— Откуда?! — возмущаюсь я. Блин! — От мамы, она мне ещё тогда сказала, когда ты в больнице лежала, — сообщает мне сестра, словно в этом ничего такого нет. — Чёрт! Рима Алексеевна! Ну просила же её не говорить. Папа тоже знает? — Нет, папе и Таське пока не говорили. Ну пошл, пошли. Свежий воздух, все дела, — с лукавой улыбкой торопит Саша и тянет меня за руку. 33 Нагло слиняв с работы, садимся с сестрой в машину и доезжаем до ближайшего ресторана. Устраиваемся с сестрой за свободным столиком у окна, официантка сразу приносит нам меню. Стоит мне только взглянуть на красочные фото, сразу же понимаю, что объемся сейчас. — Нда... С аппетитом у меня прямо беда, — делюсь с сестрой, сглатывая слюну от предвкушения гастрономических радостей. — Нет? — с огорчением спрашивает Шурик. — Шутишь? А поправилась я от энергии солнца? Смотри, как разнесло, пора гардероб обновлять, — жалуюсь я, поправив ставший тесным жакет. — А, ну да. Точно, — растерянно соглашается Шурик. — Какая-то ты странная, — замечаю я, сестра пожимает плечами, и мы обе утыкаемся каждая в свой экземпляр меню. Как же сладко вот так сбежать с работы и засесть в ресторанчике, выбирая для себя что-то вкусное. Как жаль, что я только сейчас стала ценить такие моменты, а не тогда, пять лет назад, когда была разбита. — Я хочу боул с морепродуктами, — объявляю я, решив с главным блюдом. — Мальчик, — хитро тянет Сашка, щурясь от удовольствия. — Что? — С мамой тут обсуждали, кто родится. Она сказала посмотреть, чем ты питаешься. Рыба — мальчик, мясо — девочка. — Ерунда какая, я могу и стейк заказать. Я вообще всё ем, всё, что плохо лежало и попалось на мои голодные глаза, — отвечаю с лёгким сожалением. — Наверное, я буду толстой беременной, а потом просто толстой. — Ну так, говорят же, что питомцы похожи на своих хозяев. Твоя жирная Мышь на тебя не была похожа ещё три месяца назад, сейчас вот скоро и не отличить будет, — смеётся Сашка. — Эй! Мышка не толстая! У неё кость широкая и вообще детство трудное, — защищаю свою любимицу. Определившись с выбором блюд, мы всё передаём официантке, и Саша наконец-то спрашивает: — Отец ребёнка он? — сестра не называет имени, это и не нужно. Отпираться тоже глупо. — Он, — вздыхаю я, поёжившись от пробежавших по рукам мурашек. — Знает? — интересуется Саша, так коротко, словно уже не один год служит в службе допросов. Есть ли такая служба? — тут же задумываюсь я, отвлёкшись от болезненной темы на секунды. — Нет, конечно, он не знает и не узнает. Не вздумай ему проболтаться, — говорю я, совершенно спокойно, зная, что для Саши это будет несложно. — Да какое там, — как-то нехорошо отмахивается сестра. Холодок бежит по спине, в этот момент и официантка приносит соком со льдом, а я жалею, что чай не заказала. Мне этот холодок по поводу Игоря не нравится. Не хочу я его испытывать. Мне нужны только положительные эмоции. — Что? — Он это, пьёт, в общем, — скривившись от неловкости, говорит Саша. — Что у вас там случилось? — Сильно пьёт? — интересуюсь я, хотя, лучше бы мне не спрашивать. — Хлеще тебя, машину разбил, два заказа крупных чуть не профукал, едва подхватить успели. Как ты уехала, так и квасит, — безрадостно рассказывает Саша. — Ну, мне всё равно. Пусть лечится, где, он знает, — зло отвечаю я. Но это злость не на Игоря или информацию о нём, это злость на саму себя. Потому что не могу я спокойно это всё воспринимать. Хочу подробностей, чтобы знать, что Игорь хотя бы цел. — Сильно машину разбил? А сам? — уточняю я у Саши. — Сильно. Об папину машину разбил. Но все целы! — спешит сообщить сестра, заметив, как у меня округляются глаза. — А Боня? Как же Боня? — Ммм, вот про это я не знаю, но я у него собаку не видела. Ди, ты, главное, не нервничай, я тебе это рассказываю, может быть, ты подумала бы? Ребёнка без отца растить? А он убивается хуже тебя, прости ты его, — неожиданно просит Саша. Та самая Саша, которая Игоря терпеть не могла с первого дня как услышала о нём. — Вот ещё! — Любите же друг друга, — произносит Саша и вздыхает. — Нет. Я не люблю! Всё! Прошла любовь, завяли помидоры, ещё три года назад окончательно завяли! — уверяю я сестру, хотя понимаю, как это глупо со стороны выглядит. Ясно же любому дураку, что это враньё. — Ага, — усмехается Сашка. — Что ещё за ага? Правда! Всё! — Ну не просто же так ты ни с кем даже номерами телефонов не обменивалась, а с ним ребёночка состряпала, — резонно замечает Саша. — Это компенсация! Он мне нервов достаточно помотал, — громко ворчу я и успокаивает меня только официантка, идущая к нам с подносом еды. К счастью, от этого разговора с сестрой аппетит у меня не пропадает, наоборот, я ещё и десерт дополнительно заказываю. 34 Заев комок нервов, собираемся с Сашей прогуляться по магазинам, чтобы одеть меня. А то трещат шовчики, да и отвлечься от мыслей про Игоря не помешает. Заезжаем в первый попавшийся на пути торговый центр и пропадаем в отделе с одеждой. — Сто лет себе ничего нового не покупала, — говорю я сестре, лавируя между рядами с весенними новинками. — Так уж и сто лет? А в декабре? Помнишь? Мы с тобой половину «Сармы» вынесли, — смеётся Саша. — Выходит, зря вынесли, я уже в большую часть всего этого добра не влезу. — Вот это? — Шурик вытягивает трикотажное платье розового цвета, — Ты вроде бы любишь такие. Выбранное сестрой платье мне отдалённо одним лишь цветом напоминает мой свадебный наряд. И мне бы отказаться, но платье действительно чудесное, трикотажное как я люблю. — Да, давай померю, — забираю у Сашки платье, и сама снимаю такую же модель другого цвета. Вдруг передумаю, вдруг всё же не смогу. Обходим с сестрой сразу всё, набрав на двоих неприличную кучу вещей, и занимаем большую примерочную. — Живота ещё не видно, — замечает Сашка, когда я раздеваюсь до нижнего белья. — Так рано ещё. Когда ложусь, немного видно, — хвастаюсь я, с нежностью вспоминая этот небольшой бугорок.