— Да, сэр, — бодро ответил повар. — Уложи этого мальчишку в кровать, — приказал он, — и немедленно! — Есть, сэр! — произнес повар с ухмылкой. — Пойдем, Энери. С надменной миной, которая при других обстоятельствах могла бы произвести немалое впечатление, бедный Генри последовал за коком, бросив последний умоляющий взгляд на шкипера. — Надо его спать уложить, — сообщил повар Сэму и Дику, которые стояли рядом. — Озорничает он. — А кто велел? — живо спросил Дик. — Шкипер, — ответил повар. — Он велел нам уложить его в кроватку. — Не беспокойтесь, — сухо проговорил Генри, — я сам лягу. — Какое же это беспокойство? — елейно заметил Сэм. — Это удовольствие! — искренно подтвердил Дик. У трапа Генри остановился и с непринужденным видом, именно что видом, зевнул и оглядел ночной город. — Пора баиньки, — укоризненно бросил Сэм и, схватив его своими толстыми ручищами, поднял и передал ногами вперед повару, за что тот и поплатился. — Надо бы его выкупать сначала, — проговорил Сэм, взяв руководство на себя. — Понедельник же сегодня, надо ему надеть чистую ночную рубашечку. — А постелька его готова? — заботливо осведомился повар. — Постелька в порядке, — доложил Дик и похлопал по одеялу. — Уж мы его сегодня купать не будем, — рассудил Сэм, обвязывая себе вокруг пояса полотенце вместо передника. — Слишком это долго. Ну, Энери, иди ко мне на ручки! При всяческом содействии остальных он усадил мальчика себе на колени и, несмотря на его отчаянное брыкание, стал раздевать ко сну. По настойчивой просьбе повара он сперва снял со своей жертвы сапоги, после чего Дик заметил, что просто удивительно, до чего стало легче с ним справляться. Потом они вымыли мальчику лицо мылом и губкой и уложили его на койку, почтительно ухмыляясь штурману, когда тот, просунув голову в люк, довольным взглядом охватил всю сцену. — Что, юнга спит? — спросил он нарочито строгим тоном, увидев, как Генри брыкается руками и ногами, пытаясь задеть своих мучителей. — Спит, как ангелочек, сэр! — почтительно доложил Сэм. — Не хотите ли спуститься и посмотреть, сэр? — Бог с ним! — ухмыльнулся штурман. Он ушел, и Генри не оставалось ничего другого, как закрыть глаза и отвечать полным молчанием на насмешки членов команды. С тех пор как он поступил на шхуну, его, по строгому приказанию шкипера, освободили от всякого рода наказаний, и этим преимуществом он вовсю пользовался. Теперь же его положение сильно пошатнулось, и он лежал, скрежеща зубами при мысли о том издевательстве, которому его подвергли. Глава XI Генри твердо решил оставить свое открытие в тайне. Это было, конечно роскошью, но он намеревался побаловать себя и спустя месяцы, а может, и годы рассказать-таки шкиперу, как много он потерял из-за своей чрезмерной жестокости. Немного успокоенный этой мыслью, он уснул. Его решимость не ослабла, когда он проснулся, однако она уменьшалась с каждым часом. Шкипер, совершенно забывший о вчерашнем, после поспешных указаний повару так и лучился добродушием, и Генри успел раз пятьдесят сказать себе за утро, что пять фунтов — это пять фунтов. К десяти часам Генри больше не мог сдерживаться и, ощущая важность своей миссии, подошел к ничего не подозревавшему шкиперу. Не успел он открыть рот, как заметил, что на набережной поднялось какое-то оживление. Присмотревшись получше, он понял, что повар, отправившийся за овощами, на полном ходу приближается к кораблю. Судя по всему, он находился в состоянии сильного волнения и с одинаковым безразличием расталкивал прохожих и ронял кочаны капусты по пути. — Что, черт возьми, случилось с коком? — удивился шкипер. Все бросили работу и уставились на приближающуюся фигуру. — В чем дело? — резко спросил шкипер, когда повар с размаху перепрыгнул на палубу, подскочил к нему и что-то прошипел ему в ухо. — Чего? — не сразу понял шкипер. Повар схватился за грудь и стал откашливаться. — Капитан Гетинг! — выдохнул он наконец, с трудом переводя дух. — Там, за… углом. Взволнованный не меньше, чем повар, шкипер спрыгнул на берег и поспешил с ним по набережной, яростно отталкивая респектабельных граждан, которые пытались задержать повара и спросить его, что происходит. — Должно быть, ты ошибся, — заметил шкипер, когда они дошли до маленькой улочки. — Да не беги ты так. Толпа еще соберется. — Уж если это не он, то точно его брат-близнец, — сказал кок. — Ага, вот он где! Это он! Он указал на вчерашнего знакомого Генри, который, сунув руки в карманы, вяло прогуливался по другой стороне дороги. — Иди обратно, — торопливо велел шкипер. — А лучше беги, может, эти любопытные истуканы увяжутся следом. Повар повиновался, и зеваки, решив, что из двух моряков этот куда интереснее, отправились за ним в погоню. Шкипер перешел дорогу и стал осторожно приближаться к своей добыче. Он прошел мимо и, оглянувшись, украдкой посмотрел на незнакомца. Сходство не оставляло сомнений, и несколько секунд он продолжал идти дальше, сомневаясь, как поступить. Затем он остановился и, обернувшись, подождал, пока старик подойдет к нему. — Добрый день, — любезно поздоровался шкипер. — Добрый день, — ответил старик и замедлил шаг. — Я в некотором затруднении, — произнес шкипер и рассмеялся. — Мне надо кое-что передать одному местному жителю, а я его не могу найти. Может быть, вы мне сумеете помочь? — Как его зовут? — спросил старик. — Капитан Гетинг, — ответил шкипер. Старик вздрогнул, и лицо его страшно побледнело. — Не слыхал о таком, — сердито проворчал он и попытался пройти мимо. — Никто здесь о нем не слыхал, — сказал шкипер, шагая рядом. — В этом-то и затруднение. Он ждал ответа, но его не последовало. Старик с отрешенным лицом торопливо шел вперед. — Он, кажется, скрывается, — продолжал шкипер. — Если он вам когда-нибудь попадется, вы ему, пожалуйста, передайте, что его жена и дочь Эннис ждут его вот уже пять лет и что он совершенно напрасно затеял всю эту историю из-за человека, который цел и невредим, как я. Прощайте! Старик резко остановился и, взяв протянутую руку шкипера, глубоко вздохнул. — Сказать ему… что тот… человек… жив? — дрожащим голосом произнес он. — Именно так, — тихо произнес шкипер и отвернулся, увидев, как передернулось лицо старика. Какое-то время они оба молчали, затем шкипер снова заговорил: — Если я привезу вас домой, я женюсь на вашей дочери Эннис. Он положил руку на плечо старика, и тот молча пошел вместе с ним. Они медленно направились обратно к гавани. Молодой моряк говорил, а старый слушал. У почты шкипер внезапно остановился. — Не послать ли нам телеграмму? — спросил он. — Думаю, — с чувством произнес старик, входя за ним следом, — это будет очень кстати. Он стоял, внимательно наблюдая, как шкипер рвет один бланк за другим и задумчиво грызет кончик привязанного к столу карандаша в поисках вдохновения. Будучи человеком безграмотным, капитан Гетинг с большим сочувствием относился ко всякому, кто переживал муки литературного творчества, и некоторое время с почтительным молчанием следил за попытками шкипера. Однако когда пятый бланк был скомкан и брошен на пол, он забеспокоился. — Не знаю, как написать, — виноватым тоном проговорил шкипер. — Понимаете, не хочется, чтобы звучало как гром среди ясного неба. — Ага! — хмыкнул старик и принялся наблюдать за тем, как шкипер, которого осенила внезапная мысль, склонился над столом, выводя на бланке послание. — Получилось? — с облегчением спросил он. — Ну как вам такое? — спросил шкипер и прочел вслух. — «Ваш отец шлет вам обеим сердечный привет». — Прекрасно! — пробормотал капитан Гетинг. — И не слишком внезапно, — заметил шкипер. — Тут не говорится, что я вас отыскал, ничего конкретного, только намеки. Я доволен. — И правильно, — согласился капитан Гетинг, которому в тот момент было легко угодить. — Боже мой, как они будут рады, бедняжки! Мне стыдно им на глаза показаться. — Глупости! — уверил воодушевленный шкипер и весело хлопнул его по плечу. — Что вам сейчас надо, так это выпить чего покрепче. Он повел капитана в соседний бар, и вскоре команда шхуны, которая все это время бросала на берег тревожные и любопытные взгляды, увидела приближавшуюся пару. Оба моряка в честь такого события курили большие сигары, а капитан Гетинг, прежде чем подняться на борт, остановился и в теплых выражениях отозвался о внешнем виде «Чайки». Матросы отложили работу и с замиранием сердца смотрели на поднимающихся на палубу капитанов. На лице кока играла благодушная улыбка собственника, в то время как Генри стоически скрывал свои душевные муки под видом внешнего спокойствия.