Вскоре члены Братства скрылись в доме, и сад вновь погрузился в сон. Но до тех лишь пор, пока из кухонного окна не стали раздаваться крики. Судя по всему, ревел кашалот, в которого выстрелили гарпуном. Ну, или просто разъяренная кухарка. - …никуда я не пойду, ишь чего выдумали! Мистер Бастерс, у меня тут ужин! А у хозяина гостья! Они праздновать изволили! Думаете ужин сам себя приготовит, пока я буду в комнате отсиживаться?! Нет уж! И не надо мне тыкать вашими «Самоготовящимися горячительными шкафами Тоффлер»! Мы не в Старом центре, а в Сонн! И никогда такой шкаф не заменит ужин, приготовленный этими вот руками! Вам меня не переубедить! Но учитывая, что вскоре крики стихли, а кухарка, со злостью захлопнув окно кухни, куда-то исчезла, очевидно, ее все же переубедили. После этого в саду, да и во всем доме, кажется, вообще ничего не происходило. - Так ты видишь мальчишку?- повторил Хоппер. Бэнкс не ответил. Бросив последний взгляд на окна, он, к ужасу напарника, стал выбираться из укрытия. - Ты куда?- потянул его за рукав Хоппер.- Мы же должны ждать знак! - Ты с ума, что ли, сошел?- презрительно глянул на него Бэнкс.- Неужели ты полагал, что мы пойдем на поводу у этого маленького прохвоста? Или ты думаешь, что он все выполнит как было условлено и, правда, впустит нас? - Ну… я… э… - Нет уж, не такие мы наивные. К тому же у нас есть своя голова на плечах. - Свои головы,- уточнил Хоппер, но толстяк не обратил на его слова никакого внимания. - Мы сами проникнем в дом,- сказал он.- И никакой мальчишка нам не нужен. - И как ты предлагаешь это сделать? Мы в дымоход не пролезем. Да и вообще Лиззи, знаешь ли, не одобряет дымоходы – она говорит, что для лазанья по ним город изобрел трубочистов. Бэнкс поморщился, как он делал всякий раз, как слышал очередную житейскую мудрость от младшей сестры напарника, и сказал: - Ты спрашиваешь, как мы попадем внутрь? А как крысы проникают в дома? Громила-констебль нахмурился. - Что? Бэнкс кивнул на проглядывающий меж прутьев садовой решетки фургон крысоловов, после чего кивнул на собственные башмаки. - Только не это!- возмущенно проговорил Хоппер, уяснив, что именно имеет в виду его напарник, но тот не собирался спорить. Согнувшись в три погибели, Бэнкс выбрался из кустов и двинулся к ограде. Скрипнувшему зубами Хопперу ничего не оставалось, как последовать за напарником. Вжав головы в плечи и пригнувшись, что не особо уменьшило констеблей или сделало их чуть менее подозрительно выглядящими, они преодолели дорожку и вроде как незамеченными покинули сад через боковую калитку. Оказавшись в переулке, Бэнкс распрямился и отряхнул одежду от листьев и веток. Затем, что-то высматривая на тротуаре, он прошел несколько футов вдоль ограды, пока наконец не отыскал то, что искал. Констебль склонился над чугунным канализационным люком, на котором была выгравирована вязь из дубовых листьев. - Открывай!- велел он, озираясь по сторонам, не глядит ли кто. Но аллея была пустой. По ней гулял лишь ветер, вздымая листья. Хоппер нехотя просунул пальцы в паз и подцепил край крышки. Надув щеки от натуги, он приподнял ее и с лязгом оттянул в сторону. Открывшееся отверстие зияло чернотой и дохнуло на констеблей трухой и прелью. Толстяк Бэнкс примерился, пролезет ли его брюхо, после чего кивнул Хопперу – мол, лезь первым. Констебли спустились по скользким скобам. Бэнкс не забыл закрыть за собой крышку. Оказавшись внизу, Хоппер ту же встал во что-то склизкое и тягучее. - Темно, как у блохи в брюхе!- прошептал он, но его шепот отразился эхом и пополз куда-то вдаль, искажаясь и трансформируясь.- Ничего не разглядеть! Бэнкс чиркнул спичкой и зажег небольшой керосиновый фонарь. - Полицию врасплох так просто не застанешь,- самодовольно сказал он. Хоппер поморщился, но не от слов напарника, а от созерцания места, в котором они оказались. Выложенный кирпичом тоннель уходил во тьму, низкие арочные своды нависали над головой, а по центру проходил желоб канала, по которому протекали дождевые воды. Вонь, стоящая здесь, крайне не подходила для почтенного района Сонн – для его чистых тротуаров и чинных коттеджей, для его вежливых жителей и аккуратненьких скверов. Сладковатая гниль пробиралась в ноздри – она была словно некая постыдная тайна, которую скрывают ото всех, словно умалишенная дочь, которую прячут от гостей в чулане. Хоппер частенько любил прихвастнуть, что не чувствует запахов – особенно отвратных, но сейчас эта вонь победила его «репутацию» – она забралась не только в нос, но будто бы даже наполнила его рот. Он попытался не глотать – не хотел, чтобы она проникла глубже… Констебли двинулись по тоннелю – Бэнкс с фонарем шел первым, Хоппер замыкал. Их шаги эхом отражались от стен и арочных сводов, а следом ползли тени, которые выглядели как-то уж слишком подозрительно – если честно, они мало напоминали своих хозяев. Громила-констебль с сомнением оглядывал ржавые позеленевшие трубы, тянущиеся вдоль стен, зеленоватую слизь, стекающую по кирпичной кладке и чернеющие в выбоинах под ногами лужи, в которых будто бы что-то плавало. Он знал, что в канализации живет множество всякой дряни – и речь даже не о крысах. Чего только стоят сточные сомы – это те еще твари. Столкнуться с такой не было никакого желания – вряд ли против здоровенного девятифутового сомищи поможет старый отцовский револьвер, который он прихватил перед тем, как отправиться за украденным миллионом. К тому же, в нем всего три патрона… Чем дольше они шли, тем больше Хоппер нервничал. - А ты уверен, что где-то здесь есть вход в дом, Бэнкс? - Конечно, уверен, Хоппер. В подвалах всех домов в Саквояжне есть люки, ведущие в канализацию. И не надо мне напоминать, что мы вовсе не в Саквояжне – и без тебя знаю. Не нравится мне этот Сонн, если говорить по правде. Он жуткий – и я сейчас не про эту зловонь. Как-то слишком уж тихо здесь: эти пустынные аллеи, эти сады и чинные коттеджи… бррр… а улочки? Ты заметил, какие они чистые? В городе не должно быть так чисто… даже листья подметены, а что уж говорить о консервных банках, папиретных докурках и старых газетах. В общем, неслучайно Фиш обустроил себе логово именно здесь, помяни мое слово. Хоппер ощущал примерно то же, и мысли его посещали те же. Сонн ему не нравился. Все здесь было чужое, непонятное. Но до тех пор, пока Бэнкс не озвучил свои ощущения, все это было чем-то неосознанным. Хоппер почувствовал, что ему становится страшно… Пока Бэнкс нагнетал обстановку, а Хоппер нагнетал себя самого, они добрались до места, где тоннель раздваивался. - Куда теперь? Какое-то время констебли спорили, какой из маршрутов выбрать, после чего, наконец определившись, двинулись дальше. Вскоре им попалась еще одна лестница – скобы шли вверх, к очередному люку. Констебли переглянулись, Бэнкс авторитетно хмыкнул («А ты думал!»), и поползли вверх. По-прежнему скептически настроенный Хоппер полагал, что их затея ничем хорошим не увенчается, и люк окажется закрыт. Он подогнул плечи, упер их в крышку и толкнул ее всем телом. Крышка приподнялась. Внизу снова раздражающе хмыкнул Бэнкс. Констебли выбрались из-под земли и огляделись. Это была крошечная котельная, почти все место в которой занимали трубы. Котел у стены был крошечным, почти игрушечным. - Мы на месте,- с гордостью в голосе за свой план сообщил Бэнкс. Что верно, то верно. На каком-то месте констебли, бесспорно, были. Выбравшись из котельной, Бэнкс и Хоппер оказались у узкой деревянной лестницы, ведущей наверх. Путь был лишь один. - Что делаем?- приглушенно буркнул Хоппер.- Денежки ведь должны быть в подвале… Бэнкс не успел ответить. Наверху раздались голоса. Констебли затаились. Кажется, там собрались заговорщики – и, очевидно, они принялись строить коварные планы. - Узнаем, что там,- одними губами произнес толстый констебль, гася свой фонарь.- Приготовь револьвер… Стараясь не скрипеть на ступенях, Бэнкс двинулся наверх. Хоппер, вытащив из кармана оружие, последовал за ним. Голоса стали различимее… - Но ведь лужа крови…- говорила какая-то женщина, и констебли замерли, переглянулись. - Это ничего не доказывает…- ответила другая женщина.- Полиция никак не свяжет учителя танцев с библиотекой. У них просто нет улик… Поднялось легкое воркование женских голосов – женщин в помещении было много и, кажется, все они были согласны со второй говорившей. - То есть вы полагаете, Эленор, что мистер Шершо́ не догадается?- упорствовала первая.- А как же клок волос, найденный в старом пианино? Хоппер так крепко сжал рукоять револьвера, что скрипнула кожа перчатки. Бэнкс поднял руку, призывая его соблюдать тишину. Сам же толстый констебль хмурился. Здесь явно происходило что-то… определенно, не то, о чем он подумал прежде. Он знал упомянутое неизвестными женщинами имя. Шершо́… Да будь он проклят, если понимает, что к чему! Давненько он не слышал имя Шершо́, и… и… и тут все встало на свои места: и учитель танцев, и клок волос, найденный в старом пианино, и даже библиотека с лужей крови. Бэнкс осторожно двинулся вперед. Ничего не понимающий, но готовый к любой неожиданности Хоппер поднялся на пару ступенек следом за ним, и последняя под его весом подло скрипнула. Он замер, но было поздно: Бэнкс уже высунулся. Лесенка оканчивалась в довольно большом и хорошо освещенном помещении, куда из других частей дома сходилось несколько коридорчиков. По несчастливому для констеблей стечению обстоятельств это место оказалось гостиной, и сейчас здесь было целое столпотворение. Если, конечно, данное слово применимо к дюжине милых дам различного, но, тем не менее, преклонного возраста, собравшихся на чинное ежевечернее чаепитие. У каждой в руке была книжка, на обложке которой значилось: «Убийство в библиотеке. Сыщик Шершо́ берется за новую тайну!». Бэнкс скрипнул зубами от досады: они с Хоппером приняли за заговорщиков дамский книжный клуб. Он сам читал «Убийство в библиотеке», и если бы спросили его мнение, он бы с важностью в голосе заявил бы, что это скучная книжонка и что он сразу понял, кто убийца, в отличие от «недотепы Шершо́». Хотя на самом деле для него это оставалось тайной до самого конца. «Кажется, мы все-таки свернули не туда»,- чувствуя себя распоследним болваном, подумал констебль, отметив занудные цветочные узоры на ткани, которой были обиты стены, многочисленные фотографии в круглых рамах, вазы с уродливыми, но пышными гортензиями и удушливый запах – смесь нафталина и давно вышедших из моды духов. Если в городе и существовало место, наименее похожее на «Злодейское логово», то это было именно оно: сиропное, чайно-сервизное и кукольно-уютное. Констеблей (или, вернее, их торчащие с лестницы головы) заметили практически сразу. Бэнкс был так разочарован допущенной ошибкой, что даже не спрятался. Разговоры смолкли, и все старушки уставились на незваных гостей. Хоппер, уяснив, что они с напарником ошиблись адресом, поспешно спрятал оружие, пока не поднялся визг. - Вы… вы кто? Как вы здесь оказались?- спросила, судя по всему, хозяйка дома, сморщенная мадам с подвитыми фиолетовыми волосами и в старомодном платье под цвет подушечек, которые во множестве присутствовали в гостиной. Бэнкс поморщился: где-то здесь непременно должны были быть коты – куда же без них. Он прикинул, успеют ли они с Хоппером скрыться, пока эти кошёлки не подняли гвалт, и уже открыл было рот, чтобы как-нибудь сбить их с толку, но не успел произнести ни слова. - Чистка труб, мэм,- выдал неожиданно Хоппер.- Мы из Департамента. Дамочки стали переглядываться и перешептываться. До незваных гостей донеслось: «Вы слыхали, Марджори? Департамент!». На что последовал ответ: «О, Департамент?». Бэнкс горячо закивал и включился во вранье: - У нас тут… эээ… забитие… эээ… затор в трубе. Нас вызвали. Это улица Клёнов, № 36?