– Или я вызову полицию, – добавил он. В последнем Кейт сильно сомневалась, однако она понимала, что ничего больше не добьется. Этот человек держал свою дочь под замком и, очевидно, имел на то причины. Кейт видела в нем склонность к насилию; в его взгляде сквозил холод. Она направилась к выходу и услышала, как за спиной захлопнулась дверь. Что дальше? Кейт медленно вышла из дома, раздумывая, как разумнее всего поступить. Где-то над головой вдруг послышался шорох, как будто шепот. Она подняла взгляд. Окна первых этажей располагались невысоко, чуть выше человеческого роста. Стоя за приоткрытой створкой, на Кейт смотрела женщина. При этом она то и дело опасливо оглядывалась – вероятно, опасаясь, что ее застигнут врасплох. Кожа у нее была нездорового, желтого оттенка. – Вы ищете Грейс? Кейт остановилась. И тоже на всякий случай понизила голос: – Да. А вы ее мама? – Да. Вам нужно пройти под эстакадой. К старой фабрике. Грейс всегда там гуляет. Не время было спрашивать, почему Грейс гуляет где-то на заброшенной фабрике вместо того, чтобы сидеть на уроках. – Спасибо. Я сейчас же туда пойду. – Помогите ей, прошу вас, – сказала женщина и закрыла окно. * * * Кейт разыскала Грейс на заднем дворе фабрики. Девочка каталась на инвалидной коляске посреди сложенных штабелями старых шин и громадных бочек. Оставалось только надеяться, что в бочках не было ядовитых химикатов или еще каких-нибудь опасных отходов. На площадку падала тень от высокого кирпичного строения, которое выглядело крайне ненадежным. «Наглядный пример безалаберности», – подумала Кейт. На всей территории давно следовало принять меры безопасности и установить предостерегающие таблички. Кейт медленно приблизилась к девочке. – Грейс? – позвала она. Грейс остановила коляску. Она крутила колеса руками. Кейт не могла разглядеть, снабжено ли кресло электромотором. – Меня зовут Кейт. Я знакомая Нормана Доурика. – Привет, – ответила Грейс. Кейт заглянула в ее голубые глаза. У нее было нежное и круглое лицо Мадонны. Рыжеватые волосы, забранные за уши, ниспадали до самой талии. Ей было лет тринадцать-четырнадцать, не меньше – об этом свидетельствовали уже развитые женские формы. Но выражение лица не вполне соответствовало возрасту. Очевидно, Грейс еще не достигла психологической зрелости подростка. Ее отец говорил, что она не совсем здорова. Кадир Рошан постучал себя по лбу и сказал, что у нее не всё в порядке. – Ты Грейс? – уточнила Кейт. – Да. – Твоя мама сказала мне, где тебя найти. В детских глазах Грейс появился испуг. – Мама? И папа тоже знает? – Нет. Он ничего не знает. Грейс мгновенно расслабилась и смахнула с лица прядь волос. Кейт задумалась, неужели она проводит вот так целые дни? Катается по этой площадке среди шин и бочек? С утра до вечера? Оттягивая тот момент, когда придется возвращаться домой? Эта квартира, вероятно, была для нее самым опасным местом в мире. Опаснее этого сооружения, которое, казалось, могло обрушиться в любую минуту и похоронить под собой любого, кто окажется рядом. – Замечательное кресло. Оно твое? – Да. – Но тебе ведь оно не нужно? Ты можешь ходить? – Да. – Но тебе нравится на нем кататься? – Да. Кейт приветливо улыбнулась. – Я не хочу забирать его у тебя, Грейс, но ты знаешь, что оно принадлежит другому человеку, ведь так? Норману Доурику. Кейт уже во второй раз произнесла это имя, но со стороны Грейс не было никакой реакции. Очевидно, она не знала Нормана по имени. – Грейс, откуда у тебя это кресло? Девочка улыбнулась в ответ. – Оно мое. – А откуда оно у тебя? Кто-то подарил его тебе? – Нет. Я его взяла. Оставалось надеяться, что под этим не подразумевалось украла. – Взяла? В голосе Грейс появилась неуверенность. – Оно ему больше не нужно. И я взяла. – Больше не нужно? Человеку, который передвигался на этом кресле? Ты говоришь о нем? – Да. – Он куда-то уехал? Без своего кресла? – Не уехал. Грейс проворно вскочила. Кресло откатилось назад и остановилось. Высокая и худая, она давно выросла из своей одежды. Джинсы были слишком коротки, как и рукава свитера. Только теперь Кейт заметила синяки на ее запястьях. «Помогите ей, прошу вас», – сказала ее мать. Грейс шагнула к одной из бочек и положила руку на крышку. Затем повернулась к Кейт и снова улыбнулась. У нее был умиротворенный и дружелюбный вид. – Он здесь, – сказала она. 3 Калеб Хейл стоял перед отцом Грейс и с трудом скрывал неприязнь. Кто-то из коллег в полиции Ливерпуля навел справки, и старший инспектор знал, что перед ним Даррен Хенвуд, сорока двух лет, бывший корабельный механик, уже пять лет как безработный. Выражение его типичной бандитской физиономии произвело впечатление даже на Калеба, хотя он за годы службы повидал немало. Из-за его спины выглядывала Джули Хенвуд, его жена. С первого взгляда было видно, что она отказалась от всякой надежды на какие-то улучшения в жизни. – Почти девять часов, – говорил Калеб, – и вы понятия не имеете, где ваша тринадцатилетняя дочь? Они узнали и возраст Грейс, и то, что она единственная дочь в семье Хенвудов. Даррен пожал плечами. – Часом позже или раньше, она по-всякому приходит. – И вас это не беспокоит? Даррен снова повел плечами. – Подростки. Знаете, какие они.