Мастер слушал. Кристалл в его руках наливался темно-лиловым цветом. Господин молчал и разглядывал меня, не скрывая вялого интереса. Завершилось все ритуальным прокалыванием пальца. Кровь мою кристалл поглотил, моментально сменив окрас на бледно-золотой. И господин произнес: – Очень хорошо… надеюсь, вы понимаете, сколь важно обеспечить защиту свидетеля… Ага… следовательно, я прохожу свидетелем. – А вам… – господин уставился на меня столь пристально, что стало даже как-то слегка неловко. Почему-то возникло ощущение, что он не отказался бы от куда более подробного осмотра, скажем, в рот бы заглянул, зубы сосчитал. – Настоятельно не рекомендую покидать пределы университета. – Мне в город надо, – буркнула я. В любом ином случае я бы промолчала, потому что, во-первых, не в моем положении наживать себе даже не врагов – недоброжелателей, а во-вторых, меньше говоришь – целее будешь, но это вот внимание раздражало. Выбивало из колеи. Не понимаю… смотрит? Пусть себе смотрит, и раньше вон смотрели… И пощупать дамся, хотя тут смотря где щупать станет… – И что же вам понадобилось в городе? А тон такой ласковый-ласковый… – Куртка… у вас тут сезон дождей начинается, а у меня одежды подходящей нет. – Куртка… – задумчиво произнес господин. – Если проблема в куртке, то не переживайте, одежду вам доставят. И развернулся к выходу. – Эй, – а что, сам виноват, что не представился. – У меня, между прочим, средства ограничены! А то знаю я… доставят куртку по цене десяти шуб, а потом что? – О стоимости не переживайте. Считайте, мы заботимся о свидетеле… Ага, настолько ценном, что такой клад только закопать. И вот как-то не понравилась мне эта мысль. Совершенно не понравилась… – Надеюсь, – господин открыл дверь, – вы понимаете, что нашу беседу, как и то, чему вы стали свидетелем, обсуждать не стоит… А то, я вообще понятливой уродилась. Да и обсуждать здесь нечего… Не угадала. Марек отыскал меня в столовой. – Привет, – он плюхнулся рядом и подвинул мой поднос. – Давно не виделись. Соскучилась? – А то, – мрачно сказала я. – Давно… – Не злись, пришлось срочно уехать. Конечно, стоило записку оставить, но… спешил. – Да ладно… В конце концов, мы друг другу никто, так, чуть больше, чем случайные знакомые, и несоизмеримо меньше, чем друзья. Друзей у меня нет, не было и, полагаю, не будет, хотя понимание сего факта не отзывалось в душе моей скорбью. – Сестра заболела, – вздохнул Марек. – Точнее, она давно болеет. Просто иногда ей становится хуже. И тогда… Он махнул рукой. А я кивнула. Что тут еще скажешь? Знаю я таких… затяжная болезнь с ее обострениями и ремиссиями, которые порой затягиваются надолго, и тогда даже начинает казаться, что болезни как таковой вовсе нет. Иллюзию здоровья, как правило, разрушает очередной приступ. – Сейчас все почти нормально. Спасибо, что спросила, – Марек обиженно засопел. А я пожала плечами: ждать от меня сочувствия не стоит. Не умею я. – А ты что делала? – Училась. – Ага… и как оно? – Нормально. На некоторое время воцарилось молчание. Марек ковырялся вилкой в каше, я раздумывала над тем, куда отправиться: в библиотеку или в свою комнату, где меня ждал недописанный конспект по основам рунологии. А еще на послезавтра надо подготовить две главы из учебника по академическому построению малых словоформ. – Ага… – Марек поерзал и поинтересовался: – Говорят, это ты Эрику нашла? Интересно, кто говорит и вообще откуда это известно? Хотя сплетни – дело такое, никто не знает, как именно они рождаются, главное, что, появившись однажды, они выходят в люди и уже там обрастают самыми удивительными подробностями. – Я. – И… как ты? Марек заботливо коснулся руки. – Нормально. Кошмары не мучают. Совесть тоже, – я поднялась. Продолжать бессмысленный этот разговор не было ни малейшего желания. – Мне пора… – Погоди, – Марек догнал меня. – Не злись, пожалуйста, просто… я очень о тебе волнуюсь. – Не стоит… – Мне сказали, что ты ездила с Айзеком в город… – Случайная встреча. И почему я вообще должна оправдываться и что-то объяснять? Но Марек уже подхватил меня под руку и потянул за собой. – Он опасен, Маргарита, очень опасен. Я кое-что узнал… – он оглянулся, будто подозревая, что нас подслушивают. Нет, в свете недавней беседы с безликим господином вполне могло статься, что и подслушивают, и отслеживают, и вообще… но вряд ли Марек, крутя головой, обнаружит эту самую подслушку. Сомневаюсь, что местное ведомство опустится до такой банальщины, как шпион в кустах. – Идем, – но Марек то ли в здравый смысл не верил, то ли пребывал в похвальном заблуждении, что чем уединенней место, тем меньше шансов, что кто-то услышит лишнее. Он тянул меня в глубь парка и выглядел настолько взбудораженным, что появилось желание немедля позвать на помощь. Мало ли… – Сядь, – Марек толкнул меня к замшелому камню, выглядывавшему из земли. Сам же, заложив руки за спину, ходил кругами. – Моя сестра… так уж получилось, что она… деструктор. Среди нас деструкторы рождаются крайне редко, а уж с сильным даром, как у нее… В Ирхат дорога ей была закрыта, туда не принимают девушек, но знакомый отца предложил ей обучение по индивидуальному плану. Ага, значит, так тоже можно? Мне почему-то о таком варианте никто не сказал. Не потому ли, что знакомые моего отца вряд ли догадывались о существовании у него еще одной дочери? – Она появлялась в академии на тренировки. Их полигон адаптирован для деструкторов и сдавать зачеты. Там и встретила Айзека… – Как понимаю, это было до того, как она заболела? Марек тряхнул головой, вцепился в волосы руками. – Она влюбилась в него. Она только и говорила о том, какой он замечательный, и вообще… Ее пытались образумить, но она ведь взрослая, самостоятельная и лучше знает, что ей от жизни надо. А мы так… мешаемся лишь. Я присела у камня. Трава была мягкой, гладкой и ластилась к ладоням. Шелестела листва, будто деревья переговаривались. Тоже сплетничали? Обо мне? Мареке? Или Айзеке с его подружками, их, полагаю, деревья перевидали изрядно. Или им, великанам, вовсе не было дела до каких-то там людей. У них небось собственные беды… Скажем, древоточцы, или корневая гниль, или вот жуки-листогрызы… – У них случился роман, то есть она полагала, что это любовь, и навсегда, что Айзек разорвет помолвку и… А он воспользовался моментом. Что ж, где-то я его понимала. Если девица не против, то почему бы и нет? А уж за чужие фантазии человек не в ответе. – И когда Мариша ему надоела, он… он заявил, что ничего не обещал. – А он что-то обещал? – Неважно! – Марек сжал кулаки. Лицо его побелело, а на щеках вспыхнули алые пятна. Похоже, не стоило задавать опасных вопросов. – Он не имел права. Он должен был… он… воспользовался ею, а потом выкинул… – И она заболела? – Нет… – с большой неохотой признал Марек. А я подумала, что разговаривать о короедах куда интересней… или о листогрызах. О бабочках еще… В детстве я мечтала коллекцию собрать, пока не поняла, что для этого бабочек придется убивать. – Все немного сложнее… Он утверждал, что это был несчастный случай. Тяжелый лист упал на колени. Подарок? Темно-красная глянцевая поверхность, будто лист из пластика отлит, и золото жилок.