А утром снова дождь зарядил. И шел весь день. И сырость, пробравшаяся в комнату, оживила плесень, желтые и зеленые пятна ее расцвели на стенах, а у меня появилось острое желание удавиться. Или, как вариант, удавить кого-нибудь… Например мастера Ульграф, которую прислали, чтобы оценить мою готовность к зачислению на первый курс. Она появилась в классе без предупреждения, вплыла, что твоя каравелла, и была столь же крутобока, сколь и заносчива. Лиловый бархат платья. Тройная нить жемчуга. Перстни на полных пальчиках и белые волосы, уложенные высокой башней. Напудренное личико. Кармин губ и перламутровые тени. Резкий запах духов, в которых доминировала гардения. Мастера Витгольца дама удостоила кивком, мне же достался взгляд, преисполненный… надо же, и презрения, и отвращения, и недоумения. Она явно не понимала, как оказалась здесь и для чего. – Продолжайте… – небрежный жест. – Мастер Ульграф, – мой наставник поклонился. – Что привело вас… – Слухи, любезнейший, слухи… Поговаривают, что у вас появилась крайне интересная девочка… Вот, захотелось взглянуть… В конце концов, через две недели мы будем решать, стоит ли возиться с нею… Медовый голос. И тон нейтральный, но не покидает ощущение, что, будь воля этой дамы, меня мигом выставили бы за ворота. Я поежилась. – Так что продолжайте… не обращайте на меня внимания… я просто смотрю… Я вздохнула. И закрыла глаза. Именно что… смотрит, и не она одна, полагаю, смотреть будет. И мне ведь не впервой сталкиваться с людьми, которым я не нравлюсь, просто так, без причины не нравлюсь. Переживу. Расслабиться и забыть… только забыть о даме не получалось. Она то вздыхала, то двигала стул, и как-то так, что ножки его издавали резкий, неприятный звук, то… Я стиснула зубы. Терпение, и еще раз терпение. Она нарочно пытается вывести меня из себя, только непонятно зачем… или понятно? Если дама действительно имеет отношение к университету и экзаменам… Я в очередной раз сбилась. Я и так магию свою почти не ощущаю, а тут еще эта… И недоформированное заклятье погибло в ладони, уколов пальцы теплом. – Вижу, – скрипучий голос вызвал острое желание швырнуть в тетеньку чем-нибудь этаким, – что не зря пришла. Сколько вы занимаетесь? Пару месяцев, а прогресса нет… и, полагаю, не будет… – Мастер… – Молчите, любезнейший, ваше отношение мне известно и заставляет задуматься, права ли я была, позволив вам остаться в этих стенах… Дама патетично обвела рукой упомянутые стены. Чтоб тебе… – Я буду ставить вопрос перед попечительским советом. Мы не можем закрыть глаза на нарушения столь явные. И если вы думаете, что мастер Варнелия вам поможет… – Не имею обыкновения прятаться за женскими юбками, – сквозь зубы произнес Витгольц, и тонкое перышко в его пальцах с треском разломилось пополам. – …вынуждена вас разочаровать, мастер в скором времени покинет это место… ей сделали одно крайне заманчивое предложение… Чтоб тебе облысеть в три дня, кошка драная. Дама подобрала юбки. – Вам же настоятельно рекомендую хорошенько подумать и принять верное решение, – взгляд ее блеклых глаз остановился на мне. – Не стоит рисковать карьерой ради… непонятно кого. Удалялась она медленно, величественно, что, впрочем, не избавило от детского желания плюнуть в эту бархатом затянутую спину. От плевка я удержалась. А мастер, когда за дамой закрылась дверь, выругался. Затейливо так, с фантазией. И потер ладонью лоб, пробормотав: – Ее нам только не хватало… – Кто это вообще? – как ни странно, страха не было, зато появились здоровая злость и желание доказать всему миру и, в частности, конкретно этой вот дамочке, что она не права. – Это мастер Фиона Ульграф, фрейлина ее величества, председатель попечительского совета, и не только нашего, мать жениха Лили и добрая подруга вашей бабушки. Ага… Тогда понятно, откуда такая горячая любовь. Ладно, фрейлине и ее величеству я нагадить пока не успела, разве что оное величество недолюбливает Айзека и втайне мечтает от него избавиться. Надо будет посмотреть, что тут с вопросами наследства, а то вдруг этот мажор следующее величество? Но подруга бабушки, полагаю, заклятая, и сочувствующая, и если не знающая точно, что та опоила сыночка, то всяко догадывающаяся. Интересно, какие у дамочки на меня планы? Ведь имеются, этакие особы даже поход в туалет планируют. С мастером тоже понятно. Варнелия небось замуж не вышла по причине большой любви, только полюбила личность совершенно неподходящую, что не добавило симпатий… Да уж, весело… – И что мы будем делать? – спросила я, надеясь, что голос мой звучит в должной мере беззаботно. – Учиться, а там… – мастер усмехнулся и сказал: – Думаю, она ошибается… меньше всего Лили хочет работать во дворце. Просто мастер Ульграф очень тяжело воспринимает отказы. Да и не стоит забывать, что вы весьма ценный свидетель. Ага… Что ж… хоть какая-то польза от этого. – Идите, Маргарита и не берите в голову. Лили он нашел в саду, что было вполне ожидаемо. Она гладила трехлопастные листочки клевера, и красные головки того покачивались. Гудели шмели. Одуряюще пах безвременник, который пора было собирать. Хороший повод убраться из госпиталя… – Нашла и тебя? – Витгольц присел рядом с пышным кустиком и, подняв ножницы, осторожно срезал веточку, усыпанную белыми цветами. Варнелия вздохнула и пожаловалась: – Иногда с людьми тяжело… представляешь, она сказала, что собирается дать объявление о скорой свадьбе. Мол, королевскому целителю негоже быть незамужней, – Лили фыркнула и добавила: – И ведь на самом деле она верит, что облагодетельствовала меня. Она столько сил потратила, добиваясь этого места… А я, такая неблагодарная… Боги, я не знаю, как еще ей объяснить! – Никак. Запах безвременника стал навязчивым. И тяжелым. Щелкали ножницы, и корзинка наполнялась. – Осторожно, – Лили нахмурилась. – Чуть выше от стебля. Оставляй как минимум почку, а лучше две, чтобы… – Я помню… – Ты слишком неуклюжий. Отдай! Витгольц протянул ножницы и сказал: – Полагаю, скоро она несколько… переменит свое мнение. – В каком смысле? – Варнелия ловко обстригала куст, складывая хрупкие веточки в корзинку. – Маргарита что-то ей пожелала… не знаю, что именно, но я ощутил слабый направленный всплеск… – Тедди! – Что?