Джанин зашла в мой кабинет, как только закончила УЗИ: — Я не вижу обычных признаков синдрома Дауна. Единственное отклонение от нормы — это бедра, они в шестом процентиле. У нас уже встречались такие показатели — малейшая доля миллиметра для плода могла показаться намного короче нормы, а на следующем УЗИ быть в полном порядке. — Возможно, дело в генетике. Шарлотта миниатюрная. Джанин кивнула: — Хорошо, отмечу, что за этим нужно присмотреть. — Она замешкалась. — Хотя было кое-что странное. Я тут же подняла голову от бумаг, которые заполняла: — Что? — Проверьте снимки мозга, когда будете там. Мое сердце ушло в пятки. — Мозга? — Анатомически все в порядке. Но он невероятно… отчетливый. — Она покачала головой. — Я еще ничего подобного не видела. Значит, аппарат УЗИ был исключительно хорош в своем деле: я понимала, почему Джанин так радовалась, но у меня не было времени восхвалять новое оборудование. — Сообщу им хорошие новости, — сказала я и направилась в палату. Шарлотта все поняла, как только увидела мое лицо. — Слава богу! — сказала она, и Шон наклонился поцеловать ее. Она потянулась к моей руке. — Ты уверена? — Нет. УЗИ не является точным инструментом. Но могу сказать, что вероятность родить здорового ребенка только что сильно увеличилась. — Я посмотрела на экран, где на застывшем снимке ты сосала большой пальчик. — Твой ребенок, — сказала я, — выглядит идеально. В моей клинике не одобряли дополнительные УЗИ — обывательским языком — УЗИ, которые не были медицински оправданны. На двадцать седьмой неделе Шарлотта зашла за мной, чтобы пойти в кино, а я все еще принимала роды в больнице. Через час я нашла ее в своем кабинете: она сидела, задрав ноги на стол, и читала свежий выпуск журнала по медицине. — Удивительные вещи пишут. «Современный контроль гестационных трофобластических новообразований». Напомни мне взять один номер в следующий раз, когда я не смогу уснуть. — Прости. Не думала, что так задержусь. Сначала открытие на семь сантиметров, а потом остановилось намертво. — Ничего страшного. Я не очень-то хотела смотреть фильм. Ребенок весь день танцует на моем мочевом пузыре. — Будущая балерина? — Или кикер, если верить Шону. Она взглянула на меня, пытаясь по лицу прочесть намеки о поле ребенка. Шон и Шарлотта решили не узнавать об этом заранее. Когда родители просили нас об этом, то мы делали запись в карте. Чего мне только стоило не подглядеть результаты УЗИ, иначе я бы случайно разболтала секрет. Было семь часов. Секретарь на ресепшене уже ушла домой, пациенты разошлись. Шарлотте разрешили остаться и подождать меня только потому, что знали о нашей дружбе. — Мы не станем говорить ему, что знаем. — Что знаем? — Пол ребенка. То, что мы пропустили кино, не значит, что мы не можем посмотреть еще одно… Глаза Шарлотты округлились. — Ты про УЗИ? — А почему нет? — пожала я плечами. — Это безопасно? — Абсолютно, — улыбнулась я. — Давай, Шарлотта. Что тебе терять? Через пять минут мы уже были в кабинете УЗИ Джанин. Шарлотта задрала рубашку, подминая ее под бюстгальтер, приспустила штаны, освобождая живот. Я намазала его гелем, и она взвизгнула. — Прости, — сказала я. — Будет холодно. Потом я взяла датчик и провела по ее коже. На экране появились твои очертания. Ты напоминала русалку, выглянувшую из-под поверхности воды: черное пятно медленно сформировалось в знакомый нам образ. Вот была голова, позвоночник, твоя крошечная рука. Я передвинула датчик к паховой зоне. Вместо скрещенных костей эмбриона, сжавшегося в утробе, твои стопы касались друг друга; ноги практически образовывали круг. Я увидела первый перелом в бедренной кости. Вместо прямой линии она была под углом, сильно изогнута. На большеберцовой кости я увидела черную линию, новую трещину. — И?.. — радостно сказала Шарлотта, изгибая шею, чтобы посмотреть на экран. — Когда я увижу семейные драгоценности? Я сглотнула ком в горле, передвигая датчик выше, чтобы увидеть твою грудную клетку и рахитические «четки». В ребрах было пять заживающих трещин. Комната пошла кругом. Все еще держа в руках датчик, я подалась вперед, опустив голову на колени. — Пайпер? — сказала Шарлотта, приподнявшись на локтях. Я узнала про несовершенный остеогенез в медицинском училище, но никогда не видела вживую. Я лишь помнила снимки эмбрионов с внутриутробными трещинами, как у тебя. Младенцы погибли при рождении или вскоре после него. — Пайпер? — повторила Шарлотта. — Ты в порядке? Заставив себя выпрямиться, я сделала глубокий вдох. — Да, — сказала я надломленным голосом. — Но, Шарлотта… твоя дочь не в порядке. Шон Впервые я услышал слова «несовершенный остеогенез», когда Пайпер привезла Шарлотту домой в истерике после внепланового УЗИ. Жена рыдала в моих объятиях, а я пытался осознать слова, которые, словно ракеты, устремляла в меня Пайпер: нехватка коллагена, агулированные и затвердевшие кости, рахитические «четки». Она уже позвонила коллеге, доктору Дель Соль, которая была специалистом по пренатальным рискам. Нас записали на очередное УЗИ в половину восьмого утра. Я только пришел домой с работы — кошмарное дежурство у строительной бригады, потому что весь день до самого вечера шел дождь. Мои волосы были мокрыми, рубашка липла к спине. Амелия смотрела телевизор в нашей спальне наверху, а я поедал мороженое прямо из ведерка, зачерпывая ложкой, когда домой пришли Пайпер и Шарлотта. — Черт подери! Вы застукали меня с поличным. Затем я понял, что Шарлотта плачет. Меня всегда удивляло, как самый обычный день может в мгновение ока обернуться катастрофой. Мать, передающая ребенку игрушку на заднее сиденье, могла в следующую секунду оказаться в крупной автомобильной аварии. Парень из студенческого братства потягивал пиво на крыльце, когда мы подъехали арестовать его за изнасилование. Или жена открывает дверь полицейскому и узнает о смерти мужа. По долгу службы я часто становился проводником в ситуациях, когда знакомый мир рушился, но еще никогда не оказывался в них сам. В моем горле словно набухла вата. — Насколько все плохо? Пайпер отвернулась: — Я не знаю. — Этот остеопато… — Несовершенный остеогенез. — Как его вылечить? Шарлотта отстранилась от меня, лицо ее опухло, глаза покраснели. — Никак, — сказала она. Той ночью, после того как ушла Пайпер и Шарлотта наконец провалилась в беспокойный сон, я залез в Интернет и прогуглил НО. Было четыре типа плюс еще три, которые обнаружили совсем недавно, но только в двух случаях в утробе были видны трещины. Младенцы второго типа умирали до рождения или вскоре после. Третий тип выживал, но младенцы могли пострадать от переломов ребер, которые ставили под угрозу жизнь ребенка из-за проблем с дыханием. Костные аномалии дальше только ухудшались. Дети могли никогда не встать на ноги. На экране появились и другие слова: Вормиевы кости. Позвоночник трески. Костномозговые стержни. Невысокий рост — некоторые люди не вырастали выше трех футов.