Он заиграл вступление к песне, а я увидела небо в алмазах. Неужели это действительно происходит наяву? Со мной? Музыканты группы сначала как будто немного растерялись, но тут же уловили мелодию и присоединились к Марку. –  Я знаю, что вы ни черта не понимаете, не догадываетесь, что это значит, – снова заговорил Марк в зал, улыбаясь во весь рот. – Но она знает. Ведь так, малышка? Ох, эта его улыбка! Зрители постепенно начали скандировать: «Прими Шаг! Прими Шаг!» Даже Кит и Полин, смеясь и аплодируя, присоединились к общему хору. –  Так что же ты скажешь? После этой песни мы вполне могли бы отправиться куда-нибудь, – произнес Марк, и теперь уже я, прикрыв ладонью рот, засмеялась. А потом я раскинула руки в стороны и закричала: –  Да! И тут же зал взорвался восторженными аплодисментами, а Марк запел знаменитую песню Маргарет Льюис «Reconsider Me». И в последующие минуты я изо всех сил пыталась вернуть на место свое сердце, застрявшее где-то в горле. Я чувствовала, что вся горю, меня трясло оттого, что Марк так дерзко и открыто объявил о нашей связи перед целым залом… хотя никто из зрителей ничего не понял, не считая, конечно, Кит и Полин. Песня закончилась, и под оглушительные аплодисменты Марк положил гитару и направился прямиком ко мне. Зал взорвался восторгом, когда Марк поднял меня на ноги и крепко поцеловал. –  Давай убираться отсюда ко всем чертям, – прошептал он мне на ухо. –  Давай, – согласилась я, не зная, далеко ли унесут меня обмякшие ноги. На прощание я помахала рукой Кит и Полин, и Марк потащил меня через толпу все еще аплодирующих зрителей за сцену, в набитую людьми зеленую комнату. Мы проскочили мимо разгоряченных, о чем-то болтающих членов его группы. Один менял рубашку, другой стоял с женой или с подружкой, а третий курил у задней двери. Мы промчались через комнату и очутились в узком темном коридоре, повернули направо, потом налево и добрались до какого-то небольшого кабинета с металлическим столом и тусклой лампочкой, болтавшейся под потолком. –  Вау, вот это да! – воскликнула я. – Местечка лучше и не придумать! Я чувствовала себя слегка пьяной и от внимания Марка, и от вина. Он захлопнул за нами дверь, и висевший на ней пожелтевший календарь упал на пол. А потом Марк Друри направился ко мне – медленно, хищно. Я отступала, пока не наткнулась спиной на стену. Тогда Марк вытянул руки и оперся ими о стену по обе стороны от меня. –  Так, значит, это ты, – сказал он, всматриваясь в мое лицо. –  О чем ты? –  Они дали мне имя и фотографию. Мне показалось, что я узнал тебя. Но я не верил в это, пока не посмотрел в зал и не увидел тебя там. Ты приходила на мои выступления, – сказал он, и его прекрасные губы приблизились к моим. –  Ты меня заметил? –  Ну да. И каждый раз надеялся увидеть тебя после концерта, но ты всегда исчезала. А потом, несколько месяцев назад, я вдруг увидел тебя во дворике кафе «Игнатиус», но меня тогда задержали разговором. –  Ты имеешь в виду Кэсси? – спросила я. – Она… она моя подруга. –  Моя тоже, – кивнул Марк. – Забавная штука жизнь, как иной раз в ней все перепутывается, а? Он был прав. Он был абсолютно прав. И я кивнула. Мы слышали, как по другую сторону стены начала выступление другая группа, и ритм их ударника отдавался в моем теле и в руках Марка. –  Предполагалось, что я отвезу тебя в Особняк, – сказал Марк, тычась в мое ухо, нюхая мои волосы. О боже… – У заднего выхода нас ждет машина. Но я тебя и так ждал весь вечер… Зная, что ты там, в толпе… Зная, что это ты… Не думаю, что смогу еще ждать. От него так хорошо пахло яблоками, а дыхание было теплым, мятным… –  Можно?… – Он чуть сдвинул жакет с моих плеч. – И это тоже? Я кивнула, и он начал расстегивать на мне блузку. И когда я уже стояла перед ним в одном лавандовом топе, он осторожно провел ладонью по ключицам, потом по груди, и подушечка его большого пальца чуть прижала мой сосок сквозь шелк. Он осторожно потянул топ и снял его через голову, а затем освободил мою грудь от лифчика. –  Черт побери… – пробормотал он, стискивая ладонями мои груди, целуя их, оставляя влажный след на одном соске, на другом… Потом просунул руку в мои кожаные брюки и явно был изумлен тем, как я успела повлажнеть. Боже праведный… Я лишь смогла поцеловать его в губы, крепко, и тут же наш поцелуй стал просто яростным. Я впивалась в Марка, а его тело прижимало меня к стене. –  Я намерен довести тебя до экстаза, – заявил он, а я вздохнула, потому что его губы уже заскользили по моему телу. Опустившись передо мной на колени, Марк стянул с меня брюки и начал нежно, осторожно лизать мой живот, бедра, раздвигая мне ноги своим прекрасным лицом, своим талантливым языком. Приподняв одну мою ногу, он зарылся лицом в мою щель, и я едва не упала, но успела схватиться за стоявший рядом стул. Меня прижимал к холодной цементной стене в задней комнате «Типитины» сам Марк Друри! Я смотрела вниз, а его теплые губы исследовали меня так, словно он нашел некое сокровище. Я поневоле выгнулась навстречу ему, и тут же его пальцы пробрались внутрь меня и начали двигаться взад-вперед, доводя меня до безумия, а он все более и более жадно захватывал меня губами… А потом я почувствовала жаркую волну, накатившую изнутри, и тут же волны помчались по моему телу одна за другой, и я вцепилась в волосы Марка. «О боже, боже, боже, Марк!» – только это я и могла бормотать, и наконец полностью лишилась сил и навалилась на него. Марк медленно встал и снова начал целовать мое тело, снизу вверх, пока не добрался наконец до лица. Он обеими ладонями обхватил мои щеки. Но я не держалась на ногах и потому буквально свалилась на покалеченный офисный стул, широко расставив ноги… брюки болтались где-то возле лодыжек… –  Черт побери, – выдохнула я. –  Я весь день представлял, как сделаю это, – сказал Марк, с победоносным видом вытирая свои сексуальные губы. –  А что еще ты представлял? – спросила я, уже снова желая его. –  Но это ведь твоя фантазия, Дофина. Предполагается, что я исполняю твои желания. Но не пойми меня неправильно. Мне это нравится ничуть не меньше, чем тебе. Я наклонилась вперед и потянула его за ремень, чтобы он встал прямо передо мной. Я бросила на него пылающий взгляд, чуть приоткрыв рот, ища молчаливого согласия. –  И ему тоже нравится, – сказал Марк, поглаживая себя сквозь джинсы. Слегка дрожащими руками я расстегнула его джинсы и выпустила на свободу напрягшийся член… Я коснулась его губами, желая этого так, как ничего в жизни. Я снова посмотрела вверх, в глаза Марку, а мой язык уже начал описывать круги, и Марк замер, его лицо загорелось при виде моего растущего энтузиазма. А потом я взяла его в рот, со стоном, и принялась ритмично поглаживать рукой это великолепное копье, а вторая рука забралась снизу, ощущая растущее возбуждение Марка… Марк закрыл глаза, когда я глубже захватила его член ртом. Я посасывала его, мои губы крепко его сжимали, горло расслабилось, и мои стоны летели в бедра Марка. Он тоже постанывал. Я умела это делать, я всегда это делала хорошо, но никогда мне не хотелось сделать это так хорошо, как сейчас. Мои руки и рот творили свою магию, и влажные пальцы нажимали сильнее, и в тот самый момент, когда Марк дошел до предела в самой глубине моего горла, я крепко стиснула его губами, а он одной рукой гладил мои волосы, а другой опирался о стену и бормотал мое имя снова и снова… И наконец, нежно погладив его еще несколько раз, я отодвинулась и оперлась спиной о стул, довольная сверх всякой меры. Мой взгляд упал на календарь, валявшийся на полу; он был пятилетней давности. «И кем же я была тогда?» –  Святое дерьмо! Это было… черт знает что, Дофина! – Марк стоял, оперевшись ладонями о колени, его джинсы спустились до самого пола. – Я никогда… Это было… Да, вот это трах! –  Лучше не бывает? –  Ух… да! –  Ну, вот это и была моя фантазия, – сказала я. – И я ее осуществила. –  Ох, нет, но мы еще не закончили! Идем отсюда к черту. Нас ждут апартаменты «Домино». –  Что это такое? –  Понятия не имею, но мы это выясним. –  Значит, продолжение следует? –  Еще какое продолжение, – сказал Марк, подбирая с пола свою одежду и помогая мне подняться на ноги. – Ты и представить не можешь. Мы оделись, украдкой поглядывая друг на друга. А потом через заднюю дверь выскользнули из клуба, и там нас ждал уже знакомый мне длинный черный автомобиль. Мы устроились на заднем сиденье. Марк взял меня за руку, и это был жест куда более интимный, чем все то, что мы недавно проделывали друг с другом. –  Та песня Маргарет Льюис… Она потрясающая! –  Ты ее знаешь? –  Знаю ли я? Да у меня все ее записи есть! На дисках. –  Кто бы мог подумать, что именно так я встречу девушку своей мечты, – сказал Марк, поднимая мою руку и целуя ее. Девушка его мечты? Только теперь Марк заметил мой браслет. –  О, ты заслужила все их, да? – (Я кивнула.) – Думаю, сегодня ты все это переплюнешь. Он поцеловал все мои пальцы по очереди. Матильда была права: эта фантазия разворачивалась так, как я и вообразить себе не могла. Мы целовались всю дорогу и остановились лишь тогда, когда лимузин проскользнул сквозь кованые ворота. Особняк был темен, светилось лишь одно окно на втором этаже. –  Хитроумное местечко, тебе не кажется? – сказал Марк, выходя из лимузина перед маленьким фонтаном, украшенным фигурками ангелов. –  Ты здесь уже бывал? – (Марк посмотрел на меня.) – Точно, бывал, – сказала я. –  Ну, не сомневаюсь в том, что и ты сюда заглядывала. –  Один раз, и только в том строении, сзади, – сказала я. –  И что ты там делала? Видимо, выражение моего лица подсказало ему, что лучше не требовать ответа. –  Ладно. Все равно все это безумие, – усмехнулся он. – Но мне это чертовски нравится! Боковая дверь была открыта, и хотя я ожидала, что мы пойдем направо, через главное фойе куда-нибудь наверх, Марк повлек меня влево, в длинный коридор, выложенный черно-белой плиткой, с вращающейся дубовой дверью в конце. Мы тихо, как мышки, вошли рука об руку в огромную кухню. Один-единственный светильник над плитой бросал слабый свет. Кастрюли, сковороды и противни, висевшие на стенах, были такого размера, что здесь можно было готовить еду для викингов. Марк открыл холодильник размером с промышленный, набитый таким количеством продуктов, которого хватило бы на целую армию. Взяв с буфета сервировочный поднос и коробку крекеров, Марк принялся рыться в холодильнике, доставая оттуда шоколадные трюфели, виноград и головки сыра. –  Весьма романтическая еда, – сообщил он, протягивая мне поднос, чтобы я подержала его, пока он продолжает поиски. – Им тут надо бы еще купить холодного мяса и хлеба.