— Я не хочу показаться наивной, — она продолжает, так как я молчу, — просто расстраивает, что нам должны преподавать в классе и читать лекции о том, как действовать согласно этике. Это должно быть просто дано. Не то, чему нужно учить. —Я согласен, — отвечаю, — но, к сожалению, деньги являются мощной движущей силой поведения, а деньги питают бизнес. Когда речь идет о деньгах, этика иногда может подвергаться сомнению, и у людей возникают проблемы с различием правильного и неправильного, поэтому мы учим этике, чтобы избежать любой неопределенности. Конечно, в конце концов, люди будут поступать, как им заблагорассудится. Она кивает, и профессор подходит к трибуне, возвещая об окончании лекции. Он благодарит меня за уделённое время и позволяет студентам покинуть аудиторию. Все выходят из комнаты, кроме девушки в желтом платье. Она записывает что-то в свой блокнот, а затем засовывает его в рюкзак. Я собираю свои вещи и пробираюсь к выходу. Столкнувшись с ней, придерживаю дверь открытой. — Спасибо тебе. — Она улыбается, и в моей груди что-то ёкает. Игнорирую это ощущение. — Ты учишься в бизнес-классе? — говорю я, прежде чем она уйдет. — Нет. Я получаю степень магистра американской истории в колледже Хиршфилд. Но я живу здесь, так что иногда я обедаю в кампусе Йеля. — А тебя интересует бизнес? Она смотрит в сторону, ее щеки немного покраснели. — На самом деле, у меня было свободное время, и я заметила, что это публичная лекция, поэтому решила заглянуть. Ее глаза встречаются с моими. Это самый великолепный оттенок синего. Как яркое голубое небо в солнечный день. — Мне очень жаль, что я опоздала. Я ошиблась, думая, что лекция началась в 12:15. — Это неофициальное мероприятие. Люди могут приходить и уходить. — Я не могу перестать смотреть ей в лицо. Эти большие голубые глаза. Эти высокие скулы. Мягкие розовые губы. И эта улыбка может осветить комнату. Или, может быть, это она освещает все вокруг меня. Она обладает энергетикой, столь заразительной, что теперь я тоже это чувствую. — Что ж, было очень приятно познакомиться, мистер Кенсингтон. — Она протягивает руку. Я пожимаю ее в ответ и улыбаюсь. — Пирс. Мне всего двадцать пять. Я слишком молод, чтобы быть мистером, и, если ты не одна из моих сотрудников. Все остальные зовут меня Пирс. — Тебе всего двадцать пять? Ты выглядишь старше. Когда она видит выражение моего лица, ставящее под сомнение ее комментарий, то кладет пальцы мне на предплечье. — Я не имею в виду, что ты выглядишь старым. Заметив, что трогает меня, быстро убирает руку. — Это удивительно, чего ты достиг в свои всего двадцать пять лет. Она смотрит на меня, и мы пристально друг друга разглядываем. — Ну, я должна идти. Приятного дня. Она уходит, и мое сердце колотится, как это было ранее, когда я выступал. Что со мной происходит? У меня сейчас проблемы с сердцем? — Подожди. Я достаю одну из своих визиток с кармана пиджака и вручаю ей. — Если у тебя когда-нибудь возникнут вопросы по бизнесу, смело звони. Я обычно в офисе с шести до десяти, это отличная возможность застать меня. — С шести утра до десяти вечера? Это шестнадцать часов. Ты действительно так долго работаешь? Каждый день? — Да, но по выходным я работаю меньше. — Ты тоже работаешь по выходным? Поразительно. Теперь я чувствую себя лентяйкой. — Она все еще улыбается. Должно быть, она много улыбается. — Спасибо за визитку. Пока, Пирс. — До свидания. Подожди, как тебя зовут? Она оглядывается, но продолжает идти. — Рэйчел. Рэйчел Эванс. Рэйчел. Даже ее имя мне нравится. Наблюдаю, как она уходит, волны темно-каштановых волос струятся по спине ее желтого хлопкового сарафана. Мои глаза спускаются к ее узкой талии и длинным загорелым ногам. Сердцебиение снова ускоряется. Думаю, мне нужно к врачу. Или может мне просто необходимо снова увидеть Рэйчел. ГЛАВА 5 РЭЙЧЕЛ Я выхожу из здания и направляюсь к скамейке, мне срочно надо присесть. Я запыхалась, мое сердце колотится от того, что я нервничаю. Я только что говорила с одним из горячих мужчин на планете. О Боже. Самым горячим. В этом нет ни капли сомнений. Я не знала, что существуют такие люди. Согласно объявлению о проведении серий лекций, Пирс - выпускник Гарварда и Йеля, занимающий должность исполнительного директора в «Кенсингтон Кемикал», компании его семьи. Я мало что знаю о ней, кроме того, что она очень большая, и что семья, владеющая ей, очень богата. На плакате также перечислены все журналы, для которых Пирс давал интервью. Его даже показывали по телевизору. Значит, он умный, богатый, известный бизнесмен. Зачем ему разговаривать с кем-то вроде меня? Я не утверждаю, что со мной что-то не так. Я просто не могу поверить, что такой парень смог меня заметить. Он, вероятно, окружен богатыми, красивыми, влиятельными женщинами каждый день, а я просто обычная студентка. Почему я задала ему тот вопрос? Он, должно быть, думает, что я крайне наивна. Я знаю, почему компании не этичны, это очевидно. А его спросила только потому, что хотела услышать, что он скажет. Но теперь я сожалею об этом. Надо было придумать вопрос получше. А потом я еще вдобавок опоздала. Как неловко! Неудивительно, что он продолжал пялиться на меня, когда я вошла. Он выглядел, как профессионал. Бьюсь об заклад, Пирс никогда никуда не опаздывает, и, вероятно, очень раздражается, когда другие люди так поступают. Какое же ужасное впечатление я произвела. Обычно я оставляю о себе лучшее мнение. Ох, ладно. Я его больше никогда не увижу. Уже сегодня он забудет, что я вообще существую. В то время как я думаю о нем, замечаю его выходящим из здания и направляющимся вниз по тротуару к парковке. Он очень высокий. Может быть, сто девяносто два сантиметра? Широкоплечий, похож на футболиста. Когда я прикоснулась к его руке, она была крепкой. Сплошные мышцы. Я люблю высоких, сильных мужчин. Мне также нравятся темные волосы, и у него густые, темно-коричневые волосы, короткие, но не слишком. Его лицо жесткое, мужественное, с твердым волевым подбородком. И его глаза. Я не могла перестать пялиться в них. Они такого невероятного оттенка синего. Почти серовато-голубой. Стальной голубой. Он сейчас на парковке, а я все так же слежу за ним. Одет в черный костюм, идеально подчеркивающий каждую часть его тела. Я люблю мужчин в костюмах. Но этот? У меня просто нет слов. Я смотрю, как он садится в черный «мерседес». Надевает солнцезащитные очки, и, клянусь, становится еще сексуальнее. Я далека от него, но мое сердце все еще выбивает чечетку. Это смешно. Я никогда так не реагирую на парней. Когда он уезжает, я встаю со скамейки и возвращаюсь в свою квартиру. Я приехала в Хиршфилд на дневные лекции, а затем сходила в музей и провела экскурсию для группы пожилых людей из дома престарелых. Я говорила очень громко, и не думаю, что многие из них меня услышали. Но они улыбались и были очень милыми, так что, возможно, им понравились те части, которые они все же слышали. Когда я возвращаюсь домой, то сначала смотрю телевизор, а затем выполняю задание для завтрашнего занятия. Но мне трудно сосредоточиться, потому что я не могу перестать думать о Пирсе. Я уверена, он так влияет на всех женщин, а не только на меня. Он умный, утонченный и очень красивый. Я использую это оправдание на следующий день, чтобы объяснить, почему он все еще в моей голове. Постоянно думаю не только о его внешности, но и о поведении. За время нашей короткой встречи он вел себя очень уверенно, но ничуть не высокомерно. Больше похоже, что он знает, чего хочет, добивается поставленных целей, и я считаю это очень сексуальным. Он следил за мной все время, пока мы разговаривали, тогда, как мои глаза смотрели куда угодно, только не на него. Может поэтому мое сердце так быстро бьется при воспоминании о нем. Может, он заставил меня нервничать своим пристальным разглядыванием. Я достала его визитку, и нахлынуло желание ему позвонить. Но что бы я сказала? Он, наверное, уже забыл обо мне. И зачем мне звонить ему? Я бы не пригласила его на свидание. Если бы я это сделала, он бы, вероятно, сказал «нет». Такой красавец, вероятно, уже с кем-то встречается. Кроме того, я не ищу себе парня. Хотя и прошло больше года с тех пор, как мы с Адамом расстались, я не готова к другим отношениям. Не сейчас. Может, никогда. Неделя проходит, и мои занятия становятся более загруженными, поскольку профессора нагружают нас заданиями, включая групповой проект, который я обязана выполнить с пятью другими людьми. Я не люблю подобные проекты, но они распространены в аспирантуре. Профессорам нравится заставлять нас работать всем вместе, но почти невозможно выделить для этого время. Ну не можем мы встретиться за пределами аудитории. В первую же встречу, в воскресенье, ни один человек не явился. Я уже боюсь этого группового проекта. Прошло семь дней с тех пор, как я ходила на лекцию в Йель, и я все еще думаю о Пирсе. Понятия не имею, почему. У меня столько всего происходит, что я не должна тратить время, думая о парне, которого больше никогда не увижу. Но мой разум просто продолжает воображать эти стальные голубые глаза, широкие плечи, глубокий голос, уверенное поведение. Уже дошло до того, что я просто не могу мыслить здраво. Шелби я о нем не рассказывала. Не хочу, чтобы она подумала, будто я одна из тех девушек, одержимой парнем. Особенно парнем, с которым встречалась один раз и с тех пор не разговаривала. Тем не менее, я очень хочу рассказать ей о нем. Может, если я это сделаю, он наконец-то исчезнет из моей головы. Я пойду к Шелби на ужин сегодня вечером. Мне нравится проводить с ней время. Она смешная, но и милая, по-своему, уникальная. Она пытается притвориться, что жесткая, но на самом деле это не так. Я думаю, она ведет себя так из того, что ей причинили боль в прошлом. Мы становимся хорошими друзьями, но недостаточно близкими, чтобы она рассказала мне, что с ней происходит. Мы тусуемся вместе каждую ночь, но она продолжает внезапно уходить. Я неоднократно спрашивала ее, есть ли у нее парень, но она продолжает отнекиваться. Ничего не рассказывает мне о своих бывших. Всякий раз, когда возникают предпосылки к этому разговору, она меняет тему. Мне интересно, может быть, у нее действительно есть парень, и это тот, кто продолжает звонить ей каждый вечер. Но почему она не скажет мне о нем? Может, это не очень хорошие отношения. Она всегда нервничает, когда сигналит ее пейджер. Может быть, парень контролирует ее или угрожает, и она чувствует, что не может уйти от него. Надеюсь, это неправда. Но то, как она паникует, и, бросив все, исчезает, получив сообщение, заставляет меня думать, что это вполне возможно. Я не просила ее откровенничать, потому что я сама умалчиваю о личной жизни. Нечестно заставлять ее говорить о своей. Но я беспокоюсь за Шелби. Если она в опасности, я хочу помочь ей, но не смогу, если она не скажет мне правду. Может быть, если я расскажу ей о себе, она откроется и скажет мне, кто продолжает звонить ей, и почему она уходит почти каждую ночь. В 6:30 я стучусь в дверь Шелби. Когда она открывает, я бросаю ей пакет хот-догов, в дополнение к макаронам с сыром, которые она готовит. Это единственная еда, доступная одному из нас в данный момент. Мне нужно найти другую работу. У меня не хватает часов в музее, чтобы заработать достаточно денег для оплаты счетов. Я видела объявление в продуктовом магазине, что им требуется помощник. Можно попробовать заполнить заявление. — Привет. — Шелби улыбается и вручает мне пиво. — Мы сегодня пьем? — Я сажусь на табуретку рядом с высокой стойкой, прикреплённой к кухонному островку. — Мы празднуем. — Она салютует своим пивом, пока перемешивает в кастрюле макароны. На ней майка и ее, по обыкновению, короткие шорты. Я бы хотела, чтобы она меньше выставляла себя напоказ. Видела я парней на улице возле нашей квартиры, уставившихся на нее, и это заставляет меня беспокоиться за ее безопасность, особенно потому, что она всегда выходит ночью. — Что мы празднуем? - Интересуюсь, пока пью свое пиво. Она пожимает плечами.