- Возможно, нет, но мы с вами тоже не сможем, так что, какая разница? Должна признаться, бывшая жена Дэйса вызывала мое любопытство, ее незримое присутствие ощущалось на заднем фоне, с тех пор, как я впервые увидела ее имя в документах из депозитного ящика. - Ладно. Думаю, это имеет смысл. У меня сейчас встреча, но она не продлится долго. Можем договориться на десять часов? - Должно получиться. - Хорошо. Я встречу вас в лобби, а там решим. - Чудесно. Неожиданно я сказала: - Я видела Итона в Брендивайн вчера вечером. - Неужели. Я уверена, что кто-нибудь уже рассказал ей об этом. - Это была идея Анны. Она привела Эллен с Хэнком, так что у меня была возможность познакомиться со всеми. Я была там достаточно долго, чтобы услышать выступление Итона. Он очень талантливый. - Вы как будто удивлены. - Наверное, да. Трудно поверить, что он не привлек внимания кого-нибудь в музыкальном бизнесе. - Я уверена, что он ничего другого не хотел бы, только у него трое детей, и где бы они были, если бы его карьера стартовала? Я вспомнила, как Бинки грызла дверную ручку. Если бы Итон уехал, ее младенческое сердечко было бы разбито. - Это было бы тяжело. - Да, было бы. По-моему, если он так хотел успеха, надо было его добиваться до того, как делать детей. - Наверное, да. Мы вежливо распрощались. Я повесила трубку, жалея, что согласилась встретиться. Это не был разговор, которого я ждала с нетерпением. Меня влекло только любопытство к бывшей миссис Дэйс. * * * По дороге на Ралстон стрит я заехала в магазин, чтобы купить коробку конфет. Там были шоколадные конфеты с кокосом, вишней, нугой... все те, что я терпеть не могу. На коробке была птичка и корзина цветов, которые выглядели, как вышивка. Я могла бы купить конфеты без сахара, но зачем? За 6.99 долларов я еще выбрала букет из ромашек, альстромерии и какой-то пышной зелени, завернутый в целлофан. Вернулась в машину и опустила окна. Стояла середина октября, и день был солнечным. Влажность, должно быть, была низкой, потому что, хотя термометр у банка показывал +25, в воздухе чувствовалась осень, и словно пахло сгоревшей листвой. Практически не было заметно, что деревья меняют цвет. Насколько я могла видеть местную флору и фауну, вечнозеленые деревья преобладали в пропорции три к одному. Кроме разнообразных пальм я различила манзаниту, можжевельник, калифорнийский лавр и калифорнийский дуб. Дом на Ралстон был простым: темнозеленая одноэтажная коробка, со скромным двориком, огороженным штакетником. Ко всему не помешало бы приложить опытную мужскую руку. Входная калитка провисла настолько, что мне пришлось приподнять ее, чтобы открыть. Деревянные ступеньки крыльца нуждались в покраске. Я не знала, чего ожидать от кузины Элис. По голосу ее можно было принять за молодую женщину, но телефонные голоса могут обманывать. Я позвонила. К стене у двери был прибит металлический почтовый ящик. В его окошке виднелась карточка с напечатанной надписью: Элис Хилдрет Фикс. Женщине, которая открыла дверь, было за семьдесят. Я заподозрила, что она носит парик, потому что светлые волосы были слишком густыми и блестящими. Они доходили до плеч, а концы весело загибались. На ней был желтый свитер с круглым вырезом, серая твидовая юбка, гольфы и удобные туфли. Насчет гольфов я бы не догадалась, если бы она не спустила их до щиколоток, для улучшения циркуляции. - Здравствуйте, я — Кинси. А вы — Элис? - Да. Мать Лолли и моя были сестрами. Это для нее? - Ой, извините, - сказала я передавая ей букет. Протянула коробку конфет. - Это тоже для нее. - Очень мило. Заходите пожалуйста. - Спасибо. Я очень благодарна, что вы разрешили мне зайти. - Лолли на заднем дворе. Я вас представлю, но должна предупредить, что через десять минут она не вспомнит, кто вы такая. У нее деменция, и она легко сбивается с толку. Я почувствовала, что мое сердце упало. Лучше бы она упомянула это по телефону. Мой оптимизм испарялся, пока я шла за ней через дом. Мне нужно спросить у Лолли о событиях, которые произошли шестнадцать лет назад. Когда я обдумывала план, это не казалось таким большим сроком. Теперь я беспокоилась, был ли в этом какой-то смысл. 20 Пит Волинский Июль 1988, на три месяца раньше В субботу Пит отправился в больницу Санта-Терезы и имел долгий разговор с медицинскими библиотекарями. Он объяснил, что он — журналист-фрилансер и работает над статьей о глюкотесе. Сказал, что другой человек сделал предварительные заметки, но Пит не смог толком разобрать его почерк, поэтому не уверен, что это такое, но должен написать статью в двух частях. Эти две женщины осуществляли контроль над тысячами профессиональных текстов и медицинских журналов. Еще у них были компьютерные ресурсы, доступ к которым Пит не смог бы получить ни за деньги, ни за любовь. Видимо, никто никогда не просил их помочь, потому что скоро они изо всех сил предлагали ему все, что нужно. Усадили его за стол и предоставили медицинскую литературу, из которой он делал выписки. Он не совсем понимал язык и медицинские термины — доктора должны все усложнить своей латынью — но общий смысл он начал улавливать. Оказалось, что глюкотес был гипогликемическим лекарством, производимым в Швейцарии команией Пакстон-Пфейффер. Лекарство убрали с рынка в 1969 году, после сообщений о том, что потребители страдали от серьезных, иногда даже фатальных побочных эффектов, включая ухудшение зрения, анемию и другие болезни крови, головные боли, боли в животе, поражение нервов, вызванное повышенным содержанием порфирина в печени, гепатит и разнообразные раздражения кожи. Пит покачал головой. Последнее, что нужно диабетику, это еще целый воз проблем. Он двинулся дальше. Два недавних исследования сообщали о том, что лекарство проходит вторую фазу испытаний для использования в сочетании с другими препаратами для лечения алкогольной и никотиновой зависимости. Одна из библиотекарей вернулась к его столу с добавочной информацией о предложении, представленном в Национальный институт злоупотребления алкоголем и алкоголизма, который был частью Национального института здравоохранения. Исследование на независимых группах было предназначено для предотвращения рецидивов у зависимых и от никотина и от алкоголя, используя комбинацию акомпростата, налтексона и глюкотеса. Согласно статье: « Цель исследования в том, чтобы сравнить эффект когнитивной терапии с тремя различными фармакологическими терапиями.»Спонсором был Пакстон-Пфейффер, с участием Исследовательского института Санта-Терезы и Калифорнийского университета Санта-Терезы. Начало исследований июнь 1987 года. Примерная дата окончания — сентябрь 1989. Примерное количество участников — 40. « Это исследование в данный момент нанимает участников». Руководитель — Линтон Рид, доктор медицины, доктор наук. Пит записал одиннадцатизначный государственный идентификационный номер, потом сел и подумал о том, что узнал. Предмет до сих пор вызывал недоумение, но больше не был темным. Когда он вернулся к главной стойке и спросил о докторе Ступаке, они нашли Виктора Ступака в публикации Американской Медицинской Ассоциации, где была информация о его окончании медицинской школы, работе интерном и прочей работе, вплоть до текущей — главного хирурга в онкологическом центре, в Арканзасе. Из любопытства он попросил найти фотографию и биографию Линтона Рида, что помогло ему также проследить историю его образования. Он учился в университете во Флориде. Пит вспомнил теперь, как Виллард рассказывал, что Линтон и Мэри Ли познакомились во Флориде. Потом его приняли в Дюк, где он, в удачные годы, заработал свои докторские степени. Потом он окончил интернатуру и начал хирургическую практику в том самом онкологическом центре в Арканзасе, где сейчас работал Виктор Ступак, доктор медицины. Линтон Рид проработал там шесть месяцев. После необъясненного промежутка его карьера вновь набрала обороты, когда ему предоставили двухлетний грант из национального научного фонда. Пит подумывал позвонить доктору Ступаку, но не надеялся на удачу. Эти медики могут держать язык за зубами. Пит заплатил за копии документов, которые он счел полезными, и сложил их в папку. Вернувшись в машину, он положил папку в одну из коробок, которую забирал домой. При любой возможности он собирал все бумаги, наводил порядок в папках, чтобы легче было использовать. Пит проводил слишком много времени, охотясь за документами, которые должны быть у него под рукой. * * * Первым делом в понедельник утром Пит позвонил в отдел медицинских исследований Университета Санта-Терезы. Он взял телефон у Вилларда, который пребывал в блаженном неведении о происходящем. Доктор Линтон Рид был не настолько важной персоной, чтобы иметь собственную секретаршу. Девица, с которой разговаривал Пит, охраняла доступ ко всему медицинскому комплексу, и относилась к своей работе слишком серьезно. Она упомянула свое имя, когда сняла трубку, но Пит не разобрал. После этого она делала все возможное, чтобы помешать его желанию встретиться с доктором. Сначала она заявила, что доктор Рид бывает в своем клиническом офисе только дважды в неделю, по вторникам и четвергам. Когда Пит начал настаивать на встрече на следующий день, она захотела узнать цель визита, предположив, что это может быть что-то, с чем может помочь она сама, чтобы драгоценный доктор Рид не тратил времени бог знает на кого. - Это сугубо личное, - сказал Пит. «Личное», видимо, было словом, отсутствующим в словаре этой особы. - Я понимаю, что вам так кажется, но дело в том, что доктор Рид очень занят на этой неделе. Следующая возможная встреча — в четверг, двадцать восьмого. - Разрешите сказать вам кое-что, мисс... Повторите, пожалуйста ваше имя. - Грета Собел. - Вам нужно знать, мисс Собел, что мое предложение доктору Риду не только личное, оно срочное. Он не обрадуется тому, что вы усложняете мне жизнь. Мне нужно всего двадцать минут его времени, так что или вы записываете меня на завтра, или он узнает о вашей несговорчивости. - Нет причин разговаривать таким тоном. - Видимо, есть , учитывая ваше отношение. - Если вы дадите свое имя и телефон, я поговорю с доктором Ридом и перезвоню. - Почему бы вам не разобраться с этим прямо сейчас, или я приду сам и расскажу ему, что происходит. Молчание. - Минутку.