Если Бог вел счет моей лжи, то эта была отмечена. Как только мы выехали на дорогу, он включил музыку из плейлиста на своем телефоне. Я не слышала слова. Музыка была громкой. Тяжелый рок. Забитая барабанными звуками и вибрацией. И все о сексе. Мысли хаосом кружились в моей голове. Я была взрослой. Я могла слышать плохие слова, даже если мне было неприятно их произносить. Технически я могла выйти замуж и заниматься сексом. Поэтому откровенная музыка не должна была казаться такой уж неправильной. В конце концов, это был не мой плейлист. Но я чувствовала себя неловко, потому что, как и всякий грех, она искушала меня. Она искушала мой разум. Она заставляла меня думать неподобающие вещи о моем новом боссе. — Слишком громко? — спросил он, когда песня закончилась. Я покачала головой. — Почему ты такая напряженная? Медленно выдохнув, я попыталась расслабить свое тело и разум. — Просто… просто нервничаю из-за первого дня. — Я достала из рюкзака блокнот и карандаш, и открыла его. — Это кроссворд? — он приглушил музыку. Я кивнула, добавляя квадратики для следующего слова. — Ты… решаешь один или составляешь свой собственный? — Я составляю свой собственный. — Зачем? — он засмеялся, но это был странный смех, немного принужденный. — Затем, что мне нравится это делать. Мой отец был архитектором, и ему тоже нравилось разгадывать кроссворды. Потом он начал составлять их просто для развлечения. В конце концов, он стал отправлять их в разные издательства для публикации. — Я вписала следующую подсказку. Семь вниз: Клоунада — Делая это, я чувствую, что он… не совсем мертв. Фишер на мгновение взглянул на меня. — Не совсем мертв. Мне это нравится. Итак… что ты делаешь со своими головоломками? — Сейчас не многое. Однако, когда училась в школе, я получала дополнительные баллы от своих учителей английского языка за их создание. У школы была онлайн-газета, и в ней были мои головоломки. Не знаю, что буду делать с ними сейчас. Может быть, я найду для них онлайн-издание, как это делал мой отец. Может быть… — я усмехнулась, не отрывая взгляда от бумаги, — …они попадут в «Нью-Йорк Таймс». Это принесет мне немного шума от блоггеров. — Люди пишут в блогах о кроссвордах? Усмехаясь, я несколько раз кивнула. — Эм… блоггеры есть для всего. Сейчас существует множество программ для составления кроссвордов, но это, я указала на блокнот, подлинник. Я надеюсь, что крупные издания всегда будут благосклонны к закоренелым кроссвордистам. — К кому? — он прижал руку к уху. — Кроссвордист. Человек, который искусен в составлении или разгадывании кроссвордов. — Черт. Ты ботаник, Риз. — Нет. Я просто делаю немного необычные вещи, чтобы сохранить память о моих родителях. — Родителях? Твоя мама все еще жива. Ты ведь это знаешь? — Да. Но мне казалось, что я потеряла ее пять лет назад. — Ты делала что-то, что заставляло тебя думать о ней, как кроссворды, напоминающие тебе об отце? Нервно рассмеявшись, я оторвала взгляд от своего блокнота и несколько секунд наблюдала за движением. — Я… делала. Ээмм… — Еще один нервный смех наполнил воздух. — Что? — Просто… я собираю вещи, которые раньше собирала она. Теперь, когда она вышла из тюрьмы… — Мне пришло в голову, что Фишер мог не знать ее прошлого. Может быть, он не проверял прошлое своих жильцов. Я не была уверена, что Рори свободно предоставляет эту информацию людям. — Я знаю, что она была в тюрьме. Вздохнув с облегчением, я несколько раз кивнула. — Хорошо. То есть, я подумала, что она, вероятно, упоминала об этом. Проверка биографии. Рекомендации. Конечно, она должна была объясниться за предыдущие пять лет. — Я не спрашивал. Никаких проверок. Она сама мне рассказала. — О, хорошо. Через несколько секунд, когда я надеялась, что он забудет, что мы обсуждали, он на несколько секунд перевел взгляд на меня. — Итак… что она, а затем ты собирали? В юности хобби моей мамы было крутым. И я извлекала из него пользу. Сейчас, когда мне восемнадцать лет и я слегка влюблена в парня на десять лет старше меня, мамино хобби, которое я переняла, уже не казалось мне крутым. На самом деле, смущение было единственным словом, которым можно это описать. — Она собирала… — мне нужно было напомнить ему, что это не совсем мое хобби —…игрушки из Хэппи Милс. — Макдональдс, эти Хэппи Милс? — Да. Она была уверена, что со временем они будут стоить кучу денег. Поэтому она покупала Хэппи Милс. Много Хэппи Милс. Иногда одну и ту же игрушку предлагали в течение недели или двух, может быть, даже дольше, если она была очень популярна. Когда это случалось, я выкраивала время для похода в Макдоналдс за Хэппи Милс. Она всегда покупала две порции, чтобы я не чувствовала себя обманутой из-за игрушки. Но когда в продаже одновременно было несколько взаимосвязанных предметов, например, коллекционные карточки или что-то в этом роде, она покупала так много Хэппи Милс, чтобы получить их все. И поскольку зачастую игрушки повторялись, прежде чем получить по одному из каждого… что бы это ни было… она покупала больше, чем мы могли бы когда-либо съесть, даже если бы взяли минивэн, полный моих друзей. Поэтому она брала Хэппи Милс, за вычетом игрушек, и отдавала их бездомным. Ну, я беру свои слова обратно. Когда игрушки повторялись, она отдавала им и игрушку. Фишер молчал минуту или две. Самую долгую минуту или две в моей жизни. Что, должно быть, он думал о Рори? Обо мне? — И теперь ты покупаешь Хэппи Милс ради игрушки? Он был прав. У меня был ген ботаника, который я не любила признавать. Но когда он сделал это заявление, даже я не могла отрицать, что я немного зануда. — Нет, правда. Не сейчас, конечно, потому что она вышла из тюрьмы. Мне нет необходимости делать это сейчас. Если она хочет продолжать, она может сделать это сама. Ухмылка на его лице раздулась, и мне захотелось заползти в угол и умереть. — Она просила тебя сделать это, когда была в тюрьме? — Не совсем. — Ты говорила ей, что делала это? — Пока нет. У меня действительно не было возможности поговорить с ней. Не успела я появиться, как она уехала в Калифорнию. Я упомяну об этом, когда она вернется домой. — Но ты прекратила? Ты больше не будешь покупать Хэппи Милс? Я имею в виду… разве для этого нет возрастного ограничения? Я закатила глаза. — Что, по-твоему, они должны делать? Требовать свидетельство о рождении ребенка, для которого ты покупаешь Хэппи Милс? Фишер пожал плечами. — Возможно, им стоит. Разве это не будет интересным поворотом. Твоя мама попала в тюрьму за то, что сейчас разрешено в большинстве штатов, а ты попадаешь в тюрьму за мошенничество с Хэппи Милс. Прикрыв рот, я хихикнула. Он был таким нелепым. — Хорошо, что ты уже закончила. Я не совсем закончила. В том месяце были карточки «Покемон», и мне еще нужно было получить три. Тогда я закончу. Было странно заканчивать с чем-то незавершенным. — Ага. — Я выпятила губы. — Хорошо. — Я собирал камни. Взглянув на него, пока его внимание было приковано к дороге, я уловила эту его ухмылку — смесь мальчишеской и озорной. — Как геоды и кристаллы? Драгоценные камни? Он слегка сжал губы и покачал головой из стороны в сторону. — Нет. Обычные камни. Камни во дворе. Камни с детской площадки. Камешки, застрявшие в подошвах моих ботинок. Сдерживая улыбку, я кивнула. — Звучит потрясающе. Ты хранишь свою коллекцию? Или ты все еще собираешь ее? Готова поспорить, что по роду своей деятельности ты находишь много камней. — Думаю, у моей мамы дома до сих пор хранятся мои коробки из-под обуви, полные камней. Надо будет у нее спросить. А что? Хочешь посмотреть? Я могу показать тебе свои камни, а ты можешь показать мне свои игрушки Хэппи Милс.