Меня подвели к транспортному средству, потом обхватили обеими руками за талию и с легкостью подняли на спину паука. Там, утопленные в корпус, стояли два кресла, одно за другим, и мне досталось заднее. Хорошо, что их представления об удобстве совпадают с моими! А то была я один раз на историческом фильме с эффектом присутствия, очень познавательном, с симуляцией верховой езды и всяких других древних развлечений. Несмотря на то что эффект явно смягчили, чтобы не травмировать нежную психику избалованных комфортом современных людей, на выходе я искренне радовалась, что живу совсем не в той эпохе. Паук шел быстро и очень мягко. Между деревьями петлял ловко, без труда перешагивал кусты и буреломы, пересекал овраги, почти не снижая скорости, тело мягко покачивалось на виражах, сохраняя горизонтальное положение. Стрекотал вот неприятно, но в остальном – очень удобная штука, пусть и немного не по себе от отсутствия фиксирующих приспособлений. Однако я так и не смогла определиться, живое это насекомое или точный механизм. Может, что-нибудь среднее? Я то и дело оглядывалась, опасаясь потерять из виду второго. Но если нас с Гараниным и планировали разделять, то не прямо сейчас. Егеря шли параллельными курсами, не теряя друг друга из виду, и я позволила себе немного расслабиться. Кажется, мы с полковником вытянули по-настоящему счастливый билет: ко всем прежним радостям добавились еще и высокоорганизованные аборигены с близкой нашей моралью. Поразительно. Интересно, в чем причина? В случайное совпадение довольно сложно поверить, слишком большое получается везение. Значит, ключ в том, что случилось на «Черном лебеде» в момент запуска прототипа. Выходная точка пространственного прокола была выбрана не случайно, а каким-то образом самонавелась вот сюда. Каким? А черт ее знает! Но если допустить, что мы остались в пределах собственной Вселенной и не слишком сильно прыгнули во времени, то… Прототип открывает широчайшие возможности. Это же удачный эксперимент по телепортации биологического объекта! Самый настоящий прорыв в науке, который… В котором я смогу разобраться только после возвращения в Союз и при условии сохранности хоть каких-то данных эксперимента. А нас там наверняка уже похоронили, даже если остальные обитатели станции уцелели и не попали в руки к террористам. «Если вернемся», – я окончательно спустилась из заоблачных бесплодных мечтаний в реальный мир. Странный, чужой, но, как говорится, данный в ощущениях. И лучше думать о нем, а не о работе! Однако любоваться пейзажем мне надоело еще вчера, блондинистая длинная коса тоже наскучила, а дорога оказалась слишком долгой. Кроме того, несмотря на разумное опасение аборигенов, я все равно чувствовала себя спасенной и уже почти не тряслась за собственное будущее. И после непродолжительной внутренней борьбы все-таки отдалась роящимся в голове отвлеченным мыслям. Очень жаль, что нет никакой информации. Ни показаний приборов в момент срабатывания прототипа, ни сведений о местном звездном небе, ни чего-то еще, что позволило бы хоть примерно оценить вектор и расстояние… Впрочем, отсутствие показаний – это не такой уж тупик, если подумать. Можно же исходить из запаса энергии в прототипе, а ее было не так уж много. Положим, достоверной и экспериментально подтвержденной оценки кривизны межгалактического пространства до сих пор не существует. Но той мощности, которой мы располагали в момент прыжка, не хватило бы на его прокол по любой из известных мне теорий. Значит, с наибольшей вероятностью мы остались в родной галактике. Даже, скорее всего, в нашем рукаве. Теперь уже мысль о том, что мы находимся на территории Союза, не казалась столь фантастичной. Тогда это, скорее всего, один из миров-заповедников, в которых обнаружена разумная жизнь, пока не готовая к контакту и подлежащая наблюдательному изучению. Впрочем, все это работает, только если рассматривать перемещение в нашем, родном пространстве. Теория множественности Вселенных вполне правдоподобна и имеет право на жизнь, а наш прокол мог вести не вдаль, а вглубь. И тогда весь мой оптимизм рассыпается, как атом московия на свежем воздухе. Разумеется, размышления эти не привели ни к каким результатам, но зато развлекли и совершенно успокоили. Поэтому, когда лес кончился, я пребывала в самом лучшем настроении за все время нахождения на незнакомой планете. Кончился лес вдруг, очень неожиданно и резко. А следом началось нечто, чему я далеко не сразу сумела подобрать название. Это была огромная и безукоризненно симметричная широкая коническая гора с чуть усеченной верхушкой, очертаниями похожая на нарисованный по линейке вулкан. По-настоящему огромная, особенно в сравнении с совершенно плоской равниной, она возносилась минимум на пару километров. За ней в дымке угадывались похожие силуэты, но разглядеть их за пеленой дождя не получалось. На поверхности горы кишели транспортные средства, похожие на нашего паука. Они быстро перебегали по склонам и исчезали в норах, буквально изрешетивших каменный конус. «Муравейник», – сообразила я наконец. Гигантский, населенный многими тысячами существ, копошащийся… «Человейник», – всплыло в голове через пару секунд уточняющее. Я точно знала, что придумала это слово не сама и сейчас, а где-то когда-то вычитала, но вспомнить так и не смогла. В любом случае ощущения это строение будило очень неприятные, хотя я толком не могла бы объяснить почему. Может, оттого, что я ненавижу насекомых и любые ассоциации с ними сами по себе вызывают отвращение? Какая несправедливость! Почему столь красивые внешне, буквально совершенные существа живут в подобном месте? Глядя на егерей, я ожидала увидеть легкое каменное кружево домов-дворцов, роскошные сады и фонтаны, но никак не вот это! На первый взгляд казалось, что движутся транспортные пауки по человейнику хаотически, но вскоре я начала различать в их перемещениях некую систему. У местных явно существовали правила дорожного движения, пусть и непонятные с ходу. Мы влились в общий поток, я заозиралась чаще и тревожней, боясь потерять из виду Гаранина. Но второй паук пристроился позади и не отставал. Сначала пару минут ехали по склону горы, потом – по тоннелям. Внутри странный город оказался симпатичнее, чем снаружи. Аккуратные, просторные, прямые коридоры тянулись во все стороны. Свет испускали сами стены – приятный, теплого желтого оттенка, неясной природы. В основном достаточно однообразные, коридоры порой прерывались настоящими произведениями искусства: местами проходы украшались тонкими барельефами, иногда мы пересекали небольшие площади, в центре которых красовались своеобразные клумбы из крупных светящихся полупрозрачных цветных кристаллов и окружающих их, кажется, лишайников – рассмотреть подробнее я не успевала. На нас глазели. И всадники, и пешеходы, которые начали попадаться в недрах странного города, останавливались и провожали взглядами. А спустя некоторое время я поняла: не на нас, на меня. Потому что среди местных почти не было женщин. Смотрели со странным восхищением и ожиданием – это стало отлично заметно в глубине горы, где скорость заметно снизилась. Наверное, если бы не это «почти», я бы заранее ударилась в панику и вернулась к самым нехорошим предположениям о том, куда мы попали. В сочетании с общим видом человейника отсутствие женского населения наталкивало на зловещие мысли о королеве-матке и пресловутых жертвоприношениях. Но представительницы слабого пола все же попадались, пусть в небольшом количестве и совершенно обычные, не столь прекрасные, как их мужчины. Утешало и то, что женщины перемещались вроде бы свободно и казались довольными жизнью. Не опускали затравленно взгляды, не производили впечатления затюканных, а, наоборот, смотрели уверенно и прямо, с понятным любопытством. Пешеходы перемещались по полу, а вот наш паук совершенно невозмутимо бежал по потолку, развернув ноги в суставах на сто восемьдесят градусов. С себе подобными на этом потолке, порой сбегая частью ног на стену, он расходился очень ловко и без заминок. Мы углублялись все дальше в недра города, но на ощущениях это никак не сказывалось. Не было сырой затхлости и спертого воздуха, вполне комфортные условия. Похоже, несмотря на странный вид поселения, местные достаточно цивилизованны для создания надежной вентиляции, что не могло не радовать. Запоминать дорогу я даже не пыталась, потерялась еще на втором повороте, зато с интересом разглядывала местных и стены. Правда, и то и другое скоро наскучило. Каждое светящееся панно выглядело прекрасно, но они быстро слились в одно. Наряды местных озадачивали тем, что не имели половых различий. Подавляющее большинство жителей носило простые приталенные платья длиной до колен с разнообразными декоративными узорами, порой тоже светящимися, и юбками разной ширины. Эластичные комбинезоны вроде тех, в которых щеголяли наши егеря, попадались редко, только на спешащих куда-то всадниках – кажется, это было что-то вроде рабочей одежды или униформы. Пару раз я точно видела мужчин в штанах и свободных рубашках без рукавов, но скорее в порядке исключения. Смотрелось это забавно. С одной стороны, ничего столь уж необычного: чужая культура, и в истории земных народов – это даже я знала! – порой тоже встречались похожие наряды. Но с другой – толпа брутальных мужиков в юбочках все равно вызывала неуместное и глупое веселье, которое я вежливо держала при себе, чтобы никого ненароком не обидеть. Что поделать, стереотипы, а земные мужчины подобного сейчас не носят. Закончилась поездка в небольшом тупиковом зале с цветной клумбой посередине. Блондин легко спрыгнул на землю, рядом точно так же выгрузились второй егерь и Гаранин. Я уже приготовилась повторить маневр, все же высота небольшая, но делать этого не пришлось. Белобрысый с теплой улыбкой протянул руки, чтобы достать меня со спины паука. Возражать я не стала, позволила крепко обхватить себя за талию, сама оперлась о широкие плечи. Ладони на моих боках абориген, будто невзначай, задержал куда дольше необходимого и смотрел при этом слишком пристально, словно жадно принюхиваясь. Потом опять легко приподнял и потянул к себе, явно намереваясь прижать, но я поспешно уперлась ладонями в его грудь. Стало здорово не по себе. Конечно, блондин был сногсшибательно хорош, и мужское внимание льстило, но только где-то в глубине души. На первый план выступил страх перед непонятным чужаком, сдобренный острым осознанием собственной хрупкости и беззащитности рядом с ним. До чего все-таки огромный и сильный мужик! Ощущение, что упираюсь в камень. С таким попробуй справься! Этот получит, что ему нужно, не особо интересуясь мнением жертвы, и еще повезет, если в процессе я выживу… Однако всерьез запаниковать не успела, блондин все-таки разжал тиски своих лапищ и отпустил. Я тут же на всякий случай шарахнулась к подошедшему Гаранину. Он хоть грубый и вредный, но к моим женским прелестям в достаточной степени равнодушен. А главное, есть надежда, что начбез вступится, если вдруг местные проявят излишнюю настойчивость. – А ты ему понравилась, – поддел полковник, от которого мои маневры не укрылись. – Предпочитаю знакомиться с мужиками до постели, – огрызнулась, нервно одергивая халат. Блондин что-то проговорил, хмурясь, Гаранин ответил. Взгляды, которые местный бросал на меня, не оставляли сомнений о предмете разговора. – О чем вы говорите? – не выдержала я после нескольких реплик. – Извиняется, говорит, что не хотел пугать, но ты ему так понравилась, что он не сразу взял себя в руки. – Что, вот эти несколько слов так длинно звучат? – не отстала я, опять прервав разговор мужчин. – Нет. Он несет фигню. – Какую? – Да погоди, – отмахнулся Гаранин. Они еще немного поговорили, и блондин жестом попросил следовать за ним. Жест явно предназначался мне. Второй егерь замкнул процессию. – Ну? – Я нетерпеливо подергала полковника за локоть. – Что там? Не молчи! Это же напрямую касалось меня! – Надо срочно обучать твой языковой модуль, – проворчал мужчина. – Короче, если в двух словах, он заявлял, что очень хочет испытать с тобой восторг слияния и будет непередаваемо счастлив, если ты остановишь выбор на нем. – А ты что ответил? – заинтересовалась я. – Что тебе сначала нужно выучить язык и разобраться, насколько наши виды похожи. Он на сто процентов уверен, что все пройдет прекрасно, но согласен подождать и, конечно, не будет принуждать. – И что, они все тут такие озабоченные? – Я бросила опасливый взгляд на блондинистый затылок. – И готовы прям без знакомства влезть на первую попавшуюся бабу?! – Во-первых, женщин у них тут, насколько мы видели, подозрительно мало, так что, может, нет возможности привередничать. А во-вторых, озабоченная тут ты, – усмехнулся полковник. – Это еще почему? – Обвинение ошарашило своей неожиданностью. – С чего ты взяла, что под слиянием он понимает секс? – продолжил насмехаться Гаранин. – Переводчик вот считает это понятие совсем не таким простым, иначе так и назвал бы. – Ну, знаешь ли! – насупилась я. – Когда тебя лапают и так смотрят, волей-неволей подумаешь об этом! – Не знаю, как-то не доводилось испытывать. – Очень жаль, – огрызнулась недовольно. – Жаль, что ты этих ребят не заинтересовал! – А ты чего орешь-то? – насмешливо уточнил начбез. – Сама хотела знать, о чем мы говорили, сама сделала поспешные выводы, а я виноват? – Когда тебя тискает туша на полметра выше, в два раза тяжелее и на порядок сильнее, которая вроде бы не настроена тебя сожрать, зато явно способна изнасиловать, в ее платонические намерения поверить сложновато! – прошипела я, бросив на спутника злющий взгляд. – Ты испугалась, что ли? – сообразил он наконец. – Нет, я исключительно озабоченная тетка! – Тихо, – оборвал Гаранин. Вроде негромко сказал, но прозвучало твердо, так веско, что все невысказанные слова неожиданно застряли в горле. Поймал меня за руку. – Ты женщина, гражданское лицо. Я несу за тебя ответственность. Подобного я не допущу, не волнуйся, только сама постарайся не нарываться. – Спасибо, – глубоко вздохнув, выдавила я. Даже несмотря на непроизнесенные уточнения «если буду рядом» и «если буду жив», от этого обещания стало легче. Все-таки здорово я перетрусила под взглядом блондина, надо что-то с собой делать. А впрочем, что можно сделать? О том, что ты маленькая и слабая женщина, легко забыть на работе, среди цивилизованных людей, для которых пол и физическая сила начальника не имеют никакого значения. Тут же… черт их знает, этих аборигенов, насколько они ушли от каменного века! На первый взгляд вроде неагрессивные, а копни поглубже – и неизвестно, какие вскроются обычаи. Разговаривали и выясняли отношения на ходу. Декоративное панно на стене оказалось дверью, за которой обнаружился небольшой зал – круглый, со скамейками по периметру, прерывающимися разноцветными вставками, такими же, как на входе. Блондин вместе с нами остался здесь, предложил сесть, но мы отказались. А второй егерь исчез за одной из дверей. Интересно, все ли узорчатые панно, встреченные по дороге, были проходами? Может, и украшения на них не только украшения, а нечто вроде надписей? Увы, понимать письменную речь импланты не способны, даже самые продвинутые вроде гаранинского. Повисла тишина. Блондин продолжал заинтересованно пялиться на меня, хотя рук больше не распускал. И заговаривать не пытался – кажется, понял, насколько глупо охмурять женщину через переводчика. А я продолжала жаться к полковнику. Потому что как бы ни ехидничал начбез над моей озабоченностью, какой бы смысл ни вкладывали местные в то, что называли «слиянием», а блондин разглядывал меня с откровенно мужским интересом. Ну мне же не десять лет, я уже давно научилась ощущать такие вещи!