Натаниэль Френсис Доу кивнул господину Пруддсу, но тот отвернулся – у них с доктором были не очень теплые отношения. Один из трубачей, младший сын Уильяма Пруддса, не отрывая мундштука от губ, приветливо кивнул доктору Доу и промазал мимо ноты, за что получил от отца разъяренный взгляд. По другую сторону от могилы замерли, видимо, родственники и друзья покойного. Доктор заметил, что чуть поодаль, на невысоком надгробии сидит, тоскливо опустив плечи, ребенок. В мальчике он узнал своего недавнего пациента. Доктор Доу двинулся к скорбящим, с трудом находя путь между надгробиями. Подошел к женщине у разрытой могилы. Замер за ее спиной. Никто, кажется, не заметил его появления. Джаспер держался на некотором отдалении. - Миссис Мортон?- негромко проговорил Натаниэль Доу, и вдова обернулась. Было видно, что какое-то мгновение назад она держалась, глотала рыдания, не желая показывать кому бы то ни было свое горе, но стоило ей встретиться глазами с доктором Доу, как ее словно прорвало. Женщина будто надломилась. Заливаясь слезами, она бросилась к нему на шею. Дрожащая и мокрая миссис Мортон смутила доктора – он не знал, что ему делать. Он чувствовал себя неловко и странно с опущенными долу руками, в то время как она заливала слезами его грудь и билась, словно в приступе судорожной чихоты. Ее губы что-то беззвучно шептали. - Мне… мне очень жаль, миссис Мортон,- сказал доктор Доу.- Я вам сочувствую, мэм… Губы Марго Мортон шевельнулись. Со стороны могло показаться, что это из-за рыданий, но доктор отчетливо услышал: «Спасите… спасите…». - Дорогая, неприлично так набрасываться на джентльмена!- раздался за спиной строгий голос, и миссис Мортон тут же отпустила доктора, отвернулась и поднесла черный траурный платок к лицу. Доктор обернулся. Женщина, призвавшая вдову следить за манерами, выглядела как нельзя уместно среди серых могильных камней: было в ней нечто загробное. Ее траурное бархатное платье больше подходило для великосветского приема. По мнению Натаниэля Доу, в нем было слишком много кружев (разумеется, черных), к тому же из-за турнюра оно делало его владелицу похожей на паучиху. Под сетчатой вуалью лицо женщины рассмотреть почти не удалось, но доктор понял, что оно узкое, со впалыми щеками и выступающими скулами. Также оно было очень бледным. - Прошу, простите бедняжку, сэр,- сказала женщина.- Но вы должны понять… ее горе… - Разумеется, мадам,- кивнул доктор, все еще обескураженный произошедшим. И тут он увидел среди скорбящих кого-то… кого-то странного… Тощая и длинная фигура в двууголке и носатой маске замерла за спиной какого-то джентльмена в котелке. Выглядел этот человек довольно жутко – даже невозмутимого доктора Доу пробрало. Что он здесь делает? - Мы с вами, кажется, не знакомы,- продолжила «паучиха».- Вы приходились другом Джонатану? Быть может, его коллегой из «Лейпшиц и Лейпшиц»? Доктор Доу лишь на мгновение отвел взгляд от незнакомца в маске, но в следующий миг его уже не было. - Нет, мэм. Меня зовут Натаниэль Доу. Я доктор. Калеб мой пациент. - Гм… конечно,- поджала губы женщина.- Джеральдин Четвин, старшая сестра Марго. - Соболезную вашей утрате, мэм,- сказал доктор. Выражение лица миссис Четвин никак не изменилось. Соболезнования доктора, казалось, ей были без надобности. - Позвольте поинтересоваться, что произошло?- спросил он, бросив взгляд на Марго. - Самоубийство,- четко выговаривая каждую букву, словно наслаждаясь тем, как они звучат, произнесла миссис Четвин, и бедная вдова вся сжалась от этого слова.- Джонатан застрелился. Доктор Доу отвернулся. Его взгляд упал на дно могилы и бордовый гроб в ее глубине… Джаспер меж тем подошел к мальчику, который сидел на невысоком могильном камне в стороне от проходящих похорон. Мальчик этот был чуть младше него, а его лицо выглядело странно – а все из-за тоненьких шрамиков по контуру лица, вокруг глаз и над висками. Можно было подумать, будто он упал лицом в заросли шиповника. Что-то внутри Джаспера шевельнулось от одного взгляда на этого мальчика. Как будто в животе кто-то устроил беготню, а в груди словно застучал барабан… «Ну, здравствуй…» - как будто кто-то сказал гадким склизким голоском в голове. И ему ответили: «Ну, здравствуй…» - тем же самым голосом. Джаспер уже слышал этого голос – он тогда стоял на карнизе банка. Он вздрогнул, моргнул, и наваждение отпустило его: никаких внутренних голосов, совсем ничего – просто мальчик, сидящий на могильном камне. - Привет,- сказал племянник доктора Доу.- Меня зовут Джаспер. - Где-то я тебя уже видел,- ответил мальчик.- Это же ты лежал на столе у Хозяина… вот так совпаденьице! - Что?- возмутился Джаспер.- Нет. Нигде я не лежал. И какого еще хозяина? Незнакомый мальчик не ответил. Он повернул голову и поглядел пустым взглядом на похороны. На вдову и доктора Доу. - О, добрый доктор пришел… Он снова пытается всех вылечить. Но всех не вылечишь, да… Болезни болезнятся, раны открываются, а паразиты паразитируют… Мамочка так безутешна… даже добрый доктор ей не поможет. И папочку не вернуть… - Это твой папа там?- спросил Джаспер.- Мой… папа тоже умер. И мама. - А моя мамочка не умерла,- хвастливо заявил мальчишка. Джаспер почувствовал, как его всего распирает от злости. И тут вдруг вспомнил самого себя. Себя на этом кладбище, среди надгробий и глупых соболезнований. Он тоже злился. И говорил ужасные вещи. Кажется, он тогда сказал дядюшке, что ненавидит его за то, что он не может их вылечить… «Это все из-за горя»,- подумал Джаспер, глядя на этого странного мальчика. - Твоих родителей зарезали?- спросил злобный мальчик и приоткрыл рот, хрипло им задышал.- Они похожи на тех, кого зарезали. Да, думаю, что их зарезали. А как иначе… Джаспер уже всерьез разозлился. Что этот гаденыш себе позволяет! - Нет, их не зарезали! Они попали в катастрофу. - А мой папочка застрелился,- чуть ли не радостно заявил злобный мальчик.- Он взял пистолет и ушел из дома. Пропал. Мамочка боялась идти к полицейским из-за пистолета. И она ждала. Глупо было ждать. А через три дня папочка застрелился на скамейке в парке. Так нам сказали. Но тело нам не отдали. И оно лежало в холодильнике в морге. А потом все же отдали. Грустный папочка. Грустная мамочка. Все грустные. И тот трубач фальшиво играет… Мальчик кивнул на одного из музыкантов господина Пруддса, его старшего сына, пухлощекого увальня, который, казалось, сейчас лопнет. Джаспер что-то хотел сказать, но не успел. К ним подошел дядюшка Натаниэль. - Здравствуй, Калеб,- сказал он. - О, доктор Холодные Пальцы! Доктор Доу никак не отреагировал на странное поведение мальчика. - Как ты себя чувствуешь?- спросил он. - Болит ли мое лицо?- искоса поглядел на доктора Калеб Мортон.- А если я скажу, что болит, вы улыбнетесь? Ну пожалуйста, одну-единственную улыбочку… Джаспер понял: этот мальчик сумасшедший. Совсем спятил. От каждого его слова, от каждой гримасы по телу племянника доктора Доу пробегали мурашки. - Мне очень жаль твоего отца,- сказал дядюшка.- Он так и не смог смириться с тем, что произошло…- Доктор поглядел на шрамы. - Просто обожаю это лицемерие,- сквозь зубы процедил Калеб, и Джаспер вздрогнул – ему показалось, что говорит вовсе не мальчишка, а какое-то другое, взрослое и крайне злобное, существо.- Это же вы его убили, доктор. - Я понимаю, ты сейчас винишь всех… - Нет, только вас. - Я не убивал твоего отца. Я просто вернул отрезанное лицо на место. - Не просто, не просто!- мерзко завизжал Калеб Мортон, на что некоторые из джентльменов и дам возле могилы удивленно обернулись. - Думаю, нам пора,- сказал доктор Доу сухо.- Я навещу тебя на неделе, погляжу, как твои швы. До встречи, Калеб. И они ушли. Доктор двинулся к кэбу, Джаспер – за ним. В какой-то момент племянник доктора Доу не выдержал и обернулся. Мерзкий мальчишка на надгробном камне кривлялся им вслед. Вскоре они сели в свой кэб и уехали, а Калеб Мортон разъяренно пробубнил: - Глупый доктор… ненавижу его… Похороны закончились, погребальный оркестр прекратил играть, и лишь младший сын господина Пруддса, Леопольд, еще пару раз дунул в свою трубу напоследок. Участвовавшие в похоронах стали расходиться. Сестра проводила безутешную вдову к темно-серому экипажу, они забрались внутрь и остались там. Пришло время для мистера Дэрри и его сыновей. Они подошли к могиле, воткнули лопаты в землю и принялись засыпать гроб. - Коп-коп, закопай – не раскопай, коп-коп, закопай – не раскопай…- цедил Калеб Мортон, наблюдая за работой гробокопателей. Высокий человек в черном пальто, с поднятым воротником и в низко надвинутом на глаза цилиндре замер за спиной мальчика, словно длинная тень. Калеб даже не заметил, когда он подошел. Всего мгновение назад его не было, но вот он уже тут. Стоит, не шеве́лится. - Коп-коп, гробик-гроб. Коп-коп… - Пришло время,- сказал человек в черном низким тягучим голосом. - Пришло время,- словно эхо, отозвался мальчик.- Здесь для всех пришло время. Ты только посмотри на эти славные могильные камни, Хозяин. Ты видишь их? Полночь-полночь-полночь-полночь! Кто из них когда умер? Никто не знает. Но для всех настала полночь. - Ты понимаешь, о чем я,- раздраженно проговорил кукольник Гудвин.- Я сделал все, о чем мы договаривались. Все исполнил. Ты видишь? Они закапывают его. Теперь вы со своей новой мамочкой можете жить и прикидываться дальше. Ты – играть роль настоящего мальчика, а она – притворяться, что ее это устраивает. Я снова задаю тебе этот вопрос, Кобб. Где? Где улица Кошмаров? Где Министерство Тайных Дел? Мальчик поглядел на него – этот злобный, пронзительный, нечеловеческий взгляд был так похож на взгляд деревянной куклы, которая много лет жила в лавке кукольника Гудвина, что язык не поворачивался назвать это притворяющееся ребенком существо Калебом Мортоном. Нет, это было как раз таки бездушное, зловредное маленькое чудовище по имени Малыш Кобб. - Прости, Хозяин,- сказал он.- Я не понимаю, о чем ты. - Не играй со мной, Кобб. У нас был уговор. Если уговором, конечно, можно назвать грязный шантаж и предательство своего любимого Хозяина. Ты потребовал, чтобы я сделал тебя настоящим мальчиком, дал тебе жизнь обычного ребенка. Ты получил, что хотел. Мой черед получить нужное мне. Говори! Что сказал Толстяк? Говори, проклятое полено!