–  И что еще у меня есть? – Он приподнялся на локте, его глаза потемнели. «Ну же, говори, Кэсси…» –  У тебя есть… вот, мраморные столики. Совершенно потрясающие, – пробормотала я. –  Это точно. Они действительно потрясающие, – согласился Уилл. Я нервно провела рукой по стойке бара. –  И… ну, что еще у меня есть? «Ну же, говори!» «Скажи это немедленно!» –  У тебя есть все, Уилл, все в этом зале… –  Есть ли у меня ты? «Довольно, Кэсси! Пора, все в твоих руках…» –  Да, Уилл. –  Ты уверена, Кэсси? Потому что я действительно хочу обладать тобой, но недавно, когда тот парень подъехал к больнице, мне показалось, что я никогда не обладал тобой, вот что я подумал тогда… –  Уилл… я твоя. Не знаю, то ли я сама рухнула на матрас, то ли Уилл протянул руку и заставил меня упасть рядом с собой, но вот я уже стояла на коленях перед ним, позволяя стянуть с меня футболку, идиотский бюстгальтер и дурацкий ремень, сбросить ужасные джинсы. Нам обоим было невтерпеж, и каждая секунда казалась невероятно длинной, хотя нам только и нужно было, что раздеться… А потом, сидя на Уилле верхом, сплетя свои пальцы с его, я почувствовала себя невероятно счастливой и очень, очень благодарной. –  Тебе бы сейчас посмотреть на свое лицо, – прошептал Уилл. – Ты такая красивая! Я хотела сказать: «Ты делаешь меня красивой» – но это не было бы правдой. Я чувствовала себя красивой еще до того, как Уилл сказал это, и это было чудо, рожденное из меня самой. –  Спасибо, Уилл… Я погладила его по груди. Уилл был тем единственным, чего я желала. Он протянул руку, крепко обхватил меня за шею и притянул к себе, и моя грудь прижалась к его теплой груди. Взгляд Уилла был спокоен, волосы спутались от тревожного сна… Я немного пригладила их. –  Поцелуй меня, Кэсси. Поцелуй меня так, чтобы я понял: ты сказала правду. Что я владею тобой. Что ты моя. Его рот слегка приоткрылся, и я припала к нему губами. Мы не спешили, не торопили события. Спешить нам было некуда. Я целовала Уилла основательно, глубоко, я посасывала его нижнюю губу, наслаждаясь его вкусом, а его язык осторожно, неуверенно проник между моими зубами, тоже проверяя, испытывая… –  Уилл, – прошептала я между поцелуями, – я так по тебе скучала… Он сел, подняв меня вместе с собой, но мои ноги продолжали обвивать его, а его напрягшийся член уткнулся мне в живот. –  Я тоже по тебе скучал… как видишь, – засмеялся Уилл, отводя в сторону волосы, упавшие мне на глаза. Моя рука инстинктивно потянулась вниз, я провела пальцами по его пенису, чувствуя, как он твердеет еще сильнее. Взгляд Уилла скользил по моему телу, словно смакуя: по шее, плечам, груди… Потом он осторожно коснулся горячим языком моих сосков – одного, второго – и легонько втянул их ртом… И с довольным видом отодвинул меня назад, так что мне пришлось опереться ладонями о матрас. И мне вдруг понравилось быть так далеко от него. Я наслаждалась тем, как его рука скользнула к моей влажной щели, дразня ее легкими поглаживаниями. –  Я так давно желал тебя, Кэсси, – прошептал Уилл, продвигая пальцы к точке настолько чувствительной, что у меня округлились глаза. – Мне хочется видеть твое лицо, когда ты доходишь до оргазма. Когда я довожу тебя до него, – сказал он, быстро облизывая пальцы и снова касаясь моего клитора, теперь уже болезненно вздувшегося под мягкой подушечкой его большого пальца. – Я так давно хотел сделать это, Кэсси… Его губы соблазнительно изогнулись, пальцы стали двигаться быстрее, но не нажимая, а лишь дразня мою главную точку в настойчивом, восхитительном темпе. –  Давай же, Кэсси… Кончи для меня… И я это сделала, прямо там, в ту же минуту, закинув голову назад, раскинув в стороны колени, и все мое тело выгнулось навстречу Уиллу. Я кончила, выплеснув все страдание, всю боль, все жадное желание в эту пыльную прекрасную комнату на втором этаже, в комнату, которая становилась все более и более замечательной с каждым разом, когда мы заставали тут друг друга наедине и обнажались в ней. Пальцы Уилла продолжали ласкать меня, и я стонала, пока наконец не стала уже умолять его остановиться, потому что мне не хватало дыхания, потому что я отчаянно хотела окончательно слиться с ним, с моим Уиллом. Отяжелев от желания, я погладила его заспанное, небритое лицо и мысленно поклялась всегда заботиться об этом человеке и никогда больше не отпускать его от себя. Губы Уилла поймали мой большой палец и стали его посасывать и облизывать, а я опустила вторую руку вниз и сжала его член. –  Я тоже по тебе тосковала, – сказала я. Уилл наблюдал за тем, как мои пальцы скользят вверх и вниз, свободно, но быстро, и как я, видя, что он получает огромное наслаждение, постепенно сжимаю его сильнее. Мои движения стали еще быстрее, и Уилл, закинув голову назад, начал задыхаться. Но я продолжала ласкать его, наклонившись вперед, прижавшись губами к его уху, и моя грудь задевала его тело. –  Для меня всегда был только ты, Уилл, всегда только ты, – прошептала я, а он стонал, выдыхая мое имя. Уилл похлопал вокруг себя рукой, нащупывая бумажник в кармане валявшихся рядом джинсов, и остановил мою руку, чтобы надеть презерватив. А потом снова завел мои ноги себе за спину и крепко обнял меня за талию. –  Ты чертовски хороша на ощупь, – сказал он и резко опустил меня на свой член, до самого конца. Я ощутила себя наполненной, как никогда не бывало прежде. На несколько мгновений мы, слившись воедино, просто застыли. Мои ладони лежали на его щеках, а влажные губы скользили по его губам, и мы ощущали дыхание друг друга. Я легонько вращала бедрами, чтобы лучше ощутить его внутри себя. Уилл одной рукой оперся о матрас, а второй держал меня за бедра. И начал двигаться во мне, сначала медленно, нежно, неотрывно глядя мне в лицо. А потом его движения набрали силу, и я схватилась руками за его плечи, а он ударял все сильнее и сильнее, и вот я уже просто упала на него… –  О боже, Уилл… –  Кэсси… я люблю тебя, как же я люблю тебя вот такую, – сказал он, и его лицо исказилось от наслаждения, когда я снова приподнялась и оседлала его. Все мое желание сосредоточилось на месте нашего соединения. Мои бедра теперь двигались с такой силой, чтобы наконец довести Уилла до оргазма. И он кончил. Я это сделала. Уилл бессильно упал на матрас и несколько секунд буквально задыхался. А я смаковала свою блистательную победу над его телом, но Уилл уже снова хотел ощущать меня целиком. Он притянул меня к себе, пожирая взглядом. Теперь мы лежали рядом, крепко обнявшись, и Уилл закинул на меня мускулистую ногу, все еще дрожавшую от того, что Уилл только что сделал со мной, что я только что сделала для него, от того, что мы сделали друг для друга… –  Обещай мне кое-что, – сказал Уилл. –  Что угодно. –  Обещай, что мы никогда больше не позволим никому и ничему встать между нами. –  О да! – ответила я, закрывая глаза. – Клянусь! Глава двадцать первая Кэсси И хотя мы с Уиллом знали друг друга чуть ли не десять лет и видели друг друга обнаженными (по крайней мере три раза: в кафе, у меня дома и потом снова в кафе, на матрасе, который Уилл выкинул, когда привезли новые стулья для ресторана), тем не менее вечер, когда он заехал за мной, чтобы отвезти на торжественное заседание общества С.Е.К.Р.Е.Т., был, по сути, вечером нашего первого свидания. Недели, прошедшие до того судьбоносного вечера, были самыми счастливыми в моей жизни. Нам больше не нужно было прятаться, оглядываться. Поскольку Трачина покинула кафе, чтобы строить новую жизнь, мы могли начать строить свою, и наше кафе стало местом постоянного свидания. Мы то целовались, то обнимались на виду у всех и обменивались пылкими взглядами. И мне было плевать, что Делл смотрит на нас большими глазами, а Клэр слегка смущается. Она была слишком юной, чтобы относиться к таким вещам спокойно, и все же достаточно взрослой, чтобы понимать, что «эти придурки взрослые, похоже, кое-чем занимаются», как я услышала разок, когда Клэр со своими приятелями курила у задней двери кафе. Когда Уилл согласился принять мое приглашение на торжественное событие в Особняке, я повела его в «Фанки-Манки», чтобы приобрести первый в его жизни смокинг и повидать Дофину. Я смотрела на ее лицо, сияющее от только что обретенной любви, и мне казалось, что я вижу себя в зеркале. Но мы постарались сдержать плещущую через край радость нашей встречи и лишь сказали Уиллу, что знакомы благодаря членству в женском обществе, которое и пригласило нас на официальный прием. Уилл, такой невероятно красивый в смокинге, стоял перед зеркалом в примерочной, а Дофина подкалывала низ его брюк. –  Хорошо, что я придержала эту пару, – сказала она. – Марку он велик. Хотя подозреваю, что запихнуть его в смокинг, пусть и по размеру, будет очень нелегко. Неделю спустя, в вечер официального приема, после нескольких неудачных попыток завязать этот чертов галстук-бабочку, Уилл спросил, почему я никогда не упоминала о своем членстве в этой благотворительной организации, к тому же такой щедрой, что может запросто отдать пятнадцать миллионов долларов. –  Потому что это секрет. Тут весь фокус в том, чтобы хранить анонимность, действовать втихую, ну и всякое в этом роде. Но ты ведь сто раз видел меня с Матильдой. Так что я ничего не скрывала. Боже мой, неужели я становлюсь лгуньей? Или говорю правду? Что-то я не видела разницы. –  Но теперь ваше общество хочет, чтобы весь город знал о том, что оно отдает пятнадцать миллионов? Именно этот вопрос я и задавала Матильде, но она ответила, что по опыту знает: лучше всего спрятано то, что лежит на виду. Пожертвование настолько велико, что вряд ли организации удалось бы остаться анонимной, так почему бы не отпраздновать все в открытую? К тому же общество С.Е.К.Р.Е.Т., хотя и под другим именем, отчаянно нуждалось в налоговых скидках, чтобы еще немножко удержаться на плаву. –  Если ты не хочешь, чтобы кто-то знал о твоей тайной деятельности, посвященной изучению женской сексуальности и удовлетворению потребностей женщин, – сказала Матильда, – спрячься в роскошном особняке прямо в центре города. Почему? Потому что в таком случае, даже если ты скажешь правду, тебе никто не поверит. Рассеянно надевая на запястье свой браслет с подвесками, я вдруг испугалась. Мне показалось странным вести Уилла на такое необычное событие. Но я верила, что женщины общества, в особенности Матильда, не станут разбалтывать мои тайны. И это был единственный способ проявить солидарность с ними перед тем, как я покину С.Е.К.Р.Е.Т. Что еще я могла сделать для женщин, которые дали мне так много и так мало просили в ответ? Специально для этого случая я купила роскошное черное платье из атласа, длинное, с открытой спиной. Я вернулась в нем в спальню, чтобы Уилл помог мне застегнуть молнию на спине… Это было ошибкой. Едва он коснулся застежки – и проклятое платье уже лежало на полу у моих ног, а Уилл нес меня, снова нагую, брыкающуюся и визжащую, в кровать! –  Уилл, да подними же ты платье, не оставляй его вот так на полу! Оно помнется! Оно же стоит сумасшедших денег! Я хохотала, а Уилл уже навалился на меня сверху, приговаривая: –  Да пошло оно, это платье! А сам одновременно стаскивал с себя безупречно сшитые брюки и трусы… Он вошел в меня с такой силой, что мне стало не до смеха. Боже, его взгляд тем вечером, горящий, яростный… Глаза Уилла пожирали мое тело, пока он снова и снова входил в меня, а моя голова уютно лежала в его больших ладонях… Я хотела бы всю жизнь, всегда видеть перед собой такие глаза… И при этом я с надеждой ждала, когда наступит такое время, что просто минутка наедине с Уиллом перестанет вызывать во мне желание мгновенно сбросить одежду. Я действительно, как ни странно, по-настоящему хотела, чтобы нам немножко наскучило все это, чтобы прикосновение к Уиллу где-нибудь в кафе не заставляло меня мгновенно влажнеть от желания… Да, это была любовь, но это было и нечто большее. Уилл был моим самым лучшим, самым близким другом. Мне казалось, что он единственный человек в целом мире (не считая Матильды), кто действительно, по-настоящему знает меня. И когда он двигался во мне с грацией человека, понимавшего мое тело так же хорошо, как свое собственное, всматривался в мое лицо, поглаживал мои волосы, когда я впивалась ногтями в его кожу, видя так близко его глаза, я и вообразить себе не могла кого-то еще на его месте. Я уже не помнила других мужчин. Уилл высоко поднял мои колени и раздвинул их, чтобы полностью войти в меня. Я стонала от изысканной боли, а он стонал от наслаждения, и его тело вздрагивало и напрягалось, приближаясь к очередному пику – к вершине счастья, которое я давала ему, а я тоже извивалась под ним, потому что он доводил меня до экстаза, и вот наконец мы разом взорвались, выкрикивая имена любимого, а наши тела жадно пожирали друг друга. Наконец мы ослабели, смеясь и задыхаясь… Смеясь, потому что такая любовь просто потрясает.