–  Эй, привет! – раздалось со стороны кухонной двери. От испуга я довольно громко вскрикнула, а Марк уронил какую-то коробку, когда в кухню вошла миниатюрная женщина в накрахмаленной форме горничной и включила полный свет. –  Простите, что напугала вас. Я Клодетт. Мы вас ожидали раньше, но шофер сообщил, что вы немного задержитесь. Вы нашли все, что вам нужно? –  Да, спасибо, – ответила я, стараясь справиться с сердцебиением. –  Я покажу вам ваши апартаменты, – сказала Клодетт, забирая у меня поднос с едой. – Я сама это понесу, дорогая. И мы пришлем вам напитки. Мы с Марком чувствовали себя как школьники, которые пробрались в школьное кафе и которых застукали на месте преступления, но вместо того, чтобы наказать, предложили ключи от всей школы. Апартаменты «Домино» оказались расположенными в западном крыле Особняка, и нам пришлось подняться по лестнице и пересечь широкий холл. Комната, как и предполагало ее название, была отделана в черно-белых тонах, и главными в ней были мраморная ванна на львиных лапах в одном конце и кровать на белом постаменте, усыпанная черными подушками, – в другом. Клодетт поставила поднос на стол со стеклянной столешницей, стоявший перед огромным, от пола до потолка, окном с черными бархатными занавесями. Через секунду появилась другая женщина, тоже в форме, и поставила рядом со столом ведерко с охлажденным шампанским и несколькими бутылками минеральной воды. –  Если вам что-то понадобится, только позовите, – сказала Клодетт и плотно закрыла за собой двойные двери. Мы выждали одно-два мгновения, чтобы убедиться в том, что мы действительно остались одни. А потом, расхохотавшись, прыгнули на высоченную кровать, приземлившись в кучу подушек. Такой счастливой я не была очень, очень давно. –  Это потрясающе! – заявил Марк. – Ты потрясающая! Я заметила на каминной полке iPod и динамик. –  Есть какие-то пожелания? – спросила я, вскакивая с постели и бросаясь через комнату. –  Удиви меня, – ответил Марк, повторяя мое пожелание обществу С.Е.К.Р.Е.Т. Только тут мне пришло в голову, как здорово общество все организовало. Они удивляли меня снова и снова. Но это превосходило мои самые смелые ожидания. Мой любимый певец выбрал меня из огромной толпы, доставил мне огромное наслаждение прямо в какой-то задней комнате клуба, а потом привез вот в это прекрасное место, заставляя меня чувствовать себя желанной, особенной, драгоценной, пусть даже и на одну ночь. Я быстро просмотрела меню в iPod, в котором числились лучшие луизианские блюзы и джазовые композиции, и выбрала Профессора Лонгхэйра, от чего Марк восторженно заерзал на кровати. –  О да! Он настоящий король! –  Моя любимая песня «Willie Mae», – сказала я, снова присоединяясь к Марку и засовывая руку под его футболку. – Разве тебе не хочется, чтобы он выступил в «Типитане», и ты бы смог его увидеть? –  «Типитана». Ну да! Отныне и навсегда я буду думать об этом зале только как о месте, где мы встретились, – сказал Марк, укладывая меня на себя. И мы пустились в роскошное путешествие по телам друг друга, и я не наслаждалась так со студенческих времен. А потом Марк перевернул меня на спину, его поцелуи стали горячее и глубже, он завел под меня руку, и я выгнулась навстречу его крепкому телу. –  Я никогда не встречал такой, как ты, – шептал Марк. – Я мог бы болтать с тобой всю ночь напролет. –  Я тоже, – ответила я вполне серьезно. – Но есть и еще множество вещей, которыми я могла бы заниматься с тобой всю ночь. Мои пальцы легко перебирали его волосы, пока мы лежали рядом, просто лежали, слушая музыку, понемножку грызя шоколад и сыр, отщипывая виноградины, говоря о том, какие песни он хотел бы исполнить для меня, а я – для него… Мы восхищались музыкой и друг другом. Глава семнадцатая Кэсси Должна признать, мне стало немножко не по себе, когда я увидела, как Анджела Реджин покрывает глазурью торт в ее собственной кухне. На ней были фартук и легкий сарафан, волосы, теперь прямые, завязаны в хвост. В последний раз я видела ее сквозь одностороннее стекло, когда она превращала Марка Друри в сладкий кусочек для себя. Дофина должна была осуществить свою фантазию с ним прошлой ночью, и поскольку я не получила от нее вестей, то сделала вывод, что все прошло хорошо. По крайней мере я надеялась на это. Мне было ужасно неприятно думать, что Дофина могла бы расстаться с обществом С.Е.К.Р.Е.Т. в гневе и с чувством обиды. И мне хотелось верить, что я не ошиблась с Марком. Анджела предложила мне осмотреть дом, пока она наносит последние штрихи на чудесный торт, приготовленный для беби шауэ [12] Трачины, а Кит завязывает банты на маленьких пакетах с подарками для приглашенных. Окна узкой гостиной в светло-зеленом креольском коттедже на Норт-Роман были обрамлены и розовыми, и голубыми бумажными цветами, потому что пол ребенка пока был неизвестен. Но все эти забавные украшения не в силах были скрыть общий стиль дома. На сосновом полу гостиной были разбросаны красные восточные коврики, напротив друг друга стояли два старинных канапе, удивительно удобных, обитых заново ярко-фиолетовой тканью с шотландским орнаментом пейсли. Стены были выкрашены не в розовый, а в темно-коралловый цвет, похожий на обычный цвет губной помады Анджелы. В узком коридоре, ведущем в спальню, висели фотографии Нины Симон и Билли Холидей, а в самой спальне красовалась огромная кровать под балдахином на четырех столбиках, задрапированная волнами белой сетчатой ткани… А уж как хорош был толстый черный кот Бутс, развалившийся посреди кровати! На антикварном комоде разместилась коллекция гаитянских кукол, над ними в рамке – аэроснимок Порт-о-Пренса 1960-х, а рядом плоский телевизор. Комната выглядела истинно женской, отнюдь не девичьей, уютной, но не перегруженной вещами. –  Кэсси, подай-ка мне вон то полотенце, – попросила Анджела, когда я вернулась в кухню. Она пальцем смахивала с блюда упавшие крошки глазури. – Не расставишь маленькие тарелки? Есть только голубые, но это не значит, что у Трачины будет мальчик. Надеюсь, никто не подумает, что она ждет обязательно мальчика. То есть я хочу сказать, мы ведь не знаем, кто у нее будет. Ну, собственно, это и неважно… Было так приятно видеть ее за домашними хлопотами. Обычно Анджела вела себя очень сдержанно. Но она была хорошей подругой Трачины и желала устроить отличный праздник в честь будущего ребенка. В этот момент я искренне порадовалась тому, что у Трачины есть такая подруга, потому что уж я-то точно подругой ей не была. Мое присутствие в жизни Трачины лишь добавляло путаницы, хотя мой глупый флирт с Уиллом оставался, к счастью, тайной для всех. Завязывая большой желтый бант на коробке с памперсами для новорожденных, я поклялась себе, что впредь буду куда лучше относиться к Трачине и ее ребенку, независимо от моих чувств к Уиллу. И эту клятву было куда легче выполнить благодаря появлению в моей жизни Джесси Тернбула. Да, я наконец-то узнала его фамилию – Тернбул, – и этот маленький факт понемножку начал делать Джесси более реальным для меня. После нашего первого свидания, закончившегося в моей спальне, мы встречались еще дважды. Первый раз на дневном концерте, где сидели на заднем ряду, и Джесси, сунув язык мне в ухо, а руку – в джинсы, довел меня до тихого – ох, очень тихого – оргазма. А потом, когда мы вышли на улицу, он поцеловал меня в лоб и отправился встречать сына. Во второй раз мы поехали в Метайри, чтобы посмотреть на мотоцикл, который Джесси подумывал купить. Там он затащил меня в ближайший переулок и овладел мной у блочной стены какого-то гаража. Все наши встречи были жаркими, короткими и сладкими, и каждый раз мне казалось, что, если я больше не увижу Джесси, меня это ничуть не удивит. Он был похож на добродушного кота, который искренне рад вас видеть, потому что ждет от вас корма и ласки, но который прекрасно обойдется и без вас. Пока я занималась салатом, Кит один за другим вкатила в гостиную несколько столиков на колесиках и расставила их по углам комнаты. На них предполагалось разложить сладости и закуски. Потом мы решили сделать небольшую передышку и вполне естественно заговорили о делах общества. –  Это слишком большие деньги, чтобы вот так просто отказаться от них. Но Комитет проголосовал сегодня утром. Единогласно. –  Пятнадцать миллионов коту под хвост! – присвистнула Анджела. Кит хлопнула ее по руке: –  Но ты и сама была согласна! –  А куда было деваться? Матильда произнесла такую страстную речь о том, что нельзя принимать деньги от завзятого женоненавистника! –  Ну, не знаю, – сказала я. – Может быть, нам пора делать для женщин нечто большее, чем просто исправлять их сексуальную жизнь? –  Ты что, жалуешься? – спросила Анджела, поднося прямо к моему лицу морковку, которую она как раз чистила. Я откусила от морковки кусочек и улыбнулась: –  Ничуть. –  Кстати, о сексе, – начала Кит. – Матильда сказала, что я могу пригласить кого хочу для секса втроем с Домиником. – Она должна была провести именно такую тренировку. – Как насчет тебя, Кэсси? Хочешь поиграть? – Ответ она поняла еще до того, как я успела открыть рот. – Шучу, шучу! Кстати, как там Джесси? У вас никак любовь? Я знала, что им известно обо мне и о Джесси. Но до сих пор мы эту тему не трогали. –  Мы пока просто исследуем глубины, – ответила я, слегка пожимая плечами, как будто тема была не особо интересной. – Я, вообще-то, ничего не жду. Кит и Анджела переглянулись, как бы говоря друг другу: «Это правильно». –  Останешься ли ты в обществе после того, как упомянутые глубины будут исследованы? – спросила Кит. –  Там видно будет, – бросила я. –  Я всегда сожалела о том, что не осуществила с Джесси «фантазию в машине» сразу после того, как мы его завербовали, – сказала Анджела, кладя в рот перепачканный глазурью палец. – Он ведь такой напористый парень, ты знаешь. Но напористый ровно в меру. Мы ведь хотели отправить его в машине с Дофиной куда-нибудь в пустыню. Кажется, в Сидону. Маленькое путешествие в уик-энд. Она так здорово все проделала с тем пилотом, и мы думали, что это будет весело, но, увы… Кэсси захотела Джесси для себя. –  А кто его тренировал? – спросила я как можно более небрежным тоном. –  Полин освежила его оральное искусство. Это я точно знаю, потому что наблюдала за ними. О, это было круто! – воскликнула Анджела, покачивая головой. – А потом вроде бы… Не Матильда ли тренировала его с наручниками и прочим? Меня вдруг охватило жаром. Ох… Что это такое? Ревность? Нет, что-то другое, более глубокое… Но чем бы ни было это чувство, оно меня сильно ужалило, и я постаралась скрыть впечатление, которое произвела на меня услышанная новость. –  Джесси – любимчик Матильды. Она даже хотела изменить правила и использовать его больше трех раз. Но тут ты его прихватила. Грустно. Матильда и Джесси… «Но почему она даже ни разу не упомянула об этом?» Может быть, именно поэтому она всегда с такой неохотой говорила о том, чтобы изъять Джесси из списка общества, пусть даже временно… Джесси был фантазией моего Шага третьего, и тогда я подумывала о том, чтобы все прекратить. Но Матильда убедила меня не делать этого. Убедила меня остаться. Однако почему я так удивлена? Конечно же, Матильда продолжает обучать новичков. А почему бы и нет? Она до сих пор великолепна, до сих пор сексуальна. Боже, да когда же и я обрету такое великодушие, каким обладают Анджела и Кит? Я себя почувствовала чертовой школьницей, мне ведь нужно было еще многому научиться… –  У Матильды теперь есть кое-какие планы насчет тренировки Доминика. Ему явно нравится преодолевать вершины. И всякие игры со связыванием. –  О-о, мне нравится, как это звучит! – воскликнула Анджела. –  Бернис предложила заняться Домиником, – сообщила Кит. – Ему еще и черные нравятся, и фигуристые. –  Это нечестно! Я ведь тоже черная! –  Но не фигуристая. –  Но мне даже не предложили… –  Эй, девушки! В заднюю дверь кухни протиснулась Трачина, а за ней – ее пятнадцатилетний брат Трей. Он был славным парнишкой, но из-за аутизма ему трудно было общаться со сверстниками. И Трачина начала прилагать все больше усилий к тому, чтобы включить брата во взрослую жизнь. Иногда, когда Трею надоедало раскрашивать картинки, Уилл позволял мальчику помогать ему наверху с ремонтом. –  Кто это любит фигуристых черных красоток? – спросила Трачина. – Потому что я именно такая, я сплошная большая фигура! –  Да новый бармен тут неподалеку, на которого я положила глаз, – ответила Анджела. – Вы что, пешком сюда пришли? –  Ну, Трей был моим костылем. Детка, поди поиграй с Бутсом, а нам тут нужно поговорить. Анджела пошарила по крышке холодильника. –  А, вот он… пульт от телевизора, – сказала она, бросая пульт Трею. – Ты ведь помнишь, как с ним управляться, да? Мальчик кивнул и направился в спальню, а Анджела тут же начала изображать из себя старшую сестру: –  Тебе рожать меньше чем через три недели, а ты пошла пешком?! Да Уиллу за это следует надавать по его тощей белой заднице!