– Это вы зря. – …Думала. Сердце в очередной раз вошло в противоречие с разумом, но я не собираюсь повторять свою ошибку, – она прикрыла глаза и откинулась на спинку стула. – Но, чтобы решить, как поступить дальше, я должна понять, чего хочешь ты. – А вам интересно? – Не слишком… – честно призналась она. – Но… ты веришь в богов? – Богов? У нас там один… и не слишком. Где был этот Бог, когда я молила о помощи? Не за себя, за маму, вдруг потерявшуюся во всеобъемлющем своем горе. За отца, который должен был образумиться и возвратиться. За… да плевать, мне только и твердили, что испытания даны во благо и я должна смиренно нести свой крест. Хрен им тертый, а не смиренность. – Здесь верят в Милосердную. Она покровительствует женщинам. А супруг ее, Великий, – мужчинам. Сейчас многие говорят, что боги давно покинули этот мир, а потому молитвы наши лишены всякого смысла, как и сама идея поклонения высшим силам. Чудесно, именно этого знания мне сейчас и не хватало для полного счастья. – Не понимаешь? Когда-то я поступила… не слишком хорошо. За что и наказана. Богами. Высшей справедливостью. Самим миром… – она повертела пустой бокал. – Твое появление, полагаю, часть… моего пути… – Если в монастырь хотите, то без меня, – на всякий случай предупредила я, добавив чуть тише: – В монастырь меня тянет еще меньше, чем замуж. Как ни странно, Амелия улыбнулась, несколько кривовато, но все же. – А чего бы тебе хотелось? – Выучиться. Получить профессию, которая позволит прожить. И жить. Наклон головы, а в глазах такая характерная желтизна, которая явно свидетельствует о проблемах с печенью. – Как понимаю, людей с даром немного? – раз уж позволено, то стоит говорить. Что я теряю, в конце-то концов? – Не так много, как хотелось бы… и да, услуги одаренных всегда в цене. Хорошо… – С одной стороны, дар у тебя проявился ярко, да и сейчас очевидно, что силой обладаешь ты немалой, – она смотрела на меня с прищуром. – С другой – позднее пробуждение и незнание реалий мира. Как правило, дар просыпается в подростковом возрасте. Тогда же и начинается обучение. Для среднего сословия существуют специальные классы, для белой кости более привычно домашнее обучение… Пауза. И кофе, который подают Амелии в высоком кофейнике. Кофе черный, тягучий, и я невольно сглатываю: к кофе я пристрастилась еще на первом курсе, компенсируя кофеином недостаток сна. А запах… Амелия молча протянула мне чашку, а когда я взяла, сказала: – Здесь следует быть крайне аккуратной с напитками. За кофейной горечью многое можно скрыть. Нет, Маргарита, меня не стоит бояться. Я, как и ты, целитель… могла бы быть, если бы захотела. Но здесь не принято, чтобы леди работали. Произнесла она это с сожалением. – Поэтому вы занялись финансами? Кофе был крепок и горек. Его варили с шоколадной крошкой и крупинкой красного перца. – Пришлось… многое пришлось… казалось, что любовь как высшая цель стоит некоторых жертв. Но в какой-то момент жертв стало слишком много, – она постучала ноготком по столешнице. – Итак, если ты решишься учиться, тебе придется тяжело. Можно подумать, мне когда-то легко было. – Поэтому подумай, возможно, замужество… – Нет. – Почему-то мне так и казалось, – она кивнула, соглашаясь с собственными мыслями. – Но… ты должна принять решение сейчас. Вечером к нам совершенно случайно, полагаю, по делам, к нашим отношения не имеющим, заглянет свекровь. А леди Тайлин – удивительной силы зельевар… несколько капель «Белого сна», и ты с радостью выполнишь любой ее приказ. Нет, она не жестока, она заботится о своих внучках и, полагаю, пристроит тебя в приличные руки. Как котенка. Почти породистого, но без документов. К лотку приучен, ветпаспорт прилагается. – Женщины с даром ценятся… – Я уже поняла. Нет уж, обойдусь без этакой… благодетельницы, мать ее. А то, что от добрых старушек ни яблок, ни пряников, ни прочей еды брать не следует, я еще в детстве усвоила. – Так что вы предлагаете? – я поерзала. Она бы не пригласила меня к завтраку, не завела бы этот разговор, не будь у нее реального предложения. И видит Бог, или боги, или этот треклятый мир, в который меня занесло, я его приму, ибо из двух зол, как говорится… – Я оплачу поступление. И репетиторов, которые помогут тебе восполнить существующие пробелы в образовании. Более того, я открою на твое имя счет… скажем, на семь тысяч талеров. Еще бы знать, сколько это… – Немало, – усмехнулась Амелия. – Но и не много. На собственное жилье не хватит, но на пару лет спокойной жизни – вполне. – А взамен? Бесплатный сыр, он для организма крайне вреден. – Ты подпишешь отказ от всех притязаний на имя и собственность рода. Тю! И только-то? Амелия подняла руки. – Это не мелочи, девочка. Здесь бумаги заверяются магическим способом. Ты потеряешь всякое право взывать к роду, просить о его помощи… – А сейчас могу? – В теории… скажем, если ты обратишься в Совет с петицией, неважно с какой, главное, что ее примут к рассмотрению. – И рассматривать станут пару-тройку лет? – Что такое бюрократия, я знала не понаслышке. Амелия кивнула и уточнила: – Иногда и десятилетий. Одаренные живут несколько дольше обычных людей, отсюда некоторая… медлительность… кроме того, существует негласное правило максимального невмешательства в дела семьи. Понятно. Я почесала руку, которая зудела, а значит, запасы нервного волокна подходили к концу. К вечеру, как пить дать, появятся красные пятна. Хорошо, что в сумочке где-то должен быть тюбик с кремом, а то в почесухе удовольствия мало, а местных мазей я уже боюсь. – Однако, как только ты заверишь бумаги… И удивительное дело – эти бумаги появились передо мной. – …ты окажешься вне рода. Ты не сможешь претендовать на титул и состояние даже в случае, если не останется иных наследников. Однако и род, будь то мой супруг или его мать, потеряют возможность воздействовать на тебя. Во всяком случае, прямо. Да и одно дело – использовать эликсир, скажем, в воспитательных целях… на благо рода… Ага, по ходу, разные у нас с родом представления о благе. – …и совсем другое – на постороннего человека. Нет, я понимала, что Амелия далеко не откровенна и все куда сложнее, чем она пытается представить, и, быть может, поторговавшись, я бы выбила себе условия получше, но… Я пробежалась по строкам. На первый взгляд все просто и очевидно… Я, Маргарита… чужой хвост имени, который я долго пытаюсь осмыслить, добровольно и осознавая последствия, отказываюсь от рода… прав… и так далее, и тому подобное… Пустая строка, куда, как понимаю, надлежит вписать новую фамилию, вернее старую, но кто виноват, что в этом мире стало все шиворот-навыворот. А вот еще один договор – на сей раз с некой компанией «Шантар Лик» об оплате моего обучения. И еще один – о выплате мне компенсации за… – Землетрясение случилось не так давно, пострадавших хватает. Это объяснит твою некоторую… инаковость, – спокойно произнесла Амелия. – Если ты не против. Мне было, признаться, все равно. – Подписывать кровью? – я заглянула в чашку, но кофе закончился, а добавки мне не предлагали.