Фырк-фырк… и спичка загорается. От серы защипало в носу, и, едва сдерживая чих, грабитель банков вернулся к шкафу. Он быстро отыскал нужные склянки («Триттон и пациенты» и «Капли “Коппс” доктора О») и, завладев ими, шмыгнул за докторский стол. Спичка погасла, Фиш выждал несколько мгновений, вслушиваясь, после чего зажег еще одну. Выдвинув ящик и достав оттуда листок писчей бумаги и ручку с чернильницей, принялся что-то поспешно рисовать. Штрихи были грубыми и неровными, но постепенно из них вырастало нечто осмысленное, хоть и непонятное для любого постороннего: вот голова-капюшон, а вот и кармашек на груди… Вскоре рисунок был готов. И тут Фиш услышал звук, который ужаснул его. Его живот урчал. Урчащий живот может выдать любого взломщика – это знают все жулики. Да и вообще Фиш поймал себя на том, что больше не в силах бороться с голодом. Он задул спичку, подкрался к двери и выглянул в коридор. Темно и тихо. Двинулся к лестнице, ступая на цыпочках. Подобная авантюра с его стороны была очень рискованной: если кто-нибудь заметит его, шныряющим по дому в то время, как он должен лежать себе без сознания после талантливо сыгранного приступа, вся легенда рухнет в одночасье. Блохх настойчиво рекомендовал ему лежать в кабинете доктора до самого конца и прикидываться, но это же так скучно! К тому же Блохха здесь не было. У Блохха в животе пыль не перекатывалась, в то время как где-то внизу лежало целое блюдо с чем-то сладким – и даже, возможно, с коврижками миссис Трикк. Хуже будет, если это опять «Твитти», как прошлой ночью. Из всех сладостей печенье «Твитти» Фиш не любил сильнее всего, поскольку его изготавливали на фабриках, а в понимании грабителя банков из Льотомна сладости – это штучный продукт, который должен выходить только лишь из-под пальцев талантливого кондитера. Он не любил «Твитти», и поэтому в поедании его всегда вел себя очень скромно – мог съесть всего лишь две-три пачки за раз, и ни печеньем больше. Но сейчас выбирать не приходилось – не мог же он разбудить миссис Трикк с просьбой приготовиться что-нибудь вкусненькое. Фиш спустился вниз и наощупь двинулся по гостиной. Зажигать спичку он не решался, и его глаза вновь стали обычными человеческими, ничего в темноте не различающими, бесполезными глазами. - Осторожнее, раззява!- шикнул он на себя, стукнувшись коленом об один из вечно попадающихся на пути предметов мебели – кажется, это был стул из полосатого гарнитура. О! Вот и кресло у камина! Вот и журнальный столик! Где-то здесь должна стоять ваза со сладостями, и… и тут Фиш допустил первую оплошность… Он забыл, что гостит в доме, в котором, помимо него, находится еще один охотник за сладостями: ваза предательски пустовала. - Проклятый мальчишка, опередил меня!- уважительно прошептал грабитель банков.- Но еще не все потеряно… Он коварно улыбнулся. На уме у него появилась самая подлая, самая мерзкая затея из всех возможных. Он решился на худшее преступление из всех, что он когда-либо совершал: он вознамерился ограбить буфет миссис Трикк… Не сказать, что ограбление прошло идеально, но оно было близким к тому. Он умудрился беззвучно забраться во флигель, открыть дверцы буфета так, что они ни разу не скрипнули, и ухватить пачку печенья так, что упаковка не зашуршала. Незамеченным он вернулся в гостиную. Оказавшись в доме, первым делом Фиш направился к входной двери. Открыл ее, оставив небольшую щель, после чего уселся в кресло и стал ждать. Какое-то время ничего не происходило, но спустя двадцать три минуты, согласно напольным часам, на пороге раздалось шуршание, дверь скрипнула, и в дом проскользнула крошечная тень. Шмыганув через прихожую и гостиную, тень направилась прямиком к Фишу. - Ты достал?- не здороваясь, спросил гремлин. - Конечно, я достал,- проворчал Фиш, протянув гремлину склянки из шкафа, – порой Каркин ведет себя совсем уж невыносимо: строит из себя строгого воспитателя у нерадивого ребенка.- А ты принес то, что я просил? Коротышка снял с плеча котомку, развязал тесемки и извлек нечто, завернутое в черный бархат. - Я только не могу понять, зачем тебе это? Этого не было в плане. - Ничего особенного,- махнул рукой Фиш.- Мне это нужно, поверь… Гремлин с подозрением прищурился, но спорить не стал. - Этот докто’ишка ничего не заподоз’ил? - Нет. Все, как и говорил Блохх. Проще всего провести тех, кто полагает, будто их провести невозможно. Он сегодня весь день пытался понять, зачем мне понадобились лекарства, которые ты украл, – забавно было наблюдать его нелепые потуги – смешной человек. Ну да ладно. Все идет, как задумано? Как там наш добрый друг с улицы Слив? Уже всё смешал? - Почти. Возникли т’удности с извлечением экст’акта обаяния. Он надеется, что сможет вытащить недостающие инг’и… инг’е… в общем, составные части из этих пилюль. Фиш даже потер руки от предвкушения. - Скоро… совсем скоро… Ты только представь, Каркин: нас будет не остановить! Моркоу и Клю уже проиграли, хоть пока что и не знают этого. Но гремлин явно не разделял восторгов своего подельника. Да и выглядел не ахти. Кажется, последние несколько дней он совсем не спал: глаза его светились тускло, под ними залегли мешки, а нос повис. При этом он заметно отощал. - Что с тобой? - Нужно ско’ее заканчивать. Мне не н’авится дом на улице Слив. Это темное и м’ачное место, от кото’го веет могилой. За все в’емя, что я там п’ячусь, туда никто не зашел. Там нет окон и постоянно ’аздаются какие-то голоса, но я никого не видел, к’оме этого типа и ста’ухи. Там живут невидимки… - Ну, Каркин, невидимок не существует… - А там существуют! Этот тип… И где только Блохх его откопал?! Он мне тоже не н’авится. Он постоянно что-то бо’мочет и кивает кому-то. Он гово’ит, что у него есть жена, что она болеет, но я не видел ее ни ’азу. Я даже п’ок’ался на т’етий этаж, куда он зап’етил подниматься, подглядел в замочную скважину комнаты, но там никого нет. Но зато я видел, как он гово’ил с невидимкой. - Невидимок не бывает. - Я один ’аз заснул, а п’оснулся от того, что он пытается что-то вытащить спицей с к’ючком из моей нозд’и. Он сказал, что это экспе’имент. Я боюсь там спать. Вд’уг в следующий ’аз он п’осве’лит мне голову или забе’ется в ухо. Я ему не ве’ю. А еще у него там стоит человеческий че’еп. Всё это не к доб’у… - Ну, Каркин, каждый заслуживает право иметь свои небольшие милые странности… - Это не мило, и даже не ст’анно. Это совсем уж зловонит безумием. Ты с ним почти не гово’ил, а я все в’емя там нахожусь. Он сумасшедший, гово’ю тебе. - Это не играет роли, если он сделает то, ради чего мы явились в этот город, верно? Гремлин приглушенно зарычал: - А еще там эта у’одливая ста’уха. Она сидит на своем высоком стуле под потолком. Косится на меня и постоянно шикает. Она думает, что я к’ыса – пыталась даже п’огнать меня метлой. - Ну, ты и не таких обводил вокруг пальца. Гремлин не оценил похвалы, и Фиш продолжил: - Уже совсем скоро мы закончим здесь и вернемся в Льотомн. Дело стоит того, чтобы немного потерпеть. К тому же тебе нет нужды там все время находиться. - Ты п’идумал план? - Как и обещал Блохх, они все придумали за нас. Я подслушал план доктора и внес в него свои коррективы. Наш друг-кондитер выполнил заказ? - Да. Судя по фотока’точке, выглядит похоже. - Вот и славно,- пропел Фиш взволнованным шепотом.- Значит, почти все готово. Что ж, Каркин, мы подошли к финальной стадии нашего плана. Тебе предстоит как следует повозиться. И побегать. Все-таки жаль, что мистер Граймль больше нам не помогает – он в вопросах решения подобных задач был незаменим. Держи. Фиш протянул гремлину рисунок, сделанный им в кабинете. Окинув его подозрительным взглядом, Каркин зашипел: - Что? Что это такое?! - Отдашь это нашему портному. Пусть сделает… эээ… думаю… десять костюмов, да десяти хватит. Или все-таки дюжину? - Я. Это. Не. Надену! - Этого требует план. - Нет уж, я все п’екрасно помню! Никаких у’одливых одежонок в плане не было! - Ой, ну вы простите, мистер Щеголь! И вообще-то это для нового плана. Уверен, ты переменишь свое мнение, когда я расскажу тебе, что придумал. И Фиш быстро-быстро зашептал, сообщая гремлину детали грядущего ограбления. Когда он закончил, Каркин осклабился: - Ну вот, ты ’ассказал план, а мое мнение не пе’еменилось! Не хочу это надевать! У меня есть это… как его… самоуважение! Фиш едва сдержал себя, чтобы не прыснуть со смеху. - Ну же, не будь таким привередой. - А что ты будешь все это в’емя делать?- возмущенно прошептал Каркин.- Отдыхать здесь в комфо’те, пока мы выдыхаемся и выбиваемся из сил? Пока тип с улицы Слив пытается меня сож’ать? - Когда это ты стал параноиком, Каркин? - Когда ты заставил меня ’аботать с этим алхимиком. - Аптекарем и…- Фиш смягчил тон.- Послушай меня, я знаю, как тебе здесь не нравится. Знаю, как ты хочешь домой. И я знаю, что тебя гложет на самом деле… - Не знаешь. - То, что ты вернешься домой, а Гверкин и прочие нет. Гремлин отвернулся. - Это цена мисте’а Блохха,- сказал он.- Они знали, на что шли. Мисте’ Блохх обещал относиться к ним по-доб’ому. Они останутся здесь, но п’и этом все г’емлины Льотомна получат п’отивоядие. Когда этот аптека’й смешает его для нас. Ты ведь помнишь, Фиш, что п’отивоядие для г’емлинов и миксту’а для нас – ’авноценны? - Я помню,- кивнул Фиш.- Мы не покинем Габен, пока не получим оба состава. Неужели ты мог усомниться во мне? Кажется, аптека мистера Лемони и правда дурно на тебя влияет. - Она меня па’аноит,- согласно кивнул гремлин.- Так что там с костюмами? Фиш фыркнул. - Нужно десять таких костюмов. И пусть наш портной возьмет материал наиболее… реалистичный. Полагаю, в Тремпл-Толл у него не должно быть с этим трудностей. Гремлин проворчал что-то невнятное, после чего оскалился, хмыкнул и удалился так же, как и пришел. Фиш запер за ним дверь, снова уселся в кресло и развернул тряпицу. Внутри оказался оптический прибор, отдаленно похожий на пенсне – со множеством пружин, защелок и крошечных лампочек. Фиш напялил очки на нос, перемкнул над окулярами рычажки, и тут же лампочки зажглись едва заметным темно-рыжим светом.