— Привет-привет! — она попыталась поцеловать меня в губы, но я вовремя увернулся, и её рот, щедро намазанный бордовой помадой, коснулся моей щеки. — А мы тебя ждали! Заходи, Пашенька! — А где мама? — Она на кухне, — Аня захихикала, вцепившись в мою руку, как клещ. — Мы с ней обмываем твой диплом. Надеюсь, ты не против? А ещё лучше, присоединяйся к нам! — Я бы с радостью, но мне ещё за руль садиться, — я освободил руку из её хвата, и прошёл на кухню. — Сынок, привет! — раздался довольный голос матери. Она сидела за столом, на котором примостилась откупоренная бутылка шампанского, и два пустых бокала. Да и в бутылке, по всей видимости, уже плескалось на самом дне. — Вижу, вы тут неплохо попраздновали! — присвистнул я. Аня достала ещё один фужер, и вылила туда оставшееся в бутылке шампанское. — За твой диплом! — провозгласила она, всучив мне фужер в руки. Сделав один малюсенький глоток, больше для вида, я опустил фужер на стол. — Ну, вы не стесняйтесь, продолжайте без меня! А мне пора собираться, — крикнул я им на ходу. — Не хочу заставлять Алёнку ждать. Я взбежал вверх по лестнице, и, оказавшись в своей комнате, направился в душ, на ходу сбрасывая одежду. 31 Паша. Наши дни. Я сидел в белой ауди, припарковав ту неподалёку от детского сада, в который Алёна водила сына. Узнать эту информацию оказалось куда проще, чем я предполагал. Лена услужливо всё мне выложила, стоило только спросить. Выходит, она тоже знала о ребёнке. Интересно получается. Машину пришлось позаимствовать у Дэна, поскольку мою Алёна узнала бы сразу, а я всё же хотел остаться незамеченным. Я должен был убедиться… В чём? Да сам толком не знал, но почему-то мне не давал покоя ребёнок Алёны. Её сын. А может, и мой сын тоже, и от этой мысли внутри всё переворачивалось. По датам сходилось, и я легко мог оказаться его отцом. Но почему же она ничего мне не сказала? Почему промолчала? Неужели подумала, что я откажусь от них? А может, ребёнок и не мой вовсе. Это бы всё объясняло. И почему она не сказала о нём, и почему так резко оборвала со мной всяческие отношения шесть лет назад. Я терялся в догадках. Словно не хватало какого-то кусочка пазла, чтобы картинка собралась воедино. С тех пор, как Алёна снова ворвалась в мою размеренную жизнь, в ней всё пошло кувырком. Внутри меня бушевала буря. Я злился на Алёну. Если ребёнок мой… То что? Что я собирался сделать? Рваный вздох огласил салон машины, пока я сидел, не спуская взгляда с калитки детского сада. Я сам толком ещё не знал, что буду делать в таком случае. Но если мальчишка мой, он имеет право знать, что у него есть отец, который до недавнего времени и не подозревал о его существовании. Появление Алёны возле садика прервало ход моих разрозненных мыслей. Впившись в её силуэт напряжённым взглядом, я следил, как она скрылась за высоким забором детского сада, и вышла оттуда минут через десять. Но уже не одна. За руку она держала мальчика. Темноволосого, и я готов был дать руку на отсечение, что кареглазого. Мой взгляд устремился сквозь тонированное стекло, и я пытался лучше разглядеть ребёнка. Они должны пройти мимо машины, и тогда… Я крепче вцепился рукой в руль, да так, что кожаная оплётка затрещала. Вот они медленно брели, о чём-то оживлённо разговаривая. Мальчик, отпустив руку Алёны, принялся активно жестикулировать, и она рассмеялась. Живо и естественно. Я видел весёлые искорки в её глазах даже через разделяющее нас расстояние. Когда они приблизились к машине, я затаил дыхание, впившись цепким взглядом в лицо мальчика. Вадим. Шаг. Ещё один. И вот они уже оказались практически рядом. Я видел лицо мальчишки, словно своё собственное. Твою мать… А оно и было, словно моё собственное… Моя точная копия… Всё внутри меня перевернулось. Я хотел выскочить из салона, вцепиться в неё и трясти, пока она мне всё не расскажет, но не стал этого делать, побоявшись испугать мальчишку. Почему? Почему она мне ничего не сказала? Почему скрыла от меня сына? Как она могла? Я имел право знать, что у меня есть сын! Не знаю, сколько времени я просидел в машине, уставившись перед собой. Постепенно необузданные эмоции улеглись, и им на смену пришла холодная решимость. Я должен узнать правду. Она должна мне всё рассказать. Обязана. И сын должен знать обо мне. Он должен узнать, что у него есть отец и, что я от него не отказывался. Только как заставить Алёну сознаться во всём? Она столько времени молчала. Не сказала шесть лет назад, и сейчас даже словом не обмолвилась о ребёнке. А тут надумала внезапно уволиться. Нет, так дело не пойдёт. В голове возникла одна сумасбродная идея, как заставить её заговорить, и, вытащив смартфон, я принялся листать список контактов. Найдя нужный номер, я набрал его. Через пару гудков в трубке послышался жизнерадостный женский голос: — Да, Павел Андреевич? — Вероника, ты уже заказала билеты до Благовещенска? — Ещё пока нет, но… — Хорошо, — перебил я её щебетание. — У нас произошли кое-какие изменения. Вместо Кристины со мной полетит Ромашова Алёна. Так что второй билет заказывай на её имя. И гостиницу, соответственно. — Как скажите, Павел Андреевич, — ничуть не смутившись, произнесла Вероника, а я отключил вызов. Алёна. Шесть лет назад. — Может, всё же поедешь с нами? Там весело будет, — канючила в трубку Лизка. — И Пашу бери с собой. — Не получиться, Лиз, — сказала я, расхаживая по комнате. — Паша уже позвал меня отпраздновать успешную защиту диплома. В восемь он заедет за мной, так что… Увы! — Блин, жалко! — уныло произнесла Лизка. — Совсем тебя не вижу с твоим Беляевым! — Да кто бы говорил! — я прыснула от смеха. — Тебя Шанков тоже не особо куда-то пускает! Лизка засмеялась вслед за мной. Я говорила чистую правду. С тех пор, как Лизка стала встречаться с Костей, они практически не отходили друг от друга. Везде вместе. — Ну есть такое, не буду спорить! — согласилась она, в конце концов. — Ладно, если передумаешь, набери мне. Костя заедет за тобой. Краем уха я слышала, что Лизка с Костей собирались уехать куда-то за город в дом одного из друзей Кости. И звали нас с Пашей с собой. Но у моего дипломированного специалиста были другие планы на сегодняшний вечер. Кстати о дипломе. Посмотрев на часы, я убедилась, что Паша уже скорее всего ушёл из универа, и не удержавшись, набрала его номер. После третьего гудка, к моему изумлению, мне ответил женский голос: — Да? Я растерялась, и, решив, что по ошибке набрала неверный номер, посмотрела на экран телефона, но там высветилось «Любимый». Значит, ошибки быть не могло. Я вновь поднесла телефон к уху. — Алла, — снова послышался женский голос. — Говорите! — Это кто? — сумела произнести я, когда первое оцепенение прошло. — Где Паша? — Ой, Алиса, это ты? — Со мной разговаривала Аня. Только она называла меня Алисой. — Я тебя снова не узнала! — Где Паша? — я не стала её поправлять. Меня больше волновало, почему она ответила на звонок. В трубке послышалась какая-то возня, словно Аня отстраняла телефон от уха. — Малыш? Малыш? Ну ты где? Паш? — пока она всё это говорила, я застыла посреди комнаты, и кажется, не дышала. — Прости, Алис, но он сейчас в душе. Мы с ним, — она засмеялась, и этот смех заставил моё сердце сжатья в тугой ком. Я знала, что следующие её слова разобьют этот ком. — В общем, он так вспотел, что пошёл в душ! Мне словно сжали голову тисками. В висках застучало, руки одеревенели и сжались на корпусе телефона, а в лёгкие перестал поступать кислород, хотя я делала глубокие вдохи. — Так ты что хотела, Алис? — услышала я её голос, который забивал последний гвоздь в крышку моего гроба. — Может, передать что-то? Я отключилась. Мне было невыносимо слушать её трескотню. В голове образовалась сплошная каша.