— У нас. 40 Утром Игорь страдает от похмелья и последствий ночной драки грабителем, я мучаюсь от незаданного вопроса. Пытаясь лавировать между двух собак, готовлю завтрак. Жарю блинчики на тщательно отмытой спасительной сковородке и думаю, стоит ли спрашивать. Сомневаюсь, стоит ли ворошить прошлое сейчас, когда всё входит в ту колею, по которой я хочу продолжать свой путь. — Раз ты беременна, нас должны быстро расписать, — вдруг выдаёт Игорь и эти его слова становится решающими. Поделив остывший блин между Боней и Мышкой, я усаживаюсь на стул рядом с Игорем и всё же спрашиваю: — Ты узнал, кто это всё подстроил? — внимательно смотрю на лицо Ермакова и не могу не заметить, как оно меняется. Игорь сразу становится хмурым и нервно тянется рукой к рассечённой брови. — Узнал, — нехотя говорит Игорь. — Но тебе не скажу. — В смысле? — усмехаюсь я, словно это шутка какая-то. — Незачем тебе знать. — Я пять лет своей счастливой жизни потеряла и не имею права знать из-за кого? — удивляюсь я. — У тебя блин горит. — Пусть горит, говори кто это? И зачем? Чего это подлое существо хотело добиться?! Игорь сам встаёт со стула и убирает сковороду с плиты, открывает окно, чтобы проветрить, но не отвечает на мои вопросы. — Игорь, я тебя сейчас выгоню, если ты мне не скажешь, я имею право знать! — требую я, применив глупый шантаж. Куда я его выгоню? Не смогу снова оторваться от него, теперь уже намертво прикипела. — Нет, не нужно тебе это знать. Поверь мне. Просто поверь. Единственное что могу назвать, так это причину. Нас хотели развести. Всё, Ди. Всё. Надо плюнуть, растереть и забыть, новая жизнь. Незачем тащить в неё прошлое, — уверяет меня Игорь, обняв за плечи. — А если этот некто снова попытается? — Нет. Не попытается. Тяжело вздохнув, понимаю, что не считаю это хорошей идеей скрывать от меня правду, но всё равно соглашаюсь с Игорем. Отстаю от него с этой темой, тем более что впереди у нас есть дела поважней. 41 Пять месяцев спустя... Роды начались поздно ночью и первой их почувствовала Мышка, а не я. Она ещё с вечера крутилась возле меня, то и дело заглядывала в глаза поскуливая. И только проснувшись от сильной боли, прострелившей поясницу, я понимаю, что к чему. — Игорь, я рожаю, — толкнув спящего мужа, я пытаюсь встать, но снова адская боль не даёт это сделать. — А? Что? — Рожаю... — говорю шёпотом, потому что, кажется, что так будет меньше боли. — Как? Уже? Сегодня же только семнадцатое, — пугается Игорь. — Вообще-то, восемнадцатое, на неделю раньше, это не страшно, — пытаюсь успокоить мужа, но это бесполезно. У Игоря начинается паника, подскочив с кровати, он не знает, куда себя деть. Пытается одновременно одеться и найти ключи от машины, при этом ещё куда-то звонить собрался, в итоге падает. — Ты в порядке? — интересуюсь я, вздохнув с облегчением. Боль отступила и чувство, что тревога ложная. — Да, да. Потерпи, я сейчас, я скорую вызову, — тараторит Игорь, и не пытаясь встать, набирает номер скорой помощи. Похоже, плохая была идея остаться жить в Новосибирске. Сейчас бы я вызвала папу, он, как профессионал, быстро бы доставил меня в нужное место. Но даже с волнующимся больше меня Игорем, мы приезжаем в роддом вовремя. Три часа совместных родов и пронзительный детский крик ударят по слуху... — Мальчик! — объявляет акушерка, принимавшая роды. — Как мальчик? — выдыхаю я, пытаясь встать, но придерживает медсестра. Я, согласно трём УЗИ, ехала рожать девочку, дочку. — Папа, пуповину будете перерезать? Давайте, быстро, а то белый такой, гляди в обморок не хлопнись, — смеётся одна из медсестёр, а я просто в шоке пялюсь в потолок. У нас же детская вся розовая, для мальчика просто ничего нет, даже имени. И пока я думаю, как мы назовём ребёнка, Игорь уже справляется со своей задачей, вижу, как он плачет, а мне на грудь кладут горячего кряхтящего сына. Уже спустя несколько часов мы в палате и Игорь не может от нас отойти даже на час, хотя нужно уже съездить домой и погулять с собаками. — Такой маленький, а глаза? Глаза голубые да? — уточняю я, вдруг мне показалось, когда сын недолго пытался нас с Игорем разглядеть. — Да, кажется, — соглашается Игорь и тысячный раз целует меня. — Всё как я хотела, сын с твоими глазами и даже родился того же числа, что и ты, — радуюсь я. — Надо теперь имя придумать. — Что тут думать, я хочу назвать его Евгением, — заявляю я, вызвав у Игоря улыбку. — Не будем нарушать семейную традицию? — Традицию твоей семьи нет, но я против разницы в возрасте в десяток лет, — делюсь своими мыслями. Не до конца отойдя ещё от рождения первенца, я прижимаю к себе маленького спящего Женечку и думаю, что второй малыш у нас не за горами. — Вот с этим не могу не согласиться, — тихо шепчет Игорь, снова и снова целуя меня так нежно и благодарно, что глаза слезятся от радости. Идиллия нашей маленькой семьи длится недолго, в нашу палату заходит медсестра и сообщает, что к нам посетитель. Я уже вижу, что из-за плеча женщины выглядывает Сашка и машет мне. — Так, я поеду домой, собак свожу и вернусь, — Игорь спешно уходит, разминувшись с Сашей в дверях. — Какой страшный, — охает Сашка, глянув на племянника. Я смеюсь над этим. — Посиди девять месяцев в воде, тоже будешь как сморщенная груша. Возьмёшь? — предлагаю сестре взять Женечку на руки, и она не сразу, но соглашается. — Ну, привет, новый человек, — присев в кресло, Саша смотрит на Женю, и я вижу, как она меняется в лице. Сначала исчезает улыбка, Саша поджимает губы, стараясь не расплакаться, но у неё не получается. Глаза сестры наполняются слезами, и она только и успевает смахивать крупные слёзы с глаз, чтобы те не капали на ребёнка. И это не слёзы радости, отчаянные слёзы, и брошенный в мою сторону Сашкин взгляд такой же отчаянный. И кажется, что быстрее пронзительной мысли только мои слова. — Саша, нет, — отрицаю я, просто вот так без слов, всё поняв на все сто процентов. Сестра словно в последний раз смотрит на Женю и шепчет: — Прости меня, я такая дура, прости... — просит она, тем самым признавшись в том, в чём я её никогда не обвиняла. Даже не думала, что это она, хотя знала, как она была против нас с Игорем. — Саш, но зачем? — спрашивая, я медленно встаю с кровати и забрав у сестры ребёнка, кладу сына в кроватку. Не потому, что хочу оградить от Саши, просто его это вообще не касается. Это между нами, сёстрами.