— Знаешь, останков акул практически никогда не находят, потому что они состоят из хрящей и быстро разлагаются. Иногда мне любопытно, может, и с людьми вроде нас так же? Я вдруг разрыдалась, будучи психом, обреченным прожить всю свою жизнь в одиночестве с дюжиной котов. — Эй… — произнес Адам и привлек меня к себе. В его объятиях было уютно, но в то же время непривычно. — Прости. Правда очень глупо так говорить. — Одна его рука лежала на моей спине, разминая каждый позвонок. Вторую он запустил мне в волосы. — Уиллоу? — позвал он, потянув за хвостик, чтобы я посмотрела на него. — Поговори со мной. — Я не Уиллоу! — выпалила я. — Так зовут мою сестру. У меня даже НО нет. Я соврала, потому что хотела побыть на том занятии. Хотела посидеть рядом с тобой. Его пальцы легли мне на шею. — Знаю. — Что? — Я прогуглил вашу семью во время перерыва после урока сексуального воспитания. Я прочел все про твою маму, этот иск, твою сестру, которой как раз столько лет, сколько и говорят в блогах НО. — Я ужасный человек, — призналась я. — Прости меня, прости! Я не та, кем ты хотел меня видеть. Адам спокойно смотрел на меня: — Нет, ты лучше. Ты здоровая. Кто бы не желал такого для человека, который ему очень даже нравится? И тут его губы коснулись моих, его язык проник внутрь, и хотя я никогда этого не делала и только читала о таком в «Севентин», в этом не было ничего неприятного, или неловкого, или чересчур противного. Я откуда-то знала, куда повернуться, когда приоткрыть губы, а когда закрыть, как дышать. Его ладони легли на мои лопатки, на то место, которое ты однажды сломала, туда, где у меня были бы крылья, родись я ангелом. Помещение вращалось, осталась лишь голубая вода и эти бескостные акулы. И я поняла, что Сара кое в чем ошиблась, говоря про секс: волноваться стоило не за трещины, а за то, что ты полностью растворяешься — по доброй воле теряешься в другом человеке, забываешься в блаженстве. Горячие пальцы Адама легли мне на талию, приподнимая края футболки, но я боялась прикоснуться к нему, боялась сдавить его слишком сильно и навредить. — Не бойся, — прошептал он и положил мою ладонь себе на грудь, дав ощутить сердцебиение. Я подалась вперед и поцеловала его. И снова. Будто передавала ему молчаливые слова, которые не могла произнести, которые объясняли мой самый большой секрет: может, я и не болела НО, но знала, как он себя чувствует. Ведь я тоже все время разваливалась на части. Шарлотта В самолете по пути домой я составила план. Когда мы приземлимся, я позвоню Шону и попрошу его зайти на разговор. Скажу, что хочу бороться за то, что было между нами, так же как хочу бороться за твое будущее. Мне нужно завершить начатое, но я не смогу сделать это без его понимания, если не поддержки. Скажу, что люблю его. Поездка была довольно странной. Ты очень устала после трех дней общения с другими детьми с НО и немедленно уснула, сжимая в руке список адресов электронной почты своих новых друзей. Амелия ходила задумчивой с самого нашего визита в зоопарк, хотя, скорее всего, это последствие моего яростного выговора после того, как она пропала на два часа. Когда мы приземлились и собрали наш багаж, я сказала вам сходить в уборную: нам предстояла долгая поездка из аэропорта Логан до Бэнктона. Я поручила Амелии помочь тебе, если понадобится, а сама встала охранять нашу тележку с багажом на улице. Мимо прошло несколько семей, маленькие дети нацепили уши Микки-Мауса, матери и дочери могли похвастаться одинаковыми африканскими косичками и загаром, отцы несли кресла для машины. В аэропорту все либо счастливы перед предстоящим путешествием, либо радуются возращению домой. Я не испытывала ни того, ни другого. Достав мобильник, я позвонила Шону. Он не ответил, однако на службе он всегда так делал. — Привет! Это я. Просто хотела сказать, что мы приземлились. И… я тут много о чем думала. Можешь заехать сегодня вечером? Поговорить. — Я замешкалась, будто ожидала немедленного ответа, но это был односторонний разговор, как и все в последнее время. — Что ж, надеюсь, ты ответишь «да». Пока, — сказала я и отключилась, когда девочки вышли из туалета в ожидании, что я поведу их за собой. Почтовые ящики являлись самым лучшим местом для размножения: иногда я даже не сомневаюсь, что в этих темных уютных тоннелях счета увеличивались экспоненциально. Как только мы добрались до дома, я отправила вас с Амелией наверх в вашу спальню, чтобы распаковать чемоданы, а сама разобралась с корреспонденцией. Я нашла корреспонденцию не в почтовом ящике, а на столешнице, в аккуратной стопке, оставленной для меня. В холодильнике стояло свежее молоко, сок и яйца, пандус на крыльце, по которому ты раньше заезжала на инвалидном кресле, был отремонтирован. Пока мы отсутствовали, Шон жил здесь, и я подумала, что, может, он тоже поднял белый флаг. В стопке лежал счет из компании по кредитной карте с астрономической комиссией. Еще один взимал плату за посещение врача шесть месяцев назад. Счет-фактура на страховой взнос. Оплата ипотеки. Телефонный счет. Счет за кабельное телевидение. Я стала сортировать письма на счета и не счета, и можно понять, какая стопка оказалась выше. Во второй из них оказалось несколько каталогов, рекламная рассылка, запоздалая открытка на день рождения Амелии от древней тетушки, которая жила в Сиэтле, и письмо из суда по семейным вопросам Рокингема. «Имеет ли это отношение к судебному процессу?» — подумала я, хотя Марин сказала, что он будет проходить в Высшем суде. Я открыла конверт и принялась читать: По делу Шона П. О’Киф и Шарлотты А. О’Киф; дело номер 2008-R-0056 Уважаемая миссис Шарлотта А. О’Киф! Доводим до Вашего сведения, что наш офис получил заявление о разводе по вышеуказанному делу. Вы или Ваш адвокат имеете возможность прийти в офис окружного суда по семейным делам Рокингема в течение десяти дней и принять решение. До дальнейшего распоряжения суда каждая из сторон лишается права продавать, передавать, обременять, отдавать в залог, скрывать или иным образом распоряжаться любым имуществом, недвижимым или личным, принадлежащим одной из сторон или обеим, за исключением (1) согласованного в письменном виде обеими сторонами, или (2) в целях необходимых и разумных нужд на проживание, или (3) в ходе повседневной деятельности. Если Вы не ответите на заявление в течение десяти дней, Заявитель имеет право разрешить вопрос иным способом. С наилучшими пожеланиями, Мика Хили, координатор. Я и не поняла, что кричу, пока на кухню не прибежала Амелия: — Что случилось? Я покачала головой. Не могла даже дышать или говорить. Амелия выхватила из моей руки письмо, не успела я опомниться. — Папа подал на развод? — Уверена, это какая-то ошибка, — сказала я, поднимаясь на ноги и убирая письмо. Конечно, я ожидала такого, не правда ли? Когда твой муж съезжает из дома на несколько месяцев, нельзя обманывать себя и считать, что все в порядке. Но все же… я сложила письмо вдвое, потом еще раз. «Магический фокус, — отчаянно подумала я. — Когда я разверну лист, на нем не останется надписей». — В чем ошибка? — фыркнула Амелия. — Мам, очнись уже! Это довольно ясный способ сказать, что он больше не хочет видеть тебя в своей жизни. — Она крепко обхватила себя руками. — Если так подумать, то в последнее время все к тому и шло. Амелия круто развернулась и помчалась уже было наверх, но я схватила ее за руку. — Не говори Уиллоу, — попросила я. — Она не такая глупая, как ты думаешь. Она понимает, что происходит, хотя ты и пытаешься от нее это утаить. — Именно поэтому я и не хочу, чтобы она узнала. Амелия, прошу тебя! Дочь высвободила руку. — Я ничего тебе не должна, — буркнула она и убежала. Я опустилась на кухонный стул. Мое тело словно онемело. Может, это же чувствовал и Шон? Что я утратила все чувства — в буквальном и переносном смысле? О боже! Он же получит на автоответчик мое сообщение, которое — в свете этого документа — превратит меня в величайшую на свете дуру. Я понятия не имела, что делать при разводе. Мог ли он получить его, если я не давала согласия? Если заявление уже направлено в суд, можно ли изменить решение? Могу ли я повлиять на решение Шона? Трясущимися руками я дотянулась до телефона и позвонила по частной линии Марин Гейтс. — Шарлотта, как прошел съезд? — спросила она. — Шон подал на развод. На линии повисла тишина. — Мне жаль, — наконец произнесла Марин, скорее всего, искренне, но секунду спустя она вновь стала говорить в деловой манере: — Вам нужен адвокат. — Так вы же адвокат. — Другой адвокат. Позвоните Саттон Рорк. Она есть в желтых страницах. Она лучший адвокат по разводам, которого я знаю. Я затаила дыхание: — Я кажусь себе… такой неудачницей. — Что ж, — тихо сказала Марин, — никому не захочется услышать, что они нежеланны. Ее слова напомнили мне фразу Амелии, и меня будто ударили кнутом. Я подумала о своих показаниях в суде, которые репетировала вместе с Марин. Но не успела я ответить, как она вновь заговорила: — Мне жаль, Шарлотта, что дошло до этого. У меня было много вопросов. Как рассказать тебе, не причинив вреда? Как я смогу идти дальше с этим иском, зная, что предстоит еще один процесс? Но, когда раздался мой голос, я услышала нечто другое. — И что потом? — спросила я, но Марин уже повесила трубку.