Он был твоим женихом. — Да, но мы были помолвлены недолго. — Могу я спросить, почему ты разорвала помолвку? — Не я, а он. — Зажмуриваюсь, ощущая горький привкус разочарования. Об этом я тоже не хотела ему рассказывать. Если я продолжу, то дойду до того, что не могу иметь детей. Часть меня хочет признаться. Узнать, собирается ли Пирс остаться после того, как я скажу ему. Потому что, если он этого не сделает, мы должны покончить с нами прямо сейчас. — Как этот парень мог упустить шанс на тебе жениться? Я резко открываю глаза и вижу, как Пирс мне улыбается. Я не знаю, что значит его вопрос. Он просто пытается быть хорошим? Или так заявляет о каких-то своих чувствах ко мне? — Так получилось, — отвечаю я, пытаясь уйти от темы. — Ты предпочла бы не говорить об этом? — Не сегодня. Может, в другой раз. Мы оба некоторое время молчим, но потом Пирс неожиданно спрашивает: — Возвращаясь к твоей матери, что ты ей отвечаешь, когда она попытается контролировать твою жизнь? — Не многое. Обычно я просто молчу и позволяю ей говорить. — Выдохнув, я продолжаю. — Дело в том, что в разговоре с матерью, у меня возникает ощущение, что противостоять ей бессмысленно, Каждый раз, когда пытаюсь, она обижается, плачет, и утверждает, что просто старается быть хорошей матерью и помочь своей дочери. — И у тебя появляется чувство вины. — В точку. И я точно знаю, что она делает, но просто позволяю, потому что смириться с ней легче, чем бороться. Плюс, я чувствую, как ей плохо. Она едва пережила потерю моей сестры, вот почему так заботится обо мне. Она не хочет потерять и меня. Но то, что мама не понимает, так это то, что, будучи слишком заботливой, она меня отталкивает. — Я задыхаюсь и вынуждена сделать непродолжительную паузу. — Но, честно говоря, я люблю ее. И своего отца. Помимо чрезмерной опеки, они отличные родители. И они оба действительно хорошие люди. Всегда придут на помощь любому, кому это нужно. Даже незнакомым людям. — Мой отец тоже пытается контролировать меня, — признается Пирс. — Но он намного хуже твоей матери. И он не хороший человек. Больше про него я ничего не скажу. Я чувствую, как он напрягается, его рука сжимает мою. Решаю быстренько сменить тему, найдя более легкую и непринужденную. — Какой твой любимый цвет? — Синий. — Я замечаю, как у него появляется слабое подобие улыбки. — Как цвет твоих глаз. — Любимая группа? — В основном слушаю классическую музыку. — Любимое блюдо? — Я думаю, после сегодняшнего вечера я должен сказать мороженое. — Любимая книга? — Искусство войны. — Серьезно? Не так уж и захватывающе ее читать. — Я не читаю художественную литературу. Какая твоя любимая книга? — Мне нравятся много разных книг, обычно исторические, учитывая мою к ней любовь. «Маленькие женщины»9 — одна из моих любимых. — А какой твой любимый цвет? — Синий. Но у меня есть фавориты, меняющиеся в зависимости от сезона. Осенью я люблю оранжевый. Оранжевые листья. Оранжевые тыквы. Хорошо, теперь моя очередь задавать вопрос. Какое твое любимое место из тех, где ты побывал? — Италия. Мне нравятся небольшие деревни вдоль побережья Средиземного моря. Прекрасный район. Вкусная еда, дружелюбные люди. И никто не знает, кто я. Я мог ходить по улицам, не беспокоясь, что меня узнают. — Здесь такое часто происходит? Пирс говорил мне, что его семья хорошо известна, но я не знала, насколько. Я не слышала о нем, пока не прочитала плакат, рекламирующий серию лекций. — К сожалению, это происходит чаще, чем хотелось бы. Меня постоянно узнают на восточном побережье. В других местах проще. Конечно, в химической промышленности все знают, кто я, а мой отец хорошо известен в финансовом мире, поэтому большинство в курсе, кто я. — Ты много путешествуешь? — Сейчас нет. Раньше часто путешествовал во время каникул в колледже, в основном, чтобы мне не пришлось возвращаться домой. — Его голос понижается, комментарий об отце говорит мне, что он не ладит со своей семьей. Настолько, что ему даже не нравится находиться рядом с ними. Там есть история, но я не собираюсь его расспрашивать. Понятно, что он не захочет об этом говорить. Я задаю следующий вопрос, не зная, какова будет реакция: — Ты когда-нибудь был женат? — Да, — говорит он просто. — Мне было двадцать два года. Моя супружеская жизнь длилась год. — Какой она была? Твоя жена? — Тихая. Спокойная. В основном сидела дома и читала книги. — Где ты с ней познакомился? Пирс отпускает мою руку. — На вечеринке в доме ее родителей. — Как долго ты с ней встречался? Он печально вздыхает. — Почему ты спрашиваешь об этом? Ты уже знала, что я был женат. Пытаешься меня проверить, скажу ли я тебе правду? Пирс злится. И он прав. Это был тест, и я не знаю, почему я начала задавать вопросы о его браке. Мне кажется, я не доверяю ему так сильно, как думала. — Прости меня, Пирс. Я спросила только потому, что не могла понять, почему ты не сказал мне, что был женат. Это вроде как важно, когда пытаешься ближе узнать кого-нибудь. Он молчит, потом говорит: — Это был брак по договоренности. Все устроили наши родители. Обычная практика среди богатых семей. В его представлении все звучит так обыденно. Ничего страшного или удивительного. Просто факт. — Я знаю, подобное часто бывало раньше, но теперь это кажется старомодным и никому не нужным. — Для таких семей, как моя, это традиция. И не так уж и необычно. Обычная практика во многих частях мира. — Он снова берет меня за руку. — Я не хочу больше об этом говорить. Следующий вопрос. — Пирс, это то, о чем мы должны поговорить. Если тебя однажды заставят жениться по договоренности, тогда почему мы встречаемся? Не то, чтобы я надеялась, что мы когда-нибудь поженимся, но ... — я заставляю себя остановиться. Я собиралась сказать, что процесс узнавания друг друга, как правило, используется, чтобы выяснить, видите ли вы себя вместе в будущем. Но, возможно, Пирс так не считает. Может, он просто хочет поразвлечься со мной несколько недель, а потом найти мне замену. Я не думаю, что он такой, но не совсем уверена. — Я не буду делать этого снова, — решительно и твёрдо говорит он. — Не делать чего?