– А вот эту рожу не узнаёте? – Как же, этого козла и не запомнить? Да он весь стол заблевал, нажрался как свинья. – И что – на сто сорок баксов? Валера замялся. – Ладно, амиго, это твои проблемы, – успокоил его Кивинов. – С кем он пьянствовал? – С мужиком одним, он бывал тут пару раз. – Что за мужик? Имя? Фамилия? Адрес? – Я-то откуда знаю? Что, у всех клиентов имя спрашивать должен? – Так, Миша, дуй в бухгалтерию и найди первый экземпляр счёта, это ведь копия. Посмотри, на сколько Аяврик наел. – Не надо, не надо, – запротестовал Молодцов. – Боишься выгонят? – Да, уходить не хотелось бы. – Ну так в чём же дело? – Вы же понимаете, тут лишнего болтать нельзя, особенно, милиции. Если что, язык отрежут вместе с ушами – закон омерты. – Валера, мы порядочные люди. Всё сугубо между нами. Ну, кто это? Молодцов вздохнул. – Не подведите меня. Это приятель Балдинга, ну, вышибалы. Того, что на воротах сегодня. Вернее, я их вместе видел. – А Балдинг что из себя представляет, по жизни? Что-то он меньжуется слишком. – Я с ним мало общаюсь. Говорил, что судимый. Со своими не борзеет. А чем занимается, не знаю. – Ну, а на ваш взгляд, какие отношения между ним и мужичком тем? Знаете, иногда за один раз можно определить: дружеские, неприязненные – ну, вы понимаете, о чём я. – Мне кажется, Балдинг как-то по-хозяйски с ним общался. Это моё мнение, хотя, может, и неверное. – Ладно, благодарю. Если кто будет спрашивать, о чём я с вами беседовал, скажете – видел драку в зале, расспрашивал. И никому ничего лишнего, прежде всего, это в ваших же интересах. Молодцов быстро исчез. – Миша, тащи этого Балдинга сюда, повезём в отделение, там поговорим. Миша исчез вслед за Молодцовым. – Хм, – усмехнулся Кивинов. – Военные лётчики холуями работают. Да его за границей валютой бы засыпали только за то, чтоб за штурвал какого-нибудь «Миража» сел. Ну, СНГ, страна национальных героев. Через минуту Петров прибежал назад. – Сбежал, нигде нет. Только что был, сказали, но ливрею снял, тачку поймал и уехал, даже «асто маньяно» не сказал. – Прокол, чёрт. Ну, ничего, дома достанем. Где там Дайнего? – Я тут. – Дверь распахнулась. – Виктор Андреевич, поищите адресок вратаря вашего, Сергея, как его там, не помню. Дайнего смутился. – Боюсь, не могу вам ничем помочь. У меня нет его адреса. – Как нет? Ну, отдела кадров у вас нет – это понятно, но, пардон, своих сотрудников вы же должны знать. – Понимаете, молодой человек, – смутился зам, – как бы вам объяснить? Нас ведь курируют, как и остальных в городе. – Кто курирует? – не понял Кивинов. – Кто, кто? Рэкет. Так они своих людей для контроля тут сами и оставляют. Приводят и говорят, что этот или этот будет у вас работать. Протестовать бессмысленно. Так Сережа – это их человек, я и фамилию-то толком не помню. – А куратор кто? – Ну, вы уж много хотите. Я вам и так лишнего наговорил. – Да чего вы так волнуетесь? Я сам узнаю, если что. Эка проблема. Кто там, малышевцы, тамбовцы, чеченцы? Пошли, Миша. – Миша, прокинь по адресному бюро этого Балдинга. Фамилия редкая, должны знать. Петров стал накручивать номер. – Готово, – через пару минут ответил тот. – На Большой Зеленина. Вот и телефон. Это где? – На Петроградской. Давай, звони, только не разговаривай, если ответят, положи трубку. Ну, в общем, ты знаешь. – Молчат. – Так, надо туда ехать. А если дома никого – ждать. Там, наверняка, коммуналка, кто-нибудь из соседей придёт. Вошёл Соловец. – Андрей Васильевич, всё бросай, завтра в десять утра наезд на кооперативную стоянку № 8 на твоей территории. Организуй. – Наездами ГАИ занимается, – схохмил Кивинов. – Ты не остри, я подробностей не знаю, но вариант серьезный. Мне начальник РУВД позвонил и попросил организовать. Посторонний человек вряд ли бы догадался, что от него требуют, но Кивинов понял: надо организовать задержание рэкетиров. – Георгич, я хотел на Петроградскую ехать, – с надеждой в голосе сказал Кивинов. – Никаких Петроградских. Будет нужна помощь, вызови омоновцев. Завтра надо доложить руководству. Соловец вышел. – И вновь продолжается бой, – – вздохнул Кивинов. – Задолбали эти наезды. Работать не дают. Мода, что ль, на них? В свободном обществе свободный выбор профессий. В рэкетиры б я пошёл – пусть меня научат. Уже до госпредприятий добрались. Входят в кабинет какого-нибудь директора бритоголовые ребятишки-гоблины, у которых объём мускулов обратно пропорционален объёму мозгов, и говорят: «У вас шарага богатая, а охраны нет, так что придётся раскошеливаться». Наезд, одним словом. Директор от неожиданности ручку прикуривать начинает, не зная, что и сказать. А они: «Ежели не договоримся, квартиру вашу мебилированную кто-нибудь освободит, или тачка ночью погорит случайно, или жена пропадёт. Да мало ли, что случиться может?» – «Ребята, вы что, откуда у меня деньги? Концы с концами не свести». – «А договорчик с финнами? Или забыли? У нас всё точно». – «Откуда? Ведь не знает никто!» – «Ха-ха-ха, а это, дядя, наши секреты. Ну так как?» Директор ручку изо рта вынет и новую статью заводит – накладные расходы. Бывает, конечно, и несерьёзные ребята, попугают, а вдруг повезёт и заплатят, но в основном группировки крутые, зря пугать не будут. Коммерческий магазин на Юго-Западе уже трижды обстреливали, а первого директора во Всеволожском районе нашли, в холодильнике. В лесу. Обидно, что в рэкет всё больше и больше народа втягивается. Целое поколение. Поколение гоблинов. Конечно, бандиты себя вольготно чувствуют – вымогательство доказать трудно, а иногда и невозможно при нынешних следствиях и законах. За последние три года наше отделение задерживало групп пятнадцать, но никто из задержанных так и не сел, даже до суда дело не доходило, всех сразу отпускали ввиду отсутствия состава преступления. А на другой день снова в отделение прибегал потерпевший со следами насилия на лице и логическим вопросом: «Почему их выпустили? Они же вымогали». Кивинов вздохнул и стал звонить знакомому командиру ОМОНа. ГЛАВА 4 Утром Кивинов, Петров, Волков и взвод омоновцев в полном вооружении, в бронежилетах и касках рассредоточились вокруг стоянки. В кустах небольшого парка напротив то и дело мелькали зелёные куртки. День выдался хороший, дождя не было, и светило уже неяркое, осеннее солнце. Кивинов и Петров пошли на разведку к сторожу. Тот спокойно сидел в своей каптёрке и пил чай из блюдца. – Здорово, отец. – Кивинов махнул удостоверением. – Мы из милиции. Кто тут на тебя наезжает? – А, очень хорошо, ребятки, что подошли. – Лицо сторожа расплылось в слащавой улыбке. – Присаживайтесь на диванчике. – Да ничего, мы постоим. Что тут у тебя за проблемы? Что за наезд? – Вот слушай. Сижу вчерась здесь, чаёк пью, а тут буржуй какой-то на иномарке заезжает, и прямо, понимаешь, на мой газончик. А у меня тут петрушка, укропчик посажен, а он, значит, задним колесом на грядку и наехал. Я, конечно, выхожу и прямо-открыто, в глаза и говорю: «Ты, что ж, зараза, сволочь противная, на грядку наехал? Бельма разуй, что ли. Скоро зима, что я жрать-то буду?» А он: «Кто ж, батя, осенью укроп сажает? Ты бы ещё тут киву какую-нибудь посадил». Я ему: «Не твоего, мол, ума дело, не ты саживал, не тебе и наезжать». А он, гад, после этого козлом меня обозвал старым, сел в свою колымагу, газанул мне в лицо и был таков. Ну, я говорю, не на того напал. Не знает он, паразит, что начальник РУВД здесь свою машину ставит и со мною завсегда здоровается. Я номерок-то записал машины, да позвонил. Так и так, Николай Лексеич, наехал тут один на газончик да ещё козлом обозвал. Он обещал помочь. Так что, ребятки, принимайте меры, – закончил сторож, протягивая Кивинову бумажку с номерком машины. Тот долго смотрел на номер и соображал. Ничего не понимаю. А где ж вымогательство? Где же наезд? Может, адрес не тот? Да нет, всё верно – КАС-8. Стоп! Он же на газон ему наехал. Всё, дошло, вот что значит дедукция. Начальник слово «наезд» услышал и обещал помочь, до конца не разобравшись – занят был, наверное. А это ведь на газон наезд, на укроп, а не рэкет. Кивинов взглянул на сторожа и произнёс: – Знаешь чего, батя? Козёл ты старый. Миша, иди снимай омоновцев, скажи, рэкетиры сами сдались, Пока сторож не пришёл в себя от столь неожиданного оборота, Кивинов с Петровым вышли из каптёрки и направились к воротам. Под ноги с лаем бросилась мелкая собачонка.