До издательства я добралась быстро, и, пройдя через турникеты, поднялась на нужный этаж. Офис встретил меня пронзительной тишиной; ещё ни разу здесь не было так тихо и безлюдно, и мне даже показалось, что я слышу мерное тиканье своих наручных часов. Я прошла к своему столу, наслаждаясь отсутствием посторонних шорохов и звуков; мне было так спокойно. Ровно до тех пор, пока из своего кабинета не вышел Павел Андреевич, нарушая эту идиллию. На некоторое время наши взгляды пересеклись. Я не знала, о чём он думал, слишком долго и пристально разглядывая меня, а когда молчание, воцарившееся между нами, затянулось, я не выдержала и произнесла: — Доброе утро, Павел Андреевич. Голос был тихим, и слегка дрогнул, будто споткнувшись на его имени, и я даже не была уверенна, что он услышал меня. — Алёна, — кивнул он, не разрывая зрительного контакта. Его голос прозвучал сипло, и мне отчего-то вспомнились моменты, когда он вот так же произносил моё имя, при этом неторопливо лаская меня. Удивительно, но эти воспоминания были такими живыми, яркими и красочными, словно всё происходило только вчера, а не шесть лет назад. А ведь я искренне полагала, что сумела запереть где-то в потаённых уголках своего сознания те счастливые моменты, что мы пережили с ним вместе, и забыть о них. И так и было до недавнего времени. Сейчас же, когда Паша оказался рядом, они снова напомнили о себе, причиняя тоскливую боль. Я тряхнула головой, и поспешила отвернуться. Ну что ты за дура такая, Ромашова? Всё давно в прошлом, и нечего его ворошить. Ты же пришла сюда работать, а не предаваться забытым воспоминаниям. Так и работай! — Может, приступим? — взяв себя в руки, апомнила я о цели нашего здесь пребывания. — Придётся подождать Кристину, она немного задерживается. Попала в пробку, — ответил мне Павел Андреевич, подходя ближе. На нём были светлые джинсы и тонкий трикотажный джемпер чёрного цвета. Всё просто, но со вкусом. Впрочем, сколько я его помню, на нём всё всегда смотрелось хорошо, словно он сошёл с обложки модного глянца. — О, — только и смогла выдавить я, взглянув на наручные часы. — Я надеюсь, ты не против подождать немного. Или с этим есть какие-то сложности? — спросил он, и в его вопросе проскользнули холодные нотки. Или мне это только показалось? — Ты куда-то опаздываешь? Торопишься на очередное свидание? — усмехнулся он, заскользив по моей фигуре оценивающим взглядом. — Моя личная жизнь вас не касается, Павел Андреевич, — отрезала я. — Ты права, Алёна, меня совершенно не касается твоя личная жизнь, — он снова недобро усмехнулся. Красиво очерченный рот его съехал куда-то вбок. Паша подошёл ко мне почти вплотную. — Но вчера ты сама согласилась выйти, поэтому будь добра, думай сейчас о работе, а не о своём ухажёре. Или тебе настолько не терпится? Я отшатнулась от него, почувствовав себя так, словно меня помоями окатили с ног до головы. Что он несёт? Неужели он и впрямь сказал это? Может, мне просто послышалось? Но выражение лица Паши красноречивее всяких слов говорило о том, что я всё правильно расслышала. Открыв рот, я уже собираясь бросить в ответ что-нибудь едкое и злое, но двери офиса широко распахнулись, и внутрь ворвалась Кристина, заставив меня подавиться невысказанными словами — Простите, что опоздала. Пробки! — она часто дышала, словно бежала сюда, хотя сделать это на десятисантиметровых каблуках было бы весьма проблематично. И как она ноги себе не переломала? — Ничего страшного, Кристина, мы ещё не начинали, — ответил ей Паша, отходя от меня. В его глазах всё ещё плескалась злость, направленная на меня, а я не могла понять причины этой злости. Может, он злился из-за того, что не послала ему поздравительной открытки в день его бракосочетания? Или из-за того, что сумела собрать себя по осколкам и жить дальше после того, как он ушёл по-английски? Я отвернулась, не в силах вынести его взгляда, и обратила всё своё внимание на Кристину, которая была при полном параде: обтягивающее платье вишнёвого цвета, и боевой раскрас, который смотрелся не совсем уместно ранним субботним утром. Куда она так вырядилась? — В моём кабинете нам будет удобнее, — голос Беляева вывел меня из задумчивости, и мы с Кристиной последовали за ним. Пройдя в свой кабинет, он расположился за столом. Кристина придвинула свой стул почти вплотную к его стулу, изящным движением закинув ногу на ногу. Поправив копну своих волос, она немного склонилась вперёд, и теперь Беляеву открывался прекрасный обзор на аппетитную ложбинку, видневшуюся в вырезе её платья. — Алёна, может, ты присоединишься к нам? — поинтересовался Паша, при этом губы Кристины недовольно поджались, словно она увидела что-то неприятное, а до меня, наконец, дошло почему она так одета. Да Ивашина, кажется, вознамерилась соблазнить Павла Андреевича, и наличие у него законной супруги её, судя по всему, ничуть не смущало. Ну и ну! Может, у них роман? Кто знает? Они давно работают вместе, и вполне возможно… Я резко оборвала ход своих мыслей. Ромашова, тебе то что за дело до этого? Пусть об этом тревожиться его Аня, а не ты. Тебя это совершенно не касается! Чем быстрее вы начнёте, тем раньше закончите, и ты, наконец, сможешь пойти к Вадику с мамой. — Конечно, — отозвалась я, присаживаясь за стол как можно дальше от них, но так, чтобы всё видеть и слышать. Следующий час пролетел совершенно незаметно за обсуждением рукописи Стровского. Мы спорили, вносили правки, и я в очередной раз поймала себя на мысли, что мне чертовски нравиться моя работа. Она поглотила меня настолько, что на какое-то время я даже сумела отрешиться от всех проблем и забыть, что нахожусь в одном кабинете с Беляевым. К слову, он знал своё дело на отлично, подмечая каждую неточность, каждый недочёт, давал нам возможность высказать своё мнение, и только после общих обсуждений принимал решение, и как бы мне не хотелось этого признавать, но он оказался толковым руководителем. Вот не к чему было придраться! Даже стало как-то обидно. Когда спустя час телефон Кристины пронзительно завопил из её сумочки, она извинилась и поспешила выйти. Мы остались одни за столом. — Нужно посмотреть ещё вот здесь, — сказал Паша, и то ли случайно, то ли намеренно задел мою руку своей рукой. Его ладонь была тёплой, и меня словно прошибло током, а по позвоночнику пробежала толпа мурашек. Испугавшись реакции своего тела на его почти невесомое прикосновение, я отодвинула немного дальше стул, тут же ощутив на себе пристальный взгляд Беляева. Как только Кристина вернулась на место, наши обсуждения возобновились, и продолжались до самого обеда. — Я могу быть свободна, Павел Андреевич? — поинтересовалась я, когда Беляев закрыл рукопись. Мой беглый взгляд скользнул по циферблату наручных часов. Если поторопиться, то я ещё успеваю в парк. Возможно, даже прокатимся с Вадимом вместе на лодочке. Он посмотрел на меня своими чёрными глазами-омутами, в которых я раньше тонула, и едва заметно кивнул. — Да, Алёна, ты можешь быть свободна, — ответил он. — Ты тоже, Кристина. Спасибо за помощь. — Ну что вы такое говорите, Павел Андреевич? Я всегда рада вам помочь, во всём, — проворковала Кристина, игриво наматывая тёмный локон на пальчик, а я едва не закатила глаза. Устав наблюдать за её ухищрениями заарканить женатого мужчину, я бросила им дежурное «До свидания», и поспешила ретироваться из офиса. У меня были дела поважнее, чем смотреть на выкрутасы Ивашиной, и уже спустя пару минут за моей спиной захлопнулись двери издательства. Улица встретила меня безоблачным небом и ярким солнцем, и я поспешила в сторону метро, по дороге набрав маме, и сообщив ей, что уже еду. В трубке послышался довольный возглас Вадима, и я невольно рассмеялась. Перейдя дорогу, я заметила, что вперёд проехала чёрная иномарка Беляева, а затем притормозила всего в паре метров от меня. Открыв дверцу, Паша вышел из машины, и остановился, явно дожидаясь меня, а я, с каждым шагом неминуемо приближаясь к нему, пыталась отыскать хоть одну объективную причину, по которой он оказался здесь. Что ему нужно? Может, мы что-то забыли обговорить? Неужели придётся возвращаться обратно? Я едва не застонала в голос. Так не хотелось, тем более что мама и Вадик меня уже ждали. Когда я поравнялась с ним, он лениво отстранился от глянцевого бока машины и сделал шаг мне навстречу. — Алёна, — сквозь звуки проносящихся автомобилей послышался его бархатистый голос. — Что-то случилось, Павел Андреевич? — нахмурилась я. — А обязательно должно что-то случиться? — он сократил разделяющее нас расстояние, и теперь нависал надо мной огромной гранитной глыбой. — Нам с тобой по пути, могу подбросить, — неожиданно предложил он, а я подозрительно покосилась на него. Откуда он знает, куда мне нужно? — С чего вы решили, что нам в одну сторону? — осторожно поинтересовалась я. — Ты ведь проживаешь по старому адресу, с того и решил, — ответил он, не сводя с меня пристального взгляда своих чёрных омутов, и хотя на улице было тепло, я зябко поёжилась. — Откуда вы знаете, что я до сих пор там живу? — Видел твои документы в отделе кадров, — не стал скрывать он. — И что вы ещё там видели? — я задала вопрос на выдохе, и он прозвучал тихо-тихо, едва различимо, а я стояла, боясь дышать. Там ведь приложена копия свидетельства о рождении Вадика. Неужели он видел её? Я вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, много ли ему известно. Что он видел в отделе кадров? Голова так и шла кругом. — Что за вопросы, Алён? Что я там мог увидеть? Стандартный пакет документов, как и у всех. Прописка, семейное положение. Ты, кстати, так и не вышла замуж. Не позвал тебя твой Костик? — ухмыльнулся он. — Нет, Павел Андреевич, — ответила я, едва не прикрыв глаза от облегчения. Значит, он не видел копию свидетельства о рождении Вадика. Тугой обруч, сжимавший грудную клетку, исчез, и дышать сразу стало легче. — И спасибо вам за столь щедрое предложение, но мне в другую сторону. — Ах, да, я совсем забыл. Ты ведь торопишься на свидание, верно? — подойдя ещё ближе, спросил он. — Так и есть, — ответила я, и собиралась обойти его, но Паша не позволил, удержав меня за локоть. Он сжимал не сильно, а в том месте, где его рука касалась меня, по коже медленно разливалось тепло, которое я чувствовала даже сквозь ткань рубашки. — Неужели он настолько хорош? — тихо поинтересовался он, не выпуская мою руку из своей. В глубине его тёмных глаз всего на миг мелькнул какой-то безумный блеск, но сразу же исчез. — Вы даже представить себе не можете, Павел Андреевич, насколько, — улыбнулась я, высвобождая руку из его хватки, и, упиваясь растерянностью и недоверием, что смешались на его лице. — Самый лучший мужчина, которого мне когда-либо доводилось встречать. Я развернулась и, не проронив больше ни слова, поспешила к входу в метро. 14 Алёна. Шесть лет назад. Я, словно на каторгу, спускалась по широкой лестнице вниз, боковым зрением поглядывая на Беляева. Тот, как ни в чём не бывало, вышагивал рядом со мной, весь из себя такой спокойный и уверенный, аж злость пробирала, но как ни странно именно его присутствие поддерживало меня и не позволяло свалиться с лестницы. Там наверху, закрывшись в ванной комнате, я решила, что раз уж ничего другого мне не остаётся, то придётся задержаться в доме его родителей на некоторое время, а чуть позже вызову такси и незаметно улизну отсюда, пока все остальные будут заняты бессмысленной болтовнёй. Заимев хоть какой-то план, я немного успокоилась. Наконец мы оказались в гостиной, и с нашим появлением разговор, что звучал здесь всего секунду назад, оборвался. Несколько пар глаз уставилось на нас. Кто-то смотрел с интересом, кто-то — оценивающе, но во взгляде и тех, и других угадывалось явное любопытство. — Пашка! Ну, наконец- то! — первой заговорила сидящая на диване женщина, с короткой стрижкой, выкрашенных в рыжий цвет волос. Несмотря на свои параметры, явно не вписывающиеся в стандарты 90×60×90, она шустро поднялась со своего места и принялась расцеловывать Пашу в обе щеки. — Оксана, я тоже рад тебя видеть, — где-то между поцелуями умудрился вставить он добродушно. — Алён, это моя тётя, — обернувшись ко мне, представил он, и у меня сложилось стойкое впечатление, что с тёткой Паша был в ладах. Взгляд карих глаз Оксаны пробежался по моему лицу, и я не могла не заметить её невероятного сходства с Еленой Игоревной, матерью Паши, только в той было куда больше грации и изящества, чем в его тетке. Но, если честно, Оксана мне показалась куда интереснее, и естественнее, что ли. — Сынок, — возле нас оказался мужчина, очень походивший на Пашу. Карие глаза, чувственная линия губ, тёмные волосы, лишь седина на висках придавала им некое различие, и выдавала, что мужчина старше. Они обменялись рукопожатием, а затем он перевёл внимательный взгляд на меня. — Алёна, очень рад. Вы первая девушка, которую Паша привёл к нам домой. Услышав это, я растерялась, и будто почувствовав моё смущение, Паша придвинулся ко мне чуть ближе, и опустил свою руку мне на талию. Его ладонь оказалась тёплой, а пальцы ласкали кожу через ткань толстовки. — Па, ты смущаешь Алёну, — упрекнул Паша, не отнимая руки от моей талии. — Па-а-аша! — неловкую сцену прервал восторженный голос, донёсшийся откуда-то сзади, и мы втроём обернулись. Прямо к нам спешила высокая стройная брюнетка с миловидным личиком в форме сердечка. Её пухлые губы, ярко выкрашенные бордовой помадой, растянулись в обворожительной улыбке, тёмные волосы длиной до талии развивались при ходьбе. Её серые глаза, почти скрытые за прямой чёлкой, были прямо-таки нацелены на Пашу, словно пистолет, и, подойдя почти вплотную, она бросилась ему на шею. — Я так рада тебя видеть! — куда-то в ворот его толстовки проворковала девушка, не выпуская его шею из кольца своих гибких рук. — Я так соскучилась! — Привет, Аня, — произнёс Паша, высвобождаясь из настойчивых объятий брюнетки. — Я тоже рад видеть тебя. Девушка была невероятно хороша собой — высокая, стройная, и, что уж говорить, вместе они смотрелись весьма гармонично. Нарочно проигнорировав моё присутствие, а она сделала это именно нарочно, ведь меня, стоявшую рядом с Пашей, сложно было не заметить, Аня бесцеремонно схватила Беляева за руку, практически повиснув на нём. Сначала я оторопела от такой бесцеремонности, а затем меня осенило — да она же просто ревновала его ко мне. Осознание этого меня даже слегка позабавило. — Я так давно тебя не видела. Почему не приезжал к нам? — надула и без того пухлые губы Аня, поглаживая его руку своими тонкими пальчиками.