— Ты же знаешь, что у меня скоро диплом, — высвободив свою руку из её цепкой хватки, объяснил Паша. — Ой, да брось ты! — надулась Аня, протягивая к нему свои холёные руки. Видимо она снова хотела повиснуть на нём, но не успела. Паша обнял меня за талию, практически вжав в своё тело, за что и получил гневный взгляд. Но не мой. Её взгляд. — Аня, позволь представить тебе Алёну, — его голос вибрировал где-то у моего затылка, пока руки сжимали талию. Игнорировать меня она больше не могла, и, натянув на лицо фальшивую улыбку, и, смастерив такое выражение лица, будто только сейчас заметила меня, Аня принялась щебетать: — Так ты не один приехал? А я и не знала! Елена Игоревна не предупреждала нас. Но ничего, — Аня хлопнула в ладоши, — я уверена, в доме найдутся лишний стул и приборы. — Она неторопливо сканировала меня своим взглядом-рентгеном от кончиков волос до кончиков ногтей, не упуская из вида ни единой детали. Разумеется, от неё не укрылась моя простая одежда, и на секунду она брезгливо скривила пухлые губы. Сама-то девица стояла перед нами в люксовом костюме под цвет её кричащей помады. — Рада знакомству, Алёна, — вновь нацепив на губы искусственную улыбку, поприветствовала она меня. Ну и актриса! — Взаимно, — я вернула ей улыбку. Рука Беляева всё ещё лежала на моей талии, и я, вместо того, чтобы сбросить её, положила свою ладонь поверх его руки, и придвинулась к нему чуть ближе. Просто так, чтобы позлить эту выскочку и щёлкнуть её по слишком ровному, и скорее всего, сделанному носу. Разумеется, мой спектакль не остался незамеченным, и Аня прямо-таки дёрнулась от злости, а её ноздри гневно раздулись. — Раз все в сборе, давайте переместимся за стол, — послышался властный голос Елены Игоревны. — Анечка, ты поможешь мне? — проворковала она, обращаясь к брюнетке. — Конечно, Елена Игоревна, — тут же встрепенулась Аня, и голос её так и сочился патокой. — Вот хозяйка кому-то достанется! — похвалила Елена Игоревна, кинув красноречивый взгляд на Пашу, а он лишь усилил хватку на моей талии. Так-так. Кажется, мама подыскала Беляеву подходящую жену, вот только я не заметила радости на его лице. В этот момент мне стало даже немного жаль Пашу. И как он до сих пор выстоял против их слаженного тандема? Просто удивительно! 15 Алёна. Шесть лет назад. Я думала, этот обед в кругу друзей и родственников Паши никогда не закончиться. В течение всего времени, что мы находились за столом, я ощущала себя несчастной заложницей, которую обманным путём заманили сюда. Впрочем, так оно и было! По правую руку от меня сидел Петр Николаевич, он же отец Ани, который без устали подливал вино в мой бокал, будто хотел споить меня, а по левую — Паша. Рядом с ним, благодаря усердным стараниям Елены Игоревны, разумеется, разместилась Аня, и теперь я была убеждена — мать Паши занимается самым настоящим сводничеством. Весь обед я вынуждена была наблюдать за тем, как Аня, стараясь угодить Беляеву, пополняла его тарелку различными кулинарными изысками, коих на столе было в изобилии, хотя он её об этом даже не просил. К концу застолья его тарелка просто ломилась от салатов, которые плавно перекочевали туда из глубоких салатников, и которые он так и не удосужился попробовать. Обед сопровождался непринуждённой беседой, в ходе которой я, то и дело, ощущала на себе изучающий и даже оценивающий взгляд Елены Игоревны, и было что-то неодобрительное в этом взгляде, будто я не нравилась ей. Мысленно чертыхнувшись, я дала себе ментальную оплеуху. Ромашова, тебе-то какое до этого дело? Ты видишься с этой дамой первый и последний раз! Расслабься! Как только обед подошёл к концу, Паша повёл меня наверх, хотя я предпочла бы как можно скорее покинуть этот дом. — А разве нам не пора уезжать? — бросив взгляд на часы, поинтересовалась я, когда мы оказались в его комнате. — Так не терпится отвязаться от меня? — усмехнулся он, опускаясь с одной стороны большой двуспальной кровати. — У нас уговор, помнишь? — я вскинула брови вверх, садясь на краешек той же кровати, но с противоположной стороны от Беляева. От выпитого вина по телу разлилось приятное тепло, и я немного расслабилась. — Я помню, голубоглазка, — Паша пристально посмотрел на меня со своего места. — Одно свидание, и оно ещё не закончилось. Я тяжело вздохнула. — Просто напоминаю, что я должна попасть домой сегодня, — в моём голосе зазвенела сталь. — И попадёшь, — отозвался он, а затем, бросив на меня вполне серьёзный взгляд, добавил: — Или нет. — Эй! — я тут же напустилась на него. — Мы так не договаривались! Не знаю, как ты, но я здесь не останусь на ночь! Даже не думай! — всё больше распалялась я, но заметив веселье в его глазах, замолчала. — Ты ведь специально дразнишь меня, да? Что за дурацкая привычка, Беляев? — я сощурила глаза, а Паша в этот момент разразился приступом беззаботного смеха. — Завязывай с этим! Я серьёзно! — Прости, не смог удержаться! Видела бы ты своё лицо в тот момент! Он хохотал в полный голос, а мне до зубного скрежета захотелось стереть это веселье с его наглой физиономии. — Ну что ты, очень даже могу себе представить! — будто невзначай обронила я, стрельнув в него лукавым взглядом. — Наверно на твоё очень походило, в тот момент, когда Аня тебе рот салфеткой вытирала. Ну, знаешь, там, за столом. Как я и предполагала, его смех моментально оборвался, а лицо перекосило, словно он съел кислый лимон. Килограмм лимонов. Гнилых к тому же. Внутри я ликовала. Что, не смешно тебе больше, Беляев? — Ничего она мне не вытирала, — возразил он. — Как же! — Видимо выпитое вино придало мне смелости, поскольку, не сумев побороть своё непомерное любопытство, я спросила: — Слушай, если не секрет, что у тебя с этой Аней? — Ничего, — буркнул Беляев, отведя взгляд в сторону. — Так уж и ничего? — усмехнулась я. — А мне так не показалось. Паша негромко выругался, а затем рукой взъерошил свои тёмные волосы. — Правда, между нами ничего нет. И никогда не будет, — устало выдохнул он. — Только вот, — он замолчал, и посмотрел мне прямо в глаза, — мать вбила себе в голову, что мы с Аней идеальная пара, и должны непременно пожениться. Я мысленно поаплодировала себе. Значит, моя интуиция меня не подвела. — И чем же она тебе так не угодила? — вопрос так быстро слетел с моего языка, что я едва не застонала от досады. Тебе-то что, Ромашова? Ну кто тебя за язык тянул? — Я знаю Аню с самого детства, наши родители давно дружат, и воспринимаю её исключительно как подругу, или даже сестру, — вытянувшись на кровати, ответил Паша. — Но уж точно не как свою жену, — он снова скривился, словно ему была неприятна сама мысль об этом. Я негромко усмехнулась, но кажется Беляев всё же расслышал. — Вообще не смешно! — упрекнул он меня. — Правда? А по-моему, очень смешно! — Вот значит как? — донеслось с его стороны кровати. — Тебя это забавляет? — Ну не одному же тебе забавляться, — подразнила я. Он оказался рядом со мной так неожиданно, что я даже испугаться не успела, а уже в следующее мгновение я оказалась прижата его телом к кровати. Не дав мне возможности опомниться, Паша принялся щекотать меня, вырывая из моего горла неконтролируемый смех. — Смешно тебе, значит? Сейчас я тоже посмеюсь! — сквозь ткань толстовки я ощущала его руки у себя на талии. — Пусти! — вопила я, пытаясь вставить хоть слово сквозь рвущийся наружу смех. Он держал крепко, но не причинял боли, навалившись на меня своим телом, и у меня просто не было ни единого шанса вырваться из его хватки. — Пусти меня, Паша! — Ну и кому теперь смешно? — продолжая свою экзекуцию, спрашивал меня Беляев, а я всё никак не могла остановиться. Вертелась и смеялась, как заведенная. Когда мне казалось, что в моих лёгких больше не осталось кислорода, его руки, наконец, замерли. Выдохнув, я открыла глаза и наткнулась на пристальный взгляд Паши. Он продолжал нависать надо мной сверху, одной рукой всё ещё сжимая мою талию. От того, что я ёрзала, толстовка чуть задралась вверх, оголяя живот, и его тёплые пальцы поглаживали нежную кожу, высекая из моего тела искры. Я не могла разорвать наш зрительный контакт, его глаза, словно магниты, притягивали меня к себе. Его дыхание смешалось с моим дыханием, и мне показалось, что он склонился чуть ниже. Не отрываясь, я смотрела на его губы, а в голове сразу же всплыли воспоминания из тёмного школьного коридора. Как эти губы ласкали мою шею, вызывая бурю эмоций. Вот бы и сейчас ощутить их на себе, всего на мгновение… Испугавшись собственных мыслей, я попыталась выбраться из его рук, но внезапно Паша сжал мою талию чуть сильнее, обжигая ладонями кожу. — Алёна, — услышала я его осипший голос, и вдоль позвоночника побежали мурашки. — Нам лучше спуститься вниз, — несмело попросила я, удивившись тому, что мой голос был таким же хриплым, как и его. Он судорожно вздохнул, и на некоторое время прикрыл глаза, будто пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями. — Ты права, — согласился Паша, и разжал руки, а я поспешила выбраться из его цепких объятий. — Давай спустимся вниз, пока нас не потеряли. 16 Алёна. Наши дни. Рабочая неделя выдалась суматошная, но мы всё-таки уложились в сроки, и к вечеру пятницы закончили работу над книгой одной очень крутой писательницы, пишущей в жанре фэнтези. Часа в четыре Витя Карпов, технический редактор издательства «Ридрум», вальяжной походкой вошёл к нам в кабинет, и провозгласил: — Вячеслав Викторович остался доволен, как мамонт! Восторженный гул голосов потянулся по офису, и видимо привлечённый этим многоголосьем, из своего кабинета показался Беляев. Лицо его выражало крайнюю степень удовлетворения. С прошлых выходных мы перекинулись с ним примерно парой фраз, не больше, хотя виделись каждый день. Не сговариваясь, мы оба выбрали тактику вежливого игнора, и строго придерживались её. Разговоры между нами случались, но они бывали редко, и только в крайней необходимости. Меня это устраивало. Полностью. Думаю, Павла Андреевича тоже. — Павел Андреевич, а вы переживали! Но всё вышло тип-топ, — в своей игривой манере проворковала Лена, усаживаясь на краешек стола. — Да, вы большие молодцы, — отозвался он с теплотой в голосе.