— Что ж, она твоя, когда закончу. Ее щеки в гневе краснеют. — Это правило спортзала 101: Не используй отдельно стоящую стойку для приседаний ни для чего другого, кроме приседаний. Можешь выполнять упражнения на бицепс буквально в любом другом месте. — Можешь притвориться, что я приседаю. Иди займись чем-нибудь другим, пока ждешь свою очередь. Она стискивает зубы и стремительно уходит. Кем, черт возьми, она себя возомнила, раз решила, что может приказывать мне? Неужели это те самые самодовольные богачи, живущие в этом здании? Я бы солгал, сказав, что не затягивал выступление чуть дольше, чем это было необходимо, просто чтобы досадить ей. Закончив, я замечаю ее у тросов. Ремешок обернут вокруг лодыжки, когда та отводит ногу в сторону. Теперь я мог держаться от нее подальше, забыть и заниматься тренировкой. Действительно должен был это сделать. Но что-то в ее сегодняшнем поведении заставляет направиться прямо туда. Как будто у меня зуд, который необходимо почесать. — Знаешь, для этого есть специальный тренажер, — говорю я. Она оглядывается через плечо, прищуриваясь. Затем поднимает подбородок и продолжает раскачивать ногой в сторону. — Я не нуждаюсь в твоих советах. Я складываю руки на груди. — Но ты заняла его, когда люди могли бы тренировать верхнюю часть тела. — Точно так же, как ты использовал гантели для бицепсов на стойке для приседаний. — Значит, происходящее нормально только тогда, когда это делаешь ты? Довольно лицемерно. Она закатывает глаза. — Это не одно и то же. Я собираюсь высказаться в ответ, но та размахивает ногой через чур широко, оказываясь ступней слишком близко к моим яйцам, что я едва ли успеваю отскочить в сторону. Она одаривает меня фальшивой милой улыбкой. — Он будет твоим, когда я закончу. Теперь жди своей очереди, как хороший мальчик. Может ли кто-нибудь подсказать, почему член дергается, когда она это говорит? Разочарованный рык вырывается из горла, но я ничего не отвечаю и ухожу. Если она ждёт какую-то реакцию, то не получит ее. Даже когда та следует за мной до лифта в конце тренировки и встает рядом, мы сохраняем стойкое молчание. Стоим по разные стороны друг от друга, пока не открывается дверь, а затем молча идем по коридору. Но когда подходим к дверям наших квартир, она говорит: — Поскольку ты не знаком с правилами спортзала, позволь дать еще один дружеский совет о том, как стать хорошим соседом: если держишься за дверную ручку, закрывая дверь, она не будет хлопать так громко. Я поворачиваю голову, чтобы встретиться с ее пристальным взглядом. — Что? — Ты хлопаешь дверью каждый раз, когда входишь и выходишь. Это немного раздражает. Теперь она издевается надо мной, да? Наверняка издевается. Я здесь всего два дня. Сколько раз мог хлопнуть дверью? Я открываю дверь ногой. — Кстати, о резких звуках, я действительно кое-что слышал этим утром. В здании есть проблемы с кошками? Ее глаза сужаются. — Проблемы с кошками? — Сегодня утром я проснулся от звука, который, как предполагаю, был воем умирающей кошки. Но полагаю, кошка не знала бы всех слов песни Тото, так что, возможно, я ошибаюсь, не так ли? Ее щеки приобретают глубокий румянец, когда та упирает руки в бока. — Никогда не было жалоб на мое пение до того, как ты переехал сюда. — Возможно потому, что предыдущий сосед был слабослышащий. Она усмехается. — Ну, она, конечно, не хлопала дверью так сильно, что вся моя квартира задребезжала. Смешно. Как может незнакомый человек оказывать на меня такое воздействие? Обычно я не веду себя так с людьми, особенно с теми, кого не знаю. Пиар-агент надрала бы мне задницу, имей возможность видеть и слышать происходящее прямо сейчас. Я должен опустить голову и держаться подальше от глаз общественности, не привлекать к себе лишнего внимания. По опыту могу знать, что эта сумасшедшая девушка могла бы записывать меня или наш разговор на диктофон, и завтра с утра я снова буду во всех новостях. Вместо того, чтобы продолжать это дальше, я заканчиваю тем, что захожу в квартиру. И, возможно, ненамеренно хлопаю дверью. Или намеренно? — У тебя есть какие-то вопросы? Мой взгляд блуждает по раздевалке. — Здесь есть холодные ванны? Тренер кивает. — Мы только что отремонтировали помещение, и предоставляем горячие и холодные ванны. — Как раз вовремя, босс, — мужчина с медными кудрями выходит из душевой с полотенцем, низко обернутым вокруг талии. — Тренер слышал, какая замечательная арена в Сиэтле, поэтому позаботился о том, чтобы провернуть такое же и здесь. — Неправда, — тренер тяжело вздыхает. — Трентон Уорд, это Стивен МакКинли. Я протягиваю руку, но тот притягивает меня к себе, обнимая. Полотенце соскальзывает, и он не предпринимает абсолютно никаких усилий, чтобы хотя бы попытаться дотянуться до него и прикрыться. Тренер фыркает, поднимает полотенце с пола и бросает в него. МакКинли оборачивает полотенце вокруг шеи. — Рад видеть тебя в команде, чувак. — Господи, Мак. Не отпугивай нашего нового вратаря своим гигантским чудовищным шлангом между ног. Еще один мужчина выходит из душа с полотенцем, туго обмотанным вокруг талии. Уже радует. МакКинли ухмыляется. — Эй, я просто хотела показать, что ковер подходит к шторам[4]. Люди задаются вопросами. — Буквально никто этого не делает, — он пожимает мне руку, как нормальный человек. — Джейсон Стамос. Приятно познакомиться. Я изучал игроков перед приездом в Джерси-Сити. Стивен «Мак» МакКинли — левый крайний нападающий, а Джейсон «Стамс» Стамос — защитник. У команды впечатляющий стартовый состав и этот сезон выглядит многообещающим для них. Думаю, сейчас и для меня тоже. МакКинли прикрывает рот ладонями. — Эй, Крам Кейк. Перестань дрочить в душе и иди сюда, чтобы познакомиться с нашим новым вратарем. Стамос хихикает. — Не зли его, Мак. Он сегодня в дерьмовом настроении. — Когда у него не бывает дерьмового настроения?