— Сэм? — Да. Джудит сделает им ужин. — Нет. — Я знаю. Ты не голоден. Он запрокинул голову и резко закричал. — Дай я проверю катетер. Но он так сильно схватил ее за руку, что она замерла на месте. Его тело было холодным. Его тело было невероятно худым. Она чувствовала кости под кожей. Как будто у него совсем не осталось плоти. — Останься… здесь… — Я здесь. На кухне она услышала лепет Феликса. Спокойный голос Джудит. Внезапный взрыв смеха. Слезы потекли по лицу. — Сэм, — пробормотал он. Его ноги снова задергались. Перестали. Она лежала и обнимала его, пока небо за окном превратилось из ярко-голубого в бледно-серебристое, а потом засияло золотым и красным, когда начало опускаться солнце. «Осень, — подумала она. — Его последняя осень». Они все еще лежали вместе. На подъездной дорожке остановилась машина. Дети вбежали в дом. Захлопали двери. Голос ее отца на лестнице прокричал ее имя. Потом он тихо вошел в комнату. Она не включала лампу. Стена напротив нее окрасилась розовым в последних лучах солнца. Ричард подошел, присел на корточки рядом с Крисом, потрогал его лоб, поднял запястье и проверил пульс. Кэт повернула к нему голову. Он кивнул. — Я помогу внизу, — сказал он и вышел. Через минуту Кэт спросила: — Ты хочешь увидеться с детьми, только на секундочку? Но у Криса дернулась рука, а потом он снова замер. Его лицо было отвернуто от нее. Кэт очень нежно коснулась его загривка, а потом его головы. — Бедный старичок, — сказала она, — бедная головушка. — Она согнула шею и поцеловала ее. Солнце опустилось еще ниже и соскользнуло со стены. Небо потемнело до фиолетового и серого. На кухне Ричард и Джудит сидели за столом с Сэмом и Ханной, чаем, соком и тостами. — А что потом будет на ужин? — Рагу с мясом и пирог с фруктами. — А можно мне пирог без фруктов? — Я съем ее фрукты, она ненавидит фрукты, а фрукты надо есть, да? — чтобы не было всякого. Болезней и всякого. — Ханна любит кое-какие фрукты, да, Ханни? — Бананы. — Видишь? Это же недостаточно, правда? — Бананы — это тоже хорошо, Сэм. Не хочешь еще тостов? Но Сэм встал и отодвинул свой стул. — Я хочу увидеть папу. — Не хочу видеть его в кровати, хочу его увидеть, только когда ему станет лучше, — сказала Ханна. — Ох, какая же ты глупая, глупая, глупая, ему никогда не станет лучше, ты этого что, не понимаешь? Ханна уронила тост на тарелку и заревела. Феликс уставился на нее из-за крышки своего стакана-непроливайки. Сэм проскользнул за дверь как тень и бегом взлетел по лестнице. Ричард поднялся. — Пусть сходит, — сказала Джудит. — Кэт знает, что делать. Ричард нахмурился, но сел на место и через секунду положил руку на ладонь Ханны. Наверху, где Кэт по-прежнему лежала рядом со своим мужем, Сэм медленно подошел к двери, но, почувствовав, что что-то изменилось, что в повисшей тишине и неподвижности было нечто такое, с чем он раньше не сталкивался, остановился на пороге комнаты. — Сэм? — она расслышала его дыхание. — Сэм, ты хочешь зайти? Это необязательно. — А что случилось? — Папа только что умер. Несколько секунд назад. Он спал, а потом заснул глубже. А потом перестал… он умер. — Сейчас? — Почти только что. — Мне сказать им? — Думаю, лучше я это сделаю. — Можно я посмотрю на него? — Конечно, можно. Хочешь, я включу лампу? — Нет, — Сэм не двигался с места. — Пока не надо, пожалуйста. — Хорошо. Есть свет с лестницы. Очень медленно Сэм подошел к кровати. Кэт вытянула свою руку, он взялся за нее и крепко сжал. Через минуту он залез к ней и потянулся через нее к Крису, его рука повисла в воздухе и потом наконец коснулась его. Кэт крепко обняла сына и накрыла его руку своей. Несколько минут спустя Джудит на кухне составляла тарелки и чашки на поднос, но остановилась и посмотрела на Ричарда. Он поймал ее взгляд. Ханна ушла кормить своего хомяка. — Теперь, — сказала Джудит, — в доме совсем другая тишина. Шестьдесят восемь — Чего я не понимаю, так это откуда люди берут оружие. И я сейчас не имею в виду спортивное. Фил пожал плечами. — Часто это переделанное оружие для стрельбы по мишеням, что-то идет из Восточной Европы. — Но это же только для гангстеров. — Ты смотришь слишком много плохого кино. — Серьезно… Не могу понять, как к детям попадает оружие — к обычным городским детям? — Почему тебя это так беспокоит? — Потому что это повод для беспокойства, тебе так не кажется? А тебя это не беспокоит? Ты никогда не задумывался о том, что дети, которых ты учишь, тоже могут раздобыть оружие? Может, это уже случилось, может, этот психопат — один из них. — Не думаю. Они только что посмотрели новости по телевизору, в которых, как выразился Фил, показали «отсутствующий сюжет» про стрелка из Лаффертона, разгуливающего на свободе. — У этого парня больше, чем одно ружье, если это парень.