— Я не буду лишать тебя девственности… сегодня. — Он ухмыльнулся. Я не доверяла ему. Но опять же, я не доверяла себе. Так что я пошла дальше, приняв еще одно неверное решение. В тот вечер у меня их была целая стопка, и я откинулась назад, опираясь на предплечья. Фишер положил руки мне на колени и раздвинул мои ноги пошире. — Если ты позволишь мне взять тебя в рот… — его взгляд остановился на моих ногах, — …я могу заставить тебя кричать. Прикусив губу, я покачала головой не менее полудюжины раз. Оральный секс. Нет. В названии было четко указано «секс». Так что мне пришлось отказаться. Как будто Бог в этот момент аплодировал мне за сдержанность. Фишер наклонился вперед, снова и снова поглаживая меня по идеальному месту своей эрекцией, в то время как его рот нашел мою грудь. По мере того как давление нарастало, я двигала бедрами, но не специально. — Блядь! — Он снова затих. И снова он был внутри меня, немного. Точнее, чуть больше, но на этот раз всего на полсантиметра. — Ты не можешь так двигаться. — Он тяжело дышал. Я хотела этого. В этот момент я приняла решение… может быть, попасть в ад. Но я не собиралась идти туда девственницей. Я отправлюсь туда с обнаженным рыбаком внутри меня. — Фишер… — Я уперлась пятками в край бильярдного стола и слегка приподняла бедра. — Блядь. Блядь. Блядь! Стоп! — Он схватил меня за бедра и толкнул обратно на бильярдный стол. — У меня нет презерватива. — Тогда достань один. Он закрыл глаз и покачал головой. — Они наверху. С Энджи. — Фишер… — Я снова попыталась приподнять бедра. Он снова покачал головой и прижал меня к себе, вытаскивая из меня головку своего члена. Затем он одной рукой довел меня до оргазма, а другой — до оргазма самого себя, в результате чего сперма покрыла мой живот. Эта часть была для меня несколько странной. — Ты способна погубить кого-то в будущем, девочка. — Он натянул на себя трусы и джинсы, после чего отправился на кухню за бумажными полотенцами. — Тогда ты отправишься в него вместе со мной. Он покачал головой. — Только после того, как Рори убьет меня. Глава 17 У меня оставалось восемьдесят процентов девственности. Для этого потребовались сложные математические вычисления. Это также означало, что у меня оставалось восемьдесят процентов от шанса попасть в рай — сто, если я придерживалась философии «спасен однажды — спасен навсегда». В тот момент это был, пожалуй, самый лучший вариант. После инцидента с «сухим трением» в моей кровати, чувство вины долго терзало меня, но сейчас это были совсем незначительные угрызения совести. После того случая я расплакалась. Бильярдный стол? Никаких слез. Думаю, я была в шоке от того, что хотела идти до конца. Фишер остановил меня. Грубый, обнаженный рыбак. Я никогда не представляла себе такого. Он сказал, что мы будем делать это, пока я не скажу «стоп». Но только я не произносила «стоп». У меня в голове была своя маленькая группа поддержки, которая скандировала: «Вперед! Вперед! Вперед!» Прокравшись вдоль стены дома, на следующее утро я совершила свой побег. Немного воскресного утреннего Евангелия для очищения души. Прокравшись на цыпочках вдоль борта грузовика Фишера, я спряталась от посторонних глаз на случай, если он будет поливать свои растения. — Уходишь исповедоваться в своих грехах? Я подпрыгнула и посмотрела на гараж, где обе двери были широко распахнуты, а Фишер склонился над силовым тренажером, работая над своими трицепсами. Разумеется, без рубашки. — Эм… — Я прочистила горло и посмотрел на Эскалейд Арни. Значит ли это, что Энджи все еще была здесь? — Да. Я еду в церковь. — Я покрепче сжала сумочку, которую использовала накануне вечером, и медленными шагами направилась в гараж. — Ты хорошо выглядишь. — Он посмотрел на меня, одетую в простой белый сарафан и серебристые туфли Birkenstock. — Спасибо. А… — мой взгляд указал на дверь в дом, — …Энджи ушла? — Нет, — ответил он напряженным голосом, продолжая тренировку. — В душе. — А ты… спал на диване или в свободной комнате? — Нет. Это моя кровать. Почему я должен был спать где-то еще? С трудом сглотнув, я стиснула зубы и пожала плечами. Все мое тело напряглось от гнева. — Ты прав. — Мне удалось вымолвить эти слова. — До встречи. — Я повернулась, затаив дыхание, сдерживая все, что пыталось вырваться из моих губ на свободу. — Ты хочешь знать, был ли у меня с ней секс, да? Мои ноги замерли на месте, но я не смогла повернуться. — Нет. — Нет? Правда? Ну, мы занимались. С полным проникновением. Нет ничего лучше, чем погрузиться в женщину по самые яйца. Никакого сдерживания. Никаких хрупких девственных плев. Никакого чувства вины. Только чистый трах. Слезы навернулись мне на глаза, прежде чем я успела вздрогнуть от его пошлости, и я заставила свои ноги сделать быстрые, гигантские шаги из гаража. — Не так быстро. — Я услышала стук гирь о резиновый коврик, а в следующий момент он схватил меня за руку и развернул лицом к себе. — Это шутка. — Он покачал головой и усмехнулся, а другой рукой промокнул мокрые уголки моих глаз. — Это ужасная шутка, — прошептала я, преодолевая комок в горле. — Возможно. Но Рори возвращается домой через несколько дней. — Он выдохнул долгий вздох. — И ты сказала, что тогда все прекратится. Ты сказала, что не хочешь, чтобы она знала. Так что, если мы в нескольких днях от того, чтобы покончить со всем этим… тогда тебе нужно взять себя в руки. Это подтверждение? То, которое говорило, что его чувства ко мне совсем другие, чем мои к нему? Это было отвратительно. Отдернув руку, я закончила вытирать глаза, прежде чем новый виток эмоций вырвался на сцену. — Я держу себя в руках. Я просто не эмоционально мертва, как ты. Не потому, что мне восемнадцать. А потому, что я хороший человек с настоящими эмоциями, и это никогда не изменится. Так что извини, если мысль о том, что ты трахаешься с кем-то сразу после того, как почти поглотил меня, как какую-то безвкусную закуску, немного расстраивает, но это только потому, что я не предлагаю себя кому попало, как, очевидно, делаешь ты. Голова Фишера дернулась назад. — Во-первых… — он поднял палец к моему лицу, — Ты не позволила мне попробовать тебя, так что отсылка на безвкусицу несправедлива. А во-вторых… — он поднял еще один палец —…если ты намекаешь, что Энджи — этот «кто попало», то тебе нужно еще раз проверить свои факты. Мое лицо приняло самое грозное выражение, которое, вероятно, только придавало мне вид зажатости. — Ты… ты… — Мои руки сжались в плотные кулаки. Он ухмыльнулся. Арр! Я ненавидела его за то, что он ухмыляется, когда в том, что мы обсуждали, не было ничего смешного. — Для кроссвордиста, как ты там себя назвала, тебе явно не хватает словарного запаса, когда на тебя давят. Моя ненависть росла. Сначала его ухмылка, потом дурацкое коверканье слова «кроссвордист». Я не хотела улыбаться. Нельзя было, чтобы он своим намеренным или ненамеренным юмором скрадывал мой гнев. И все же я стояла, сжимая руки в кулаки, и неизбежная ухмылка забиралась на мое лицо. — Ты такой глупый. Никогда больше не ссылайся на мой возраст, ведь ты только что назвал меня ботаническим термином, обозначающим растения семейства капустных. Это не то же самое, что «кроссвордист» — тот, кто конструирует или хорошо разгадывает кроссворды. — Я добавила еще и закатывание глаз для пущей убедительности. — Брокколи. Капуста. Цветная капуста. Я знаю. Я не такой глупый, как ты думаешь. Опять же, ты просто не понимаешь моего юмора. — Я иду в церковь. — Я повернулась на пятках и направилась в сторону маминой машины. — Передай от меня привет девственницам. — Придурок, — пробормотала я, но не без ухмылки, потому что Фишер Мэнн был таким… особенным. ***