— Господи боже, да существует еще десяток вариантов, разве нет? Она может быть доброкачественной и операбельной, и тогда возможно полное выздоровление. Она может быть подвержена радиотерапии. Это вообще может быть не опухоль. МРТ сложно читать, ты сам это сказал. — Не настолько сложно. — Да, ты умеешь утешать. Я тут пытаюсь справляться, пап. Мне нужно, чтобы ты помог мне. — Конечно, я помогу тебе. Но чего именно ты ожидаешь? — Ты смотришь на это только как медик. — Потому что я медик. Как и ты. То, что я рассуждаю как медик, еще не значит, что у меня нет никаких чувств. Мне невероятно жаль Криса. Это тот путь, на который я бы никому не пожелал ступить. — Как человек может просить свою жену убить его? — Он говорил о конкретных обстоятельствах. — При любых обстоятельствах. — Просто. Я бы сделал то же самое. — Меня не проси никогда. — Марта, — произнес Ричард, когда они остановились на красном сигнале светофора, — попросила бы о том же, если бы могла. Теперь я это понимаю. — Марта? — Тогда твоя мать решила взвалить этот груз на себя. В тот момент я был в ужасе. Я был слишком ослеплен горем, чтобы увидеть правду, которая состояла в том, что это было правильное решение. Я не мог мыслить рационально и делать разумные выводы. Она сделала их за меня. Светофор переключился, и перед ними выскочил мотоциклист, когда Ричард уже нажал на газ. Он притормозил и с визгом остановился, а мотоциклист исчез в темноте в облаке выхлопных газов. Они свернули направо. Выехали на проселочную дорогу. До дома Кэт оставалось примерно три мили. — Какова статистика смертей молодых мужчин на мотоциклах? — Я хочу, чтобы ты остановился. Ты должен объяснить мне, что ты имеешь в виду. — Нет никакой нужды останавливаться. Все предельно ясно. — Нет, все предельно неясно. — Не кричи на меня, Кэтрин. — Я не поняла, о чем ты только что говорил. Про маму и Марту. Объясни. Она смотрела на него, пока он продолжал вести машину. Его узкое лицо сохраняло абсолютно нейтральное, спокойное выражение, с которым он глядел на дорогу. «Я не знаю этого человека, — подумала Кэт, — но я понимаю, почему Саймон считает, что знает». — Я бы, наверное, никогда не рассказал тебе. Но теперь ты знаешь. Твоя мать сделала твоей сестре укол калия. Ей было невыносимо смотреть, как она продолжает влачить подобное существование. Она рассказала мне, и я пообещал не говорить об этом больше никому. До этого момента я держал свое обещание. Но, поскольку эта тема снова возникла, я счел уместным рассказать тебе. Полагаю, ты согласишься со мной, что это должно остаться строго между нами? Двадцать четыре Было уже очень поздно. Джудит сидела на теплой гостеприимной кухне Дирбонов и вспоминала день, когда умер ее муж. Она делала заметки, готовясь к встрече по рассмотрению дела о ребенке, которого им, возможно, пришлось бы взять под опеку. Тогда у них еще был кот — огромный, серый, с ободранными ушами. Звали его Джаспер, имя придумал Дэвид. Пятнадцать лет назад. Этот жалкий комок спутанной шерсти нашла в луже домработница и принесла к ним в сумке для продуктов. Теперь Дэвид был в Конго и спасал жизни, Вивьен проходила в Эдинбурге свою ветеринарную практику, а Джаспер растянулся в лучах вечернего солнца, освещавшего небольшой кусочек кухонного стола рядом с ней, и периодически выпускал когти, чтобы слегка царапнуть ее бумаги. Дон ушел на рыбалку еще на рассвете. Он никогда не будил ее. Она спустилась вниз около семи, но он уже давно ушел на облюбованный им берег реки Тест. Кот Дирбонов, Мефисто, тоже сейчас лежал на стуле рядом с ней, свернувшись в небольшой плотный клубок и спрятав когти. Она вспомнила, как заварила чайник чая и посмотрела на часы, чтобы понять, когда ей ставить воду в кастрюле. Как размышляла о деле и, как обычно, страшно переживала. Забирать детей у родителей — это всегда нелегко, и этот процесс кроме тревог и сомнений ничего в ней не вызывал, так что она снова и снова перечитывала свои записи. Она вспомнила имя ребенка. Кэмпбелл Райт. Дон должен был вернуться домой к восьми. Звук подъезжающей машины она услышала в семь с небольшим. Она подумала: «Хорошо, я теперь смогу сходить в ванну пораньше, а Дон почистит картошку, когда разберется со своей рыбой. Если будет какая-то рыба». А потом она услышала звук. Не ключей в замочной скважине, а дверного звонка. Который звонил очень настойчиво. Ему удалось доползти до берега прежде, чем он упал от боли, когда случился приступ. Так он и пролежал полдня, лицом вниз, пока его не нашла пара, выгуливавшая своих лабрадоров. Через месяц, в воскресенье, у нее на пороге появился личный секретарь ее мужа и заявил, что может отвезти ее туда и что она, возможно, захочет купить цветов, чтобы взять их с собой. Он сам съездил на разведку за неделю до этого. Знал, куда ехать, нашел то самое место. Он был мягок, но настойчив — этот симпатичный парень со странным круглым лбом и в очках без оправы. Когда они дошли до берега реки, он оставил ее одну где-то на двадцать минут. После этого они съели стейк в ближайшем пабе. Об этом он тоже побеспокоился заранее. Мефисто потянулся, зевнул и погрузился в еще более глубокий сон, когда на подъездной дорожке мелькнули фары подъехавшего автомобиля. Но, вопреки ее ожиданиям, на кухню зашел Саймон, остановился, увидев ее, быстро посмотрел по сторонам, потом снова на нее, и она заметила, как изначальное удивление и раздражение исчезли с его лица. Его выражение стало непроницаемым. — Что случилось? Глядя на него, такого высокого, с копной светлых волос, которые он убрал со лба уже ставшим ей знакомым за это короткое время жестом, она почувствовала к нему невероятную жалость. Она видела не почти сорокалетнего мужчину и не старшего офицера полиции, а маленького мальчика. — Саймон, извини меня — сначала ты обнаруживаешь меня на кухне Галлам Хауза, а теперь здесь. Понимаю, как это выглядит. — О. И как же это выглядит? «Так реагируют дети», — подумала Джудит и вспомнила, что Дэвид вел себя так же. Лучше всего просто вести себя как обычно, пока они сами не успокоятся. Или нет. Она быстро ввела его в курс дела: — Дети в порядке. Они сейчас спят. Могу я сделать вам чай или еще что-то? — Я сам. Я сварю кофе. Вам? — Спасибо. Да, я бы выпила. Он открыл шкаф, достал кофейник, поставил кипятиться чайник — и все это не глядя на нее. Она осталась на диване и стала поглаживать кота. И ждать. Не было смысла говорить что-то еще и усугублять ситуацию. Он был недоволен. Она была в доме его матери, а теперь здесь. — У вас сейчас служба? — посчитала она уместным спросить. — Да. Сейчас все в состоянии повышенной готовности. — Стрельба, да… Что-то еще произошло? — Да. Одна девушка мертва, другая сильно ранена. И один экстренный вызов. Весь город на ушах стоит из-за этого. Стоит кому-то слишком громко кашлянуть на улице, мы получаем звонок. — Все женщины. Все молодые. И застрелены. За что? Боже мой. Она смотрела, как он заливает кипятком горку молотого кофе. Было что-то в том, как он согнулся, в его наклоне головы, что заставило ее еще сильнее пожалеть его. Ричард имел полное право встречаться с ней. У нее было полное право встречаться с ним. Но совсем не так это виделось Саймону. Он разлил кофе. — Брысь, — сказал он, отодвигая Мефисто. Кот развернулся, устроился на маленьком пространстве между ногой Саймона и подлокотником кресла и снова закрыл глаза. «Меня не должно быть здесь, — подумала Джудит. — Я тут незваный гость». И она почувствовала себя так, как чувствовала очень часто с тех пор, как стала вдовой. Неловко, не на своем месте в чужом доме и в чьей-то чужой семье. Это было чувство самого полного и самого печального одиночества. Двадцать пять Они сидели за столом вшестером. Старший констебль, старший суперинтендант Гиллиган, глава вооруженной стратегической команды, суперинтендант из Бевхэма и Серрэйлер вместе с одним из инспекторов полиции Лаффертона. Саймон уже успел провести брифинг этим утром. Раненая девушка умерла ночью, не приходя в сознание. Члены его команды делали подомовые обходы, допрашивали всех, кто был рядом с клубом «Севен Эйсес» и внутри, посещали места работы убитых молодых женщин. Это была обычная рутина, та кропотливая полицейская работа, которая иногда может к чему-то привести. Выражение лица у старшего суперинтенданта было мрачное. — Саймон, ты на двести процентов уверен, что нет никакой связи между молодыми женщинами, убитыми у ночного клуба, и этой… — она глянула в документы, — Мелани Дрю, застреленной в своей квартире? — Нет. Конечно, я не уверен. Как это возможно? Но на данном этапе единственная связь, которую мы обнаружили, — это что все они были из школы Сэр Эрик Андерсон. Девочки из клуба были лучшими подругами. Мелани Дрю была старше. Мы все еще разговариваем с людьми и все проверяем — церкви, спортивные учреждения, общества, в которых они могли состоять, даже пабы и рестораны, где они могли часто бывать. Мы проверили мужа Мелани и жениха Клэр Пескод, но их связать не смогли никак. — Значит, это совпадение? — Совпадения случаются, не так ли, мэм? — заговорил инспектор. — Это помешанный с оружием в руках. Ему просто нравится стрелять. Неважно, где и в кого. Энди Гиллиган покачал головой.