– Вы в этом уверены? – Да, абсолютно. Мы постоянно заводили о нем речь. Это третий муж кузины его матери – как-то так. То есть родня через три колена. Но все-таки это лучше, чем ничего. Должно быть, он уже довольно стар и живет на ферме где-то под Ньюкаслом. Денис почти не общался с ним, но я убедила его после освобождения обязательно возобновить связь. Для человека, вроде него, который долгое время находился в заключении, важно найти какую-то опору. Свобода может быть очень обременительна, если от нее отвыкнуть. – Возможно, – согласился Стюарт. – А вам известно, встретился ли он в итоге с Нилом Кортни? – После освобождения я о нем ничего не слышала. Я уже была в Австралии, когда он вышел из тюрьмы. Но даже если б я осталась здесь, то все равно воздержалась бы от контактов. Я не могу курировать людей и после тюремного срока, это не пошло бы на пользу никому. Они должны научиться жить без моей помощи. Стать самостоятельными. «Ну да, – подумал Стюарт, – Шоув научился. Возможно, убил двух человек, и совершенно точно подстрелил женщину, чтобы завладеть ее машиной. Он прямо образец самостоятельности». Они узнали адрес старого Нила Кортни. Это и в самом деле оказалось уединенное поместье в окрестностях Ньюкасла. Калеб не рассчитывал, что Денис Шоув скрывался там: он должен был понимать, что рано или поздно полиция установит родственную связь со старым фермером. Хотя времени прошло довольно много. «Слишком много», – сокрушенно думал Калеб. Против них сыграло то обстоятельство, что психолог столько времени провела за границей, но возможно, им следовало проявить больше настойчивости, попытаться установить с ней связь. Тот факт, что они сами не смогли выследить этого родственника, Калеб считал вполне простительным: родство действительно такое дальнее, что сложно было бы проследить его без прямого указания со стороны. Кроме того, они только на прошлой неделе узнали, что Денис Шоув скрывался под именем Нила Кортни. Роберт Стюарт – поскольку он вышел на этот след – выехал раньше и ради предосторожности взял в сопровождение двух патрульных. Он тоже не рассчитывал наткнуться там на Дениса Шоува, но рисковать не хотел. Теперь они знали, что Шоув вооружен и в случае опасности готов пустить оружие в ход. Все надеялись, что старый Нил Кортни даст им ценные сведения – нечто, что при самом благоприятном раскладе наконец приведет их к Денису Шоуву. Джейн проложила маршрут к ферме в системе навигации, и все равно им пришлось поблуждать по лабиринту узких проселочных и грунтовых дорог. Потом они едва не проехали почти заросшие бурьяном ворота, ведущие к ферме. Хотя Стюарт с патрульными проехали там совсем недавно, кусты, папоротники и метровой высоты чертополох снова сомкнулись над дорогой. – Непохоже, чтобы тут постоянно ездили, – заметил Калеб. Проехать оказалось непросто – трава разрослась, и дорога как таковая практически отсутствовала. Справа и слева когда-то простирались огороженные пастбища, судя по останкам изгородей и сгнивших столбов. Но ферма давно бездействовала, и, казалось, природа активно отвоевывала отобранные территории и восстанавливала свои права. На первый взгляд дом напоминал скорее обветшалый амбар, чем пригодное к жилью строение. Штукатурка на стенах растрескалась и облупилась, окна покрыты слоем грязи, черепица с крыши местами осыпалась с течением лет, и некому было заделать прорехи. Двор был выложен камнем и зарос крапивой – причем крапива преобладала, и камни едва проглядывали. Посреди двора стояла полицейская машина. Джейн заглушила мотор. Роберт Стюарт вышел им навстречу. – Уютное местечко, – отметил он. – И судя по всему, дома никого. – По мне, так здесь вообще никто не живет, – сказала Джейн. Она огляделась и поежилась. – Это скорее склеп какой-то. И по-моему, здесь уже годами не ступала нога человека. – Вероятно, пожилому человеку здесь и не место, – сказал Калеб. – Думаю, он давно в доме престарелых, – добавила Джейн. – Если вообще еще жив. – Ну, официально он по-прежнему живет здесь, – сообщил Стюарт. Он показал пачку писем. – Вот. Забрал из почтового ящика. – Здесь есть почтовый ящик? – удивился Калеб. – Где? – На въезде. Скрытый зарослями. Я случайно заметил, что там что-то такое есть, и посмотрел… Калеб взял письма и просмотрел бланки, уже извлеченные Стюартом из конвертов. – Что это? – Я не успел как следует всё изучить. Но там есть уведомления о начислении пенсии. Выходит, что Кортни еще жив и зарегистрирован здесь. Он каждый месяц получает деньги. Пенсия довольно скромная, однако на жизнь должно хватать. – Но не более того, судя по всему, – заметила Джейн. Она оглядела дом, который давно требовал ремонта и выглядел так, словно может рухнуть в любую секунду. – Известная старческая бедность… И это не то, что ожидает нас, – нас она уже настигла. И конечно, это не красит наше общество. – Никто не заслуживает такой жизни, – согласился Роберт. – И уж тем более на склоне лет. – Нужно попасть внутрь, – заключил Калеб. – Есть подозрение, что Кортни давно скончался, но никто этого не заметил. Возможно, он уже несколько месяцев лежит в своей постели. – Дверь заперта, – сказал Роберт. – А где патрульные? В этот момент один из них появился из-за угла. Он сообщил, что обошел дом кругом и по возможности заглядывал в окна. По его мнению, внутри никого не было. – Правда, за домом образовалась целая свалка, – докладывал он. – Мусор, по большей части коробки, полные пустых бутылок. Но бутылки и просто так валяются. В основном дешевый виски. Тип, который здесь обитает, видимо, пьет без просыху. На секунду воцарилось тяжелое молчание. Калеб не сразу сообразил, что Джейн и Роберт стараются не смотреть на него. Несмотря на мучительную реабилитацию, к нему пристало клеймо алкоголика. Вероятно, навсегда. Наконец Роберт прокашлялся. – А где Патрик? – спросил он патрульного. – Осматривает участок. Хотя сомневаюсь, что он там кого-то обнаружит. По мне, так здесь по меньшей мере несколько месяцев никого не было. – Входим, – сказал Калеб. Патрульному потребовалось не больше минуты, чтобы взломать ветхий замок. В первый миг все задержали дыхание, но затем выдохнули. Изнутри повеяло затхлым воздухом, и пахло так, что не хотелось даже думать об источниках этого запаха. Но это точно не был дух трупного разложения, и старый Нил Кортни не лежал мертвым в какой-то из комнат. Свет едва пробивался сквозь грязные окна, но вскоре глаза привыкли к сумраку. Сразу стало ясно, что в доме действительно давно никто не жил, поскольку пол и мебель были покрыты толстым, нетронутым слоем пыли. Всюду царил невообразимый беспорядок: ящики вынуты из комодов и брошены посреди комнат, их содержимое разбросано по полу, с полок все сброшено, ковры скомканы по углам, вазы опрокинуты, абажур сорван с потолка. Казалось, внутри подорвали мину – по меньшей мере, в двух комнатах на нижнем этаже и на кухне, где вся посуда была выброшена из шкафов и пол устилали осколки. На старомодной плите догнивали остатки пищи. На столе стояла тарелка с чем-то неопределимым, покрытым бледно-синей порослью плесени. И повсюду, как за домом, – горы пустых бутылок. Странный контраст всему этому создавали несколько керамических горшков на подоконнике, в которых росли травы. Хотя от зелени остались лишь высохшие стебли, в этом было что-то трогательное, прежде всего благодаря лейке между горшками – пластиковой лейке, с какими играют дети. Нил Кортни, который, судя по объему потребляемого алкоголя, превратился в ходячую развалину, все же находил в себе силы, чтобы среди упадка – в быту и в жизни – ухаживать за растениями. – Или этот Кортни – ужасный дебошир, – проговорил Стюарт, – или здесь что-то старательно искали. – Скорее уж, последнее, – сказал Калеб. – Кто-то – возможно, наш дорогой Денис Шоув – все здесь перевернул вверх дном. Вопрос в другом: что стало со старым Кортни? В то время как остальные пытались выяснить, есть ли в доме подвал, Джейн поднялась по лестнице на второй этаж. Там имелась ванная, таким образом устроенная под скатом крыши, что невозможно было встать в полный рост. В унитазе скопился сантиметровый слой извести. Не нашлось никаких банных принадлежностей, даже зубной щетки. Джейн предположила, что старый Кортни не слишком обременял себя гигиеной. Наверху имелись еще две комнаты, с такими низкими потолками, что Джейн пришлось пригнуть голову. Казалось, они никогда не использовались – там не оказалось никакой мебели. Очевидно, жизнь Кортни протекала преимущественно в гостиной и на кухне. Джейн вернулась на первый этаж. – Подвала нет, – как раз говорил Калеб. Он взглянул на Джейн. – Наверху что-нибудь есть? – Ничего. В буквальном смысле. Кроме туалета, похоже, ничего не использовалось. Снаружи послышались шаги. Все обернулись. Вошел Патрик, второй патрульный, и поздоровался с Калебом и Джейн. – Инспектор. Констебль. Я кое-что обнаружил. В саду за домом. – Что там? – нетерпеливо спросил Калеб. – Очень напоминает могилу. Не сказать, что свежая, но земля еще не осела. Ну, это может быть и собака… Конечно, если она довольно крупная… Эта новость всех взбудоражила. Они последовали за Патриком в сад, расположенный позади дома. Джейн увидела у стены ящики с пустыми бутылками и содрогнулась. В саду, раскинувшемся на склоне небольшого холма, также никто не поддерживал порядок, но в результате взору открывался идиллический пейзаж. Старые плодовые деревья, среди них кряжистые дубы с раскидистыми кронами. Заросли ежевики, колокольчики и фиалки. Папоротники и мох. Все росло нетронутым и по собственным законам. Рай для птиц, насекомых, ящериц и прочей живности. Где-то поблизости мирно журчал ручей. И посреди этого великолепия скрывалась могила? Патрик провел их к подножию холма, до самой границы участка, отмеченной замшелыми останками ограды. Там, укрытый среди можжевельника, был насыпан свежий земляной вал. Холм уже порос травой и клевером. Он появился здесь не этим летом, поскольку природа уже заявила на него свои права, но Патрик оказался прав: земля еще не осела, и при ближайшем рассмотрении можно было различить комья, явно выбранные лопатой. – Слишком вытянутая, – заметила Джейн. – Для собаки и в самом деле великовато. – Я бы сказал, этот объект возник здесь прошлой осенью, – сказал Стюарт, и обозначение объект показалось Джейн весьма странным. Калеба как будто разом покинули все силы. И вместе с тем он словно испытал облегчение. – Готов поспорить, – сказал старший инспектор, – что мы разыскали Нила Кортни. 3 Стелла была почти уверена, что Терри и Денис сбежали, и они остались одни на ферме – запертые в этом сумрачном амбаре, с запасами воды и провизии, которых при бережном потреблении хватит в лучшем случае на три дня. Стелла не слышала, как заводился мотор. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Накануне она совершенно вымоталась и так крепко спала, что могла и пропустить их отъезд. В воскресенье вечером Стелла еще раз выстроила башню и взобралась по ней, чтобы посмотреть в окно. Обе машины, Терри и Дениса, стояли на месте, но это ничего не значило – ведь они, скорее всего, уехали на машине Крейнов. Стелла набрала в амбаре старого тряпья, плотно замотала правую руку и разбила стекло, что удалось ей только с шестой или седьмой попытки. Опора под ногами была такая шаткая, что она не могла ударить как следует. В конце концов стекло все же треснуло, и замотанной рукой Стелла вынула осколки из рамы и выбросила во двор. Она с наслаждением просунула голову в проем, вдохнула теплый воздух и подставила лицо солнечным лучам. Затем внимательно огляделась, но не увидела вокруг ни души. Рядом с амбаром порхали несколько птиц, вспугнутых звоном разбитого стекла, – и всё. Эта ферма в очередной раз подтвердила свою репутацию идеального укрытия от мира: сюда практически никогда никто не забредал. Когда Стелла спускалась обратно, то уже в самом низу оступилась и упала. Она отделалась лишь парой ссадин на ногах, но это послужило сигналом: если б она стояла выше, то получила бы серьезные увечья. Только ради того, чтобы подышать свежим воздухом, взбираться туда не стоило. Чем реже использовать эту лестницу, тем лучше. Возможно, ей следовало бы занимать там пост каждый день в определенное время и высматривать людей. Вопрос состоял лишь в том, соотносится ли риск сорваться с шансами на успех. «Но горькая истина в том, – уныло подумала Стелла, – что шансы эти равны нулю». В остальное время она ухаживала за Джонасом. Его по-прежнему лихорадило, и он постоянно спал. Стелла заставила себя заняться его раной – как бы она ни страшилась этого момента, было ясно, что повязку нужно периодически менять. К счастью, в аптечке нашлись несколько пачек бинтов. Когда она снимала старую, присохшую повязку, Джонас тихо застонал. Тогда Стелла взяла немного воды, чтобы облегчить процедуру и избавить мужа от лишней боли. Хоть это и казалось ей вынужденным расточительством. В их положении не было ничего дороже воды, и Стелла изначально не собиралась тратить ее кроме как на питье. Но когда она увидела, в каком состоянии рана, то поняла, что ее придется промыть, потратив еще какое-то количество воды. Хоть ее познания в медицине были крайне ограничены, но даже она понимала, что если рану не содержать в чистоте, то возрастает риск воспаления. Впрочем, лихорадка, вероятно, и служила главным признаком этого самого воспаления. Сложно было представить менее подходящее место для тяжелораненого, чем этот грязный и пыльный амбар. Ей нечем было продезинфицировать кожу вокруг пулевого отверстия. Оставалось только намочить вату и осторожно протереть рану. Стелла понятия не имела, насколько это вообще эффективно против сепсиса. Ей вспомнились заметки о раненых солдатах во времена Второй мировой войны. Даже в тех условиях, в отсутствие нормального снабжения, многие из них в конечном счете выживали. Стелла могла лишь надеяться, что организм Джонаса достаточно крепок, чтобы справиться самостоятельно. За весь день Джонас произнес от силы несколько слов. Ему хотелось только спать. Спать, спать, спать… Стелла была вынуждена то и дело успокаивать расстроенного Сэмми, которому хотелось поговорить или поиграть с папой. Он не понимал, почему теперь, когда они снова вместе, отец не может проводить с ними время. Стелла отвлекала его как могла. В корзине с едой нашлась карточная игра, и на какое-то время у Сэмми появилось занятие. На ужин ему досталась доля отца, поскольку Джонас не смог ничего съесть. Но воды Стелла дала ему чуть больше, чем себе и Сэму. У него по-прежнему была высокая температура, губы пересохли и растрескались. С утра Джонасу стало чуть лучше. Он съел пару кексов на завтрак, и лоб был уже не такой горячий. Взгляд, как показалось Стелле, немного прояснился. С утра она сменила ему повязку – снова при помощи воды. Стелла старалась не показывать страха, однако она смотрела, как иссякают запасы воды, и ей становилось не по себе. Денис Шоув должен был сдержать обещание и поскорее известить полицию или службу спасения, иначе их жизнь окажется под угрозой. До сих пор Джонас заговаривал только чтобы попросить воды или лекарство. И теперь он как будто впервые ощутил что-то помимо своего тела, измученного лихорадкой и болью. – Вот ведь дрянь, – произнес он. – Мне так жаль, Стелла… Прости меня. – Тебе не за что просить прощения. Ты не виноват. Джонас качнул головой. – Еще как виноват. Ты не хотела сюда ехать, у тебя было дурное предчувствие насчет этого Нила Кортни. Я тебя переубедил, хотя сам был не уверен. Но не хотел этого признавать.